Кирилл Манаков - Хроники последнего лета
Виктор Сергеевич задумался. Действительно начудил… И, главное — зачем? Наташа все равно ушла.
— Слушай, ты, правда, все можешь?
— Не то, чтобы все, но довольно много.
— Вот, значит, как… Душу возьмешь?
— Душу? — деловито переспросил черт. — Подумать надо. Товар сейчас неходовой. Предложений много. Тебе ведь Наташа нужна?
Загорский кивнул:
— Да. Нужна.
— Дороговато… Наташа — не просто женщина.
— Я знаю.
— Тем более! Это На-та-ша! — выразительно сказал черт. — А ты какую-то душу.
— Тогда смотри!
Виктор Сергеевич вскочил, побежал к столу и вытащил из ящика кинжал, подаренный года три назад Султаном.
— У вас контракты, кажется, кровью подписывают? Смотри, вот она, свеженькая, сейчас прольется! Подумай, душа первосортная, лучше не найдешь! И только сейчас продается! У тебя три секунды! Время пошло: раз… два…
— Подожди-подожди, — черт примирительно поднял поросшую шерстью руку, — я согласен. Вот контракт.
Он залез в штанишки, вытащил оттуда несколько листов бумаги, исписанных рукописным текстом, и протянул Загорскому.
— Можешь подписать или просто поставить отпечаток. На каждой странице.
Виктор Сергеевич просмотрел бумаги и раздраженно отшвырнул их в сторону.
— Это что? Ничего не понимаю.
— Это контракт, — канцелярским голосом сообщил черт, — он написан, как и положено, на латыни. Есть еще вариант — на шумерском, но он требует глиняной таблички. У тебя есть сырая глина? Некоторые предпочитают каолин и высокотемпературный обжиг — получается фарфор, очень красиво.
— Что за бред! — возмутился Загорский.
— Это не бред, а деловые переговоры. Подписывать будешь?
— А прочитать?
— Читай.
— П-п-переведи!
— И не подумаю. Хочешь Наташу — подписывай, иначе я пошел!
Черт, желая, по-видимому, припугнуть собеседника, стал полупрозрачным, словно собрался исчезнуть.
Загорский выругался так изощренно, что черт рассмеялся и снова стал полностью материальным.
Виктор Сергеевич глубоко вздохнул, собрался с духом и только примерился резать палец, как ударил гром, вспыхнула молния и гневный голос произнес:
— Остановись!
Кинжал выпал из ослабевшей руки, а в комнате возник пухлый румяный ангел в белых одеждах, с золотым венком на голове и пушистыми крылышками за плечами.
— Не продавай бессмертную душу! Она бесценна.
В ответ черт индифферентно пожал плечами и равнодушно сказал, что по большому счету, подпись не имеет значения. Это — шаг формальный и не обязательный, и никакие канонические документы его не требуют. Достаточно одной мысли. Подумал — заключил сделку!
Ангел возразил, что одной мысли мало, нужно формальное согласие как акт, фиксирующий момент передачи души. Грешная мысль — это, конечно, много, но карать за нее как за полноценное действие несправедливо.
Черт с ангелом вступили в оживленную дискуссию, приводя друг другу цитаты на незнакомых языках и аргументы, смысл которых ускользал от Загорского.
Виктор Сергеевич немного послушал спор, потом плюнул, еще выпил виски и вышел из комнаты.
* * *Сначала водитель наотрез отказался отдавать ключи от машины. Угрозы не помогли, а попытка забрать силой закончилась полным фиаско — молодой фэсэошник ловко отстранился от пьяного начальника, причем сделал это элегантно и даже красиво. Загорский не стал продолжать, выругался, махнул рукой и направился к воротам. На шум выбежал начальник охраны Соломонов, принялся успокаивать и удерживать разгоряченного шефа, но Виктор Сергеевич все же прорвался на улицу и пошел в сторону КПП. Черный Мерседес тотчас выехал из ворот и медленно двинулся за ним. Так они и двигались караваном: впереди — твердой походкой заместитель начальника администрации президента в черных брюках, лаковых туфлях и рубашке с золотыми запонками, чуть сзади — служебный автомобиль, замыкал же процессию джип с охраной.
Дежурный на КПП безропотно открыл шлагбаум, а сам вышел на середину дороги и, раскрыв рот, глазел на странное шествие, медленно, но верно идущее в сторону Рублево-Успенского шоссе.
Соломонов выскочил из джипа, пристроился рядом с Виктором Сергеевичам и стал убеждать сесть в машину. Но Загорский заявил, что никогда еще не чувствовал себя таким свободным, что хочет дышать полной грудью и если кто-то будет препятствовать, то… на этом месте он вдруг о чем-то задумался и замолк, так что список наказаний остался неизвестным. Так молча и дошли до шоссе.
На пересечении Рублевки с узкой бетонкой, ведущей к элитному закрытому поселку, всегда стояла гибдэдэшная машина. Капитан в желтом жилете внимательно следил за проезжающими автомобилями и пропустил момент, когда рядом с ним появился Загорский.
Вид вышедшего на середину правительственной трассы заместителя главы президентской Администрации настолько обескуражил капитана, что он застыл в полной неподвижности, ухватившись двумя руками за жезл, как за палочку-выручалочку. Впрочем, растерянность несчастного стража порядка можно понять — Загорский имел высочайший статус, и его появление на дороге в качестве пешехода было событием уровня посадки летающей тарелки.
На счастье, первым автомобилем, остановившимся перед Виктором Сергеевичем, оказалось маленькое Рено с шашечками такси. Загорский одобрительно похлопал машину по капоту, открыл дверь, уселся рядом с водителем и махнул рукой вперед. Таксист рванул так, что Мерседес и джип охраны сначала отстали, но затем нагнали по встречке и пристроились сзади.
Водитель Рено, увидев в зеркале погоню, беспокойно закрутил головой:
— За тобой?
— За мной, — ухмыльнулся Загорский.
— Серьезные ребята?
— Куда серьезнее…
— Милицию вызвать?
Виктор Сергеевич рассмеялся:
— Милицию-полицию? Этого не хватало! Ладно, гони, не бойся, все в порядке.
— Кого бояться, их? — презрительно переспросил водитель. — Да я таким в Афгане чичу без наркоза давил!
Только тут Загорский заметил на предплечье водилы поблекшую наколку «ДШБ 56» и понимающе кивнул.
— Кандагар?
— Он самый.
Загорский вытащил из кармана брюк плоскую бутылку виски и протянул таксисту.
— Будешь?
Тот отмахнулся:
— Больной? Я ж за рулем.
Виктор Сергеевич закатал рукав и показал такую же наколку.
— Проблемы у меня, братишка. Плохо мне.
Водитель секунду помедлил, внимательно посмотрел на Загорского, взял бутылку, сделал глоток и вернул.
— Помочь чем?
— Нет, сам справлюсь.
— Как знаешь.
Виктор Сергеевич прикончил виски и выбросил бутылку в окно.
