Вячеслав Романцев - Корабль-призрак
Туман почти рассеялся. Волнение за бортом утихло – лишь легкая рябь, словно на поверхности пруда. Впервые Лесник видел такое спокойное море с борта «Тускароры». Казалось, оно зовет, искушает: спускай шлюпку, не сомневайся...
...Небольшая овальная дверь была заперта изнутри. Лесник догадывался, что так оно и окажется, и прихватил с собой лом с пожарного щита.
Грохот металла о металл разносился по мрачному безмолвию корабля. Запор не выдержал на двадцатом ударе, а может и на тридцатом, Лесник не считал... Искореженная дверь растворилась с мерзким визгом, за ней оказался трап, ведущий в отсек трюма, который он преднамеренно не посетил в своих поисках шкипера Андерсона.
Имелся туда и дальний, обходной путь, – но Лесник предпочел войти именно так: открыто и очень громко.
Войти он не успел.
– Куда это ты собрался, разреши полюбопытствовать? – Голос Дианы за спиной.
Он медленно обернулся. Лом валялся под ногами. В опущенной к бедру руке Лесник сжимал подарок капитан-лейтенанта Старцева.
– Ты ведь знаешь, куда... – сказал он негромко и устало. – И знаешь, зачем.
Ну вот он и наступил, момент истины.
– Отыскал все-таки... Надо было сразу швырнуть твою сумку в море, – сказала Диана так же устало. – Я очень надеялась, что ты решишь: именно туда она и отправилась...
– Вместо этого ты отправила за борт GPS и радиоприемник? Или просто припрятала? Сказав, что выпали при перестрелке боевиками Азиди? Старцев поверил, но я-то знаю, что ты ничего никогда не теряешь. И не забываешь. И ничего из твоих карманов не выпадает.
– Прекрати, – поморщилась Диана. – Ты первым начал двойную игру. Думаешь, я не заглянула в отсек, где ты старательно ломал аппаратуру, делая вид, что чинишь?
Лесник пропустил упрек мимо ушей. Сказал утвердительно:
– А избавилась от электронных игрушек ты лишь для того, чтобы мы с тобой проскочили свой год, но не оставили Буланского наедине с «Тускаророй»...
– Ты не хуже меня знаешь, как он опасен. Пришлось сохранить ему жизнь, учитывая его роль в становлении Конторы. Пришлось не тронуть его самой и даже спасти от немцев. Но ни малейших шансов оседлать машину времени он не должен был получить. И не получил.
Повисла пауза.
Затем Диана кивнула на револьвер.
– Собираешься меня застрелить, чтобы добраться до своей любимой взрывчатки?
– Если добровольно наденешь наручники и позволишь запереть себя в помещении без иллюминаторов, обещаю сдать тебя в две тысячи шестом датской полиции, – мрачно пошутил Лесник. – Говорят, судьи у них – образец гуманизма.
– Смешно. По обвинению в расстреле мирного нацистского шнелльбота? Боюсь, срок давности к две тысячи шестому уже истечет.
– Был бы человек, статья найдется... По обвинению в убийстве юнги Торстена, например.
– Не глупи. Юнгу прикончил Зигфрид, и ты это знаешь.
– Да, он очень помог твоему спектаклю, напав с трубой на шкипера. И все бы прошло как по нотам, если бы не одна малость...
– У тебя в роду никто не страдал параноидальной подозрительностью? Или манией преследования? – ехидно поинтересовалась Диана. И словно бы невзначай шагнула к Леснику.
– Стой, где стоишь, – посоветовал он. И отступил назад, восстановив дистанцию.
До сих пор Лесник затягивал никчемный разговор, чтобы оттянуть момент, когда придется делать то, что необходимо сделать.
Но постепенно втянулся в роль сыщика, в последней главе детективного романа разоблачающего главного злодея, вызывавшего меньше всего подозрений.
– Эта малость – приемник Торстена, который юнга тебе якобы одолжил. На самом деле ты сняла его с трупа.
– Бред. Андерсон гнался за убийцей, почти его схватил, – мужчину, если ты позабыл. Поищи другого клиента для сверхгуманных датских судей.
– При твоей способности отводить глаза стоило бы поискать тебе, – другое алиби. Но не утруждайся – незадолго до убийства я выходил на палубу. И слышал звуки приемника Торстена, он как раз включил от скуки. Через пару минут его убили. Ты убила. Не пойму лишь – зачем? Могла бы отвести глаза и забрать сумку незаметно для парнишки.
Диана помолчала. И ответила совсем другим тоном – жестким, ни следа мрачной иронии:
– У него был врожденный иммунитет к суггестии. Стопроцентный. Редчайший случай – один на сотни тысяч. Ему просто не повезло. Только не теряй время, изображая потрясенного до глубины души гуманиста. Такая роль не для тебя, на твоих руках крови не меньше.
– Да я что... Так, поупражнялся в дедукции. Кстати, никуда я не выходил, и приемника не слышал. Сблефовал – дело раскрыто чисто логическим путем... Но ты права, время терять не стоит. Я собираюсь сейчас спуститься в трюм, и подготовиться к взрыву. Ты можешь попытаться остановить меня, – убив. А можешь сесть со мной в шлюпку и отплыть как можно дальше к тому моменту, когда сработает таймер и «Тускарора» взлетит на воздух. Выбирай сама.
– Не делай этого... – тихо попросила Диана. – Я могу ранить тебя сильнее, чем хотела бы.
В ее руке появился тускло блеснувший клинок. Только что не было – и появился.
Лесник присмотрелся: ну точно, эсэсовский кортик Зигфрида. Против револьвера – не самая выигрышная карта. Но если кортик в руке особого агента, а револьвер – у полевого, варианты возможны самые разные. Ну что же, он еще четыре года назад, впервые увидев Диану в деле, призадумался: чем же закончится возможная схватка между ними? Вот он и пришел, момент истины...
Не меняя положения руки и сжатого в ней револьвера, он взвел курок большим пальцем. Диана не шевельнулась, хотя наверняка видела малозаметное движение и слышала почти неслышный щелчок. Попыталась в последний раз решить дело миром:
– Тебе нечего делать в трюме. Таймеров-детонаторов не осталось, ни одного. Все лежат на дне моря. Думаю, хорошенько поискав, можно найти на «Тускароре» что-нибудь подходящее. Но времени на поиски у тебя нет. Экспресс подходит к нашей станции, осталось меньше часа... Заканчивай комедию и давай готовить шлюпку к спуску.
– Если ты и в самом деле не лжешь – дай мне спуститься в трюм и проверить.
– Нет. Если прилетит вертолет, некогда будет искать тебя, прочесывая этот плавучий лабиринт. Если не прилетит – некому. Да и не уверена, сумею ли я...
Она продолжала говорить прежним ровным тоном, и рука с кортиком – за которой внимательно наблюдал Лесник – расслабленно свисала вдоль тела.
Движение второй, по видимости невооруженной руки, он не уловил. Что-то мелькнуло в воздухе серебристым высверком. Короткая резкая боль в правом плече.
Он выстрелил от бедра, не имея времени поднять оружие.
Спуск при взведенном курке, как и предупреждал Старцев, оказался удивительно мягким...
