Райдо Витич - Флора и фауна
Попыталась отстраниться, спрятать глаза.
Боже мой, я веду себя с ним как девственница! Осталось еще покраснеть от смущения!
— Ты сильно испугалась? — придержал меня за руку.
— Что за ерунда, — передернула плечами: ясновидец нашелся!
— Малыш, мне ничего не грозит, я не исчезну, обещаю, — подтянул меня к себе и заставил смотреть в глаза, приподняв голову за подбородок.
Черт, отчего я такая послушная в его руках!
— С чего ты решил, что я боюсь твоего исчезновения?
— Разве не так?
— Нет. Мне всего лишь не понравился твой дружок. Теряюсь, к какому виду он относится, скорей всего мутант. То ведет себя как сонный тюлень, то как взбесившаяся горилла.
— Повздорили? Этого больше не повторится, обещаю. Гарик спокойный человек, вежливый, но иногда выходит из себя. Извини его.
— Ну, что вы! — шаркнула ножкой: какие нежности!
— Надеюсь, вы помиритесь до послезавтрашнего дня.
— Можно потерпеть с месяц.
— Через два дня мы официально зарегистрируем наши отношения.
Я дернула руку: сейчас!
— Леночка, — перехватил меня, углядев во взгляде неприязнь и недовольство. — Этот вопрос решен.
— Даже если я против?
— А ты против?
— Да, представьте сударь, ваша невеста против быть невестой!
— Правильно, потому что ты уже моя жена.
— Бройслав, ты меня извини, конечно, но скажи, пожалуйста, с чего ты решил обременить себя узами брака с незнакомой женщиной? Другой кандидатуры не нашел? Я чем подобное счастье заслужила? Может у меня метка какая особая?
— Да, — крепко прижал меня к себе и полез под кофточку на спине. — Здесь, на лопатке родимое пятнышко.
— Это повод? Эх, знала бы, не мучилась, затаскивая на регистрацию предыдущих мужей, предъявила как документ о браке и не отвертелись бы.
— Смешно? — взгляд Бройслава стал холодным. — Я просил…
— Я тоже! Я не выйду за тебя. Ты не знаешь меня, я тебя. Что нас связывает — приятный трах? Супер! Если б все женились по этому поводу — земной шар потряс бы демографический взрыв! Мы достаточно взрослые тетенька и дяденька и не нуждаемся в узаконивании половых отношений!
— Ты так расцениваешь наши отношения? — его глаза превратились в две узкие щелочки, и мне стало не по себе — добрый тигренок превратился в голодного пращура, у которого уже виднелись огромные клыки. — Ты можешь упрямиться, можешь перевернуть весь дом, топать ногами, вспоминать все свои увлечения, но это ничего не изменит. Через два дня ты станешь моей женой. И в ближайший год не покинешь этой территории, чтобы не попасть на глаза бывших клиентов.
Клиентов?! Значит, он считает меня шлюхой?
Я влепила ему пощечину. Не самый умный поступок, но с интеллектом, как и самообладанием, что-то у меня напряженно последнее время.
Бройслав уставился на меня широкораспахнутыми глазами и вдруг рванул кофту с груди. Та превратилась в тряпку, затрещав по швам, и осталась в его руке.
— Ты считаешь наши отношения ерундой, мимолетным увлечением?
Я отступила, он пошел на меня, откинув бывшую кофту.
Я видела в его глазах пламя, что разгоралось все сильней, и в нем не было ненависти — упрямство и… желание. Он не тигр — динозавр, — поняла я: Для него нет препятствий, преград и слово «нет» то же не существует.
— Я ждал тебя всю жизнь, а ты меня. Это ерунда? Ты знаешь, кто я, и я знаю, кто ты, думаешь, я уступлю твоим капризам, твоему глупому упрямству? Потеряю вновь? — спросил, расстегивая рубашку. Она полетела в сторону. — Я не знаю, почему ты противишься очевидному факту, но узнаю, у нас будет достаточно времени для этого. Все остальное не имеет значения. Я виноват, что не сберег тебя тогда и не нашел в этой жизни раньше, но сетовать на прошлое бессмысленно, нужно думать о будущем. Теперь мы вместе…
Он ненормальный, — уверила я себя и стояла столбом, глядя на его обнаженный торс, манящий меня даже в момент, когда разумнее уйти, сбежать, скрыться с глаз долой.
Бройслав обнял меня и приложил мою ладонь к своей груди:
— Это мое сердце. Я отдал его тебе много веков назад. А это твое сердце, — прижал свою ладонь к моей груди. — Ты отдала его мне.
— Это… это…чушь…
— И сейчас, — принялся ласкать меня, впился губами в шею, стянул юбку.
— Д-да-а…
— И сейчас? — проник языком мне в рот. Мое сердце бешено застучало, руки сами обвили шею мужчины. Я уже хотела его и не могла с собой справиться.
— Чувствуешь, как кружится голова, как уходит земля из-под ног, и нет ничего и никого, только мы, — прошептал, глядя мне в глаза, и все вокруг закружилось, уплыло. Мне показалось, я нахожусь в другой комнате, в той келье с запахом влажного белья и сырого камня, и парила в объятьях любимого с чудесным, самым замечательным именем Оррик
— Оррик… — прошептала.
— Да, любимая, не сопротивляйся любви, пусть это кажется тебе сумасшествием, поверь, лучше сойти с ума от любви, чем быть нормальным без нее, — он проник в меня и зашептал. — "Любовь не знает убыли и тлена. Любовь — над бурей поднятый маяк, не меркнущий во мраке и тумане. Любовь — звезда, которой моряк определяет место в океане. Любовь не кукла жалкая в руках, у времени стирающего розы на пламенных устах и на щеках. И не страшны ей времени угрозы. А если я не прав и лжет мой стих, то нет меня и нет стихов моих"
Я засмеялась — никогда еще мужчина не властвовал надо мной под сонеты Шекспира…
— Тебе нечего бояться, доверься мне, я не предам тебя.
Я могла ответить лишь лаской и поцелуем — потом подумаю, потом.
Мы лежали обнявшись. Бройслав перебирал мои волосы и улыбался, а я внимательно изучала его лицо, вглядывалась в глаза, пытаясь понять: он всерьез верит в то, что мне говорил?
— Я слышала, ты очень жесткий человек.
— И я слышал о тебе немало лестного.
— Например? — насторожилась.
— Багира. По-моему тебе не идет.
Мне стало все ясно. Я отодвинулась от него, встала, начала одеваться.
— Извини, опять возьму твою рубашку. Блузка потерпела значительные изменения стиля. Если нетрудно, ответь на один вопрос: что именно ты хочешь знать? Нет, два вопроса: за сколько Макрухин продал меня тебе?
— Ни за сколько. И вообще, для всех ты умерла, погибла в автокатастрофе, — начал одеваться Бройслав.
— Удобно, — оценила. — Теперь ты единолично попытаешься завладеть мной.
— Уже, — хитро улыбнулся.
— Не торопись с выводами.
— Лена, девочка моя, — обнял меня за плечи. — Все решено давно и бесповоротно, в тот самый момент, когда ты назвала меня Ориком. Только ты можешь знать это имя…
