Дэн Симмонс - Гамбит
— А что сказали ее родители про этот сеанс с доктором Кольхауном? — спросил Сол.
— Они очень расстроились, — ответила Натали. — Когда девочка стала кричать, мать Алисии с трудом удержала себя, чтобы не броситься к ней. Но когда все кончилось, похоже, они испытали огромное облегчение. Отец Алисии сказал доктору Кольхауну, что даже боль в руке и слезы — это лучше, чем совершенно пустые глаза и отсутствующий вид всю прошлую неделю.
— А доктор Кольхаун? — спросил Сол. Джентри положил руку на спинку сиденья.
— Док говорит, что это похоже на личностный перенос, индуцированный травмой. Он порекомендовал обратиться к психиатру, своему знакомому из Саванны, который специализируется на детских болезнях такого рода. Потом они подробно обсудили, хватит ли на это денег, полученных Кайзерами по страховке.
Сол кивнул, и все трое немного посидели в полном молчании. Лучи вечернего солнца прорвались наконец сквозь тучи и осветили деревья и листву, покрытую каплями дождя, похожими на драгоценности. Сол вдохнул запах свежескошенной травы, и ему трудно было поверить, что сейчас декабрь. Он чувствовал себя подвешенным в пространстве и времени, во власти течений, которые несли его все дальше и дальше от знакомого берега.
— Предлагаю пообедать где-нибудь, а заодно обсудить это дело, — сказал вдруг Джентри. — Профессор, вы вылетаете завтра в Вашингтон утренним рейсом, верно?
— Да, — подтвердил Сол.
— Что ж, тогда поехали, — улыбнулся Джентри. — Обед за счет округа.
***
Они пообедали в отличном ресторане на Брол-стрит в Старом Городе, где подавали блюда из даров моря. У дверей стояла очередь, но когда метрдотель увидел Джентри, он моментально провел их к боковому входу, где как по волшебству появился незанятый столик. Зал был битком набит, так что они говорили на нейтральные темы — о погоде в Нью-Йорке, о погоде в Чарлстоне, о фотографии, о кризисе с захватом иранцами заложников, о политике в округе Чарлстон, о недавних событиях в Нью-Йорке и в Америке вообще. Только что прошедшие президентские выборы никого из них особенно не порадовали. Покончив с кофе, они вернулись к машине Джентри за своими плащами и свитерами, а потом пошли вдоль стены Батареи.
Ночь была прохладная и ясная. Остатки облаков развеялись, и на зимнем небе стали видны созвездия. К востоку, за гаванью, сияли фонари Маунт-Плезанта. Небольшое судно с зелеными и красными навигационными огнями прошло мимо мыса вдоль дорожки, отмеченной буйками. Сзади светились желтые и оранжевые окна десятка великолепных домов.
Они остановились на набережной. Внизу, метрах в трех, о камни плескалась вода. Джентри оглянулся, — вокруг никого не было, и он тихо спросил:
— Ну, что дальше, профессор?
— Отличный вопрос. У вас есть какие-нибудь предложения?
— Ваша беседа в Вашингтоне в субботу имеет какое-нибудь отношение к тому.., что мы обсуждаем? — поинтересовалась Натали.
— Возможно, — уклончиво ответил Сол. — Но я буду знать об этом только после беседы. Прошу прощения, что не могу сказать ничего более конкретного. Тут затронуты.., родственные отношения.
— А как насчет того парня, который за мной гонялся? — спросил Джентри.
— Да-да, — вспомнил Сол. — Вам что-нибудь сообщили о нем из ФБР?
— Нет, абсолютно ничего. — Шериф покачал головой. — Автомобиль был украден в Роквилле, штат Мэриленд, пять месяцев назад. А с мертвецом еще хуже — никаких следов, по которым его можно было бы опознать. Ни отпечатков пальцев, ни зубоврачебных карт челюстей — ничего.
— Так часто бывает? — спросила Натали.
— Почти никогда. — Джентри поднял камешек и бросил его в воду. — В теперешнем обществе все люди попадают в какие-то списки, архивы и прочее.
— Возможно, ФБР не очень старается, — заметил Сол. — Вы это предполагаете?
Джентри кинул еще один камешек и пожал плечами. В ресторане он был в коричневых брюках и старой клетчатой рубашке, но перед тем как им отправиться на прогулку, вытащил из багажника свой мешковатый китель и ковбойскую шляпу с пятнами пота на тулье и теперь снова выглядел типичным шерифом-южанином.
— Не думаю, что ФБР может прибегнуть к услугам какого-нибудь полуголодного уличного придурка вроде этого, — пробурчал он. — А если он не работал на них, то кто все-таки его использовал? И зачем ему было убивать себя? Почему он так боялся ареста, что предпочел смерть?
— Примерно так действовал бы оберст, если бы он использовал кого-нибудь, — сказал Сол. — Или мадам Фуллер — это было бы более вероятно.
Джентри кинул еще камешек и, прищурившись, посмотрел на огни форта Самтер милях в двух от них.
— Да, — согласился он, — но все равно тут какая-то бессмыслица получается. Ваш оберст никак не может интересоваться мной... Дьявол, ведь я даже ничего не слыхал о нем до того, как вы рассказали свою историю, Сол. А если миз Фуллер беспокоят те, кто за ней гоняется, ей бы лучше заняться патрулями автоинспекции штата, горотделом по делам убийств и ФБР. Ведь у этого придурка в бумажнике ничего не было, кроме моего фото.
— У вас оно с собой? — спросил Сол. Джентри кивнул, вытащил из кармана фотографию и отдал психиатру. Сол отошел к ближайшему фонарю, чтобы получше рассмотреть.
— Интересно, — сказал он. — Тут на заднем плане виден фасад муниципалитета округа!
— Ага.
— На этом снимке есть что-нибудь, что может подсказать, когда его сделали?
— Да. Видите вон тот кусочек пластыря у меня на подбородке? Я бреюсь опасной бритвой своего отца — она когда-то принадлежала его отцу, — но я не очень часто ею режусь. Однако в прошлое воскресенье все же порезался — Лестер, один из моих помощников, позвонил мне рано, очень рано в то утро. И я почти весь день ходил с этой нашлепкой.
— То есть в воскресенье? — уточнила Натали.
— Да, мэм.
— Значит, тот кто интересуется вами, сделал этот снимок в воскресенье, а потом некто стал преследовать вас в четверг, — сказал Сол. — Похоже на тридцатипятимиллиметровый объектив?
— Точно, — кивнул Джентри.
— Можно мне взглянуть на фотографию? — Натали взяла снимок и с минуту разглядывала его при свете фонаря. — Тот, кто его делал, пользовался встроенным экспонометром... Видите, экспозиция вот здесь, где солнце отражается на двери, больше, чем на вашем лице. Скорее всего, у него была двухсотмиллиметровая линза. Это довольно большой размер. Проявляли снимок в частной, а не в коммерческой фотолаборатории.
— Откуда вы знаете? — удивился Джентри.
— Видите, как обрезана бумага? Слишком небрежно для коммерческой лаборатории. Не думаю, что ее вообще обрезали... Потому я и полагаю, что объектив длиннофокусный. Но печатали второпях. Домашние лаборатории, в которых можно работать с цветными фото, сейчас — вполне обычное дело, но если у вашего оберста или миз Фуллер нет знакомых с такой лабораторией, они сами не могли бы обработать ее. Вы недавно видели кого-нибудь с автоматическим фотоаппаратом, имеющим такой вот объектив, шериф?
