Евгений Некрасов - Большая книга ужасов – 61 (сборник)
К концу месяца осталось пять человек и преподаватели. Раскоп-то мы забросали по-быстрому, пока институт телился с решением… И все равно было чувство, что кто-то кроме нас и тех жаб в лагере есть!
– А как же Египетская? – напомнила я.
– Еще с нами была. Вбили мы новые колышки в километре, наверное, от того места; керамики наковыряли, кость бычка – все как обычно. Уже зачистку делаем. Ползаем по дну ямы с ножичками, как первокурсники… Студентов-то мало осталось, а яму надо сдавать!
И тут Египетская говорит: «Жарко, пойду водички куплю». А вокруг – степь. Километров десять. Мы на грузовике приехали, на нем и уехать должны. И бидоны с водой в кузове – пей, не хочу!
– А она пошла?
– Пошла. Мы подумали, что по другому делу, в степи с этим проблема, кустов-то нет. За грузовик? Так его мужчина водил и все время сидел в кабине… Ну и решили мы, что она в степь отправилась, подальше. А когда хватились – уже в лагерь пора.
– Искали?
– А то! Все Синие Горки зигзагами объездили – не нашли. И знаете, что? В десяти метрах от раскопа, ну, с той стороны, куда она ушла, даже трава не потоптана была. Испарилась тетка. Десять шагов отошла и пропала.
– Ничего себе! – В дверях кухни, судя по всему, давно стоял ошалевший Костик. Мать его увидела и сразу смутилась. Такое лицо сделала: «Боже, что я несу, здесь же дети!»
– Так, ладно, девочки, плохой разговор.
– И так и не узнали, что… – не унималась Ирка.
– Нет. Полигон на Синих Горках закрыли после того случая. Практика теперь проходит в другом месте.
– Ну вот, а ты меня не пускаешь!
Мать задумалась на секунду, будто припоминая начало разговора, и спохватилась:
– Чуть не забыла! Дай-ка сюда телефон! – Не дожидаясь, она взяла телефон сама и стала звонить отцу, чтобы не приезжал завтра.
Ирка сейчас же засобиралась домой: испортила мне каникулы – и в кусты, предательница. Я проводила ее, по дороге придумывая казнь. Увидела во дворе топор, но решила, что это слишком кроваво, убирать-то мне!
Когда я вернулась, родители все еще ругались по телефону:
– Мне плевать, что это за полигон, я не хочу, чтобы она туда ездила! – Вслушиваться было вредно для психики, вмешиваться – для здоровья.
Я полила кактус на удачу, пошла дополола редиску по своей схеме: три грядки – перерыв, три грядки – перерыв. Домой возвращалась, ступая по одной линии на мостках. Перешагнула на крыльце через три ступеньки…
Да, я суеверная. Я не очень-то верю в несчастье от черных кошек, в покойников от собачьего воя… В деревне в такое верить – с ума сойдешь. Зато верю, что если вымытые чашки повернуть ручками в одну сторону; если шнуровать ботинок не дольше пяти секунд; если, идя по мосткам, ступать только по одной доске, а дома – только по одной полосе ковра, – ничего плохого не случится. Может, и глупо, но я привыкла.
Вернувшись, я скинула сапоги, поставила их носами к выходу, стащила на кухне телефонную трубку и проскользнула к себе договариваться с отцом. Он говорит, что я упертая.
Глава II. Бочка и мальчишки
Дождинки стукались о крышу палатки очередью, как бузина из трубочки. Будто кто-то наверху сидит и плюется от нечего делать.
Мы тоже маялись от безделья. Дождь шел уже третий день, и наш раскоп залило так, что преподы решили: отдохнем, пока не подсохнет. Преподы… Я уже и отца так называла. А что? Препод же! Он жил за перелеском вместе со всеми взрослыми, а я – со студентами, здесь. За неделю нахваталась словечек: преподы, академ, уччасть…
Книг почти никто с собой не взял, а те полтора детектива, что нашлись во всем лагере, мы уже прочли, обсудили и сочинили продолжение. У Таньки был ноутбук, и, пока не сдох, он развлекал нас фильмами по вечерам. Сейчас он требовал зарядки, а это целое приключение.
Мы заряжали мобильники в продуктовом магазине, куда заворачивали по дороге на раскоп и обратно. Водитель грузовика сам жил в лагере, поэтому всегда завозил нас без вопросов: всем ведь в магазине что-нибудь надо. А если кому приспичит в нерабочее время, то придется топать пешком километров пять… Дождь шел третий день. Третий день мы не ездили ни на раскоп, ни в магазин и не заряжали мобильники-ноутбуки. Мой телефон еще вчера сдох, но Танькин ноут было жальче.
Сама Танька сидела в предбаннике палатки, чтобы свет хоть какой-то падал, и ковыряла моими спицами остатки пряжи. Взяла с собой не знаю зачем, а Таньке вот пригодились. Полтора дня мне пришлось потратить, чтобы научить ее простенькой английской резинке, вот и время прошло… Неля пристроилась рядом с ней, заслонив широкими плечами остаток проема, и занималась еще большей глупостью: красила ногти.
– Не боишься, – спрашиваю, – что завтра дождь перестанет и мы копать поедем?
– Она не боится, она надеется! – Наташка смешала недоразложенный пасьянс (все равно ничего не видно) и пояснила для мелкоты: – Это как зонтик: возьмешь с собой – точно дождя не будет, ну а забудешь – получай за шиворот. Колдует наша Неля, погоду делает!
Наташка – единственная, кто меня презирает и в глаза называет «мажоркой» и «стукачкой». Думает, что раз у меня отец – препод, мне доверять нельзя. Хотя иногда мне кажется, что Наташка так шутит: какую бы гадость она ни говорила, с ее лица не сходит дурацкая улыбочка. Девчонки ее побаиваются, и я, кажется, тоже.
Неля улыбнулась так, будто ее жутко смутили, и добавила:
– Тогда и перчатки рабочие постираю. Вон сколько воды! – У нее робкие, несмешные шутки, и сама она такая нелепая. И почему-то очень тянется ко мне. Ко мне всегда такие тянутся.
Сквозь дождь послышался дружный хохот, и Наташка встрепенулась:
– Пойдем посмотрим, что мужики делают? Вон как развеселились!
Я подползла и все-таки выглянула через Нелино плечо. Дождь стоял полиэтиленовой пленкой, как будто улицу запаковали и размораживают. Пленка запотела, и не видно, что внутри.
– Охота ноги мочить!
– Тебя не спрашивают! Ну так как, девчонки?
Девчонки отмалчивались. Танька ждала, что скажет Неля, а Неля уже услышала мое ценное мнение, но возражать Наташке не хотела.
– Ну и сидите. А я пойду. Они так хохочут заразительно, а у нас тоска.
– Погоди, ряд довяжу. – Танька быстрее замахала спицей. Неля против большинства не попрет, значит, и мне придется идти. Не сидеть же тут одной, в самом деле! Я еще разок выглянула на улицу из-за Нелиной спины, чертыхнулась про себя и полезла за дождевиком.
– Ты ж не хотела идти!..
Я молча выбралась из палатки следом за Наташкой и Танькой (Неля замешкалась, как всегда). Капало так себе: я в такую погоду в огороде копаюсь, если другого времени нет. Но капало давно, и землю размыло так, что на сапогах моих тут же нарисовались аккуратные грязевые галоши.
