Карина Шаинян - Долгий путь на Бимини
Элли больно ударилась носом об спину Карререса и очнулась. Нещадно ныли стертые ноги. Тело зудело от грязи, пота и комариных укусов. Голова шла кругом. Солнце казалось огромным утюгом, который все падал и падал прямо на макушку, – а от раскаленных камней под ногами, присыпанных истлевшими в скрипучую пыль листьями, несло жаром, как из печки. Кто-то подтолкнул Элли в спину, и она машинально сделала несколько шагов – идти пришлось в гору, такую крутую, что пришлось упираться руками в обжигающую гальку. Это было невыносимо, но когда она подумала, что сейчас упадет, откуда-то сверху протянулась рука.
Элли втянули на рассохшиеся мостки. Тень. Льющаяся в пересохший рот вода – степлившаяся, но все равно безумно вкусная. Озабоченный голос откуда-то издалека, из древесной кроны.
– Я нормально, – прохрипела Элли и снова потянулась к бутылке с водой.
К источнику отправились на следующий день – накануне сил едва хватило на то, чтобы подвесить гамаки. Старый лагерь Брида давно развалился, и Карререс с Ти-Жаком встали прямо у дома хранительницы. Гамак Элли повесили на веранде: дом был слишком запущен, полон пыли, сухих листьев и дохлых насекомых, и только сонливые от жары гекконы слегка оживляли пустые комнаты. Проснувшись, Элли не смогла сдержать стон: тело болело так, будто накануне она прошла не десяток миль, а по крайней мере сотню. Мысль о том, чтобы лезть по камням к источнику, приводила в ужас, но Карререс был непреклонен.
Элли карабкалась следом за Каррересом, цепляясь за желтоватые стебли – жилистые плети с бледно-зеленой мясистой листвой давно вытеснили памятные Каррересу нежные вьюнки и колючки с яркими цветами. Обнаженное дно озера сверху походило на темно-серую воронку, чудовищный рукотворный карьер, залитый неровным асфальтом. На его краю рыжела крыша дома; рядом поднимался сизый дымок – там возился Ти-Жак, отказавшийся идти к источнику. Гранитный утес, с которого когда-то падал в озеро ручей, походил на бетонную стену, и гранатовое деревце на камне у его подножия было еле живо – чахлое, пожелтелое. Но джунгли на склонах долины, хотя и поблекли, были по-прежнему живы, и это было хорошим знаком.
Карререс петлял, выбирая дорогу. Паутина все еще пересекала щели между валунами, но выглядела странно: слишком густая, без намека на геометрическую правильность и симметрию, будто эскизы для нее рисовал художник-абстракционист. Редкие мошки трепетали в липких нитях, но ни один паук не торопился к добыче. Камни под паутиной были усеяны сероватыми катышками, – присев на корточки, Элли поняла, что это мертвые паучки. Иссохшие, с судорожно поджатыми лапками, они, казалось, умерли от истощения, надорвавшись над своей безумной работой.
Наконец они взобрались на утес. Подушка из сухого папоротника похрустывала под ногами, чуть прикрытая живыми, но уже подернутыми ржавчиной перистыми листьями. Русло ручья едва угадывалось, занесенное многолетним слоем сухих листьев, на котором сумела прорасти чахлая трава и даже небольшие кустики. Не знай Карререс, что кроется под мусором и нанесенной дождями землей, он принял бы ручей просто за полосу более скудной, чем вокруг, почвы.
Доктор раскидал листья ногой – посеревший гранит по-прежнему покрывали рисунки, но ложбинки узоров забились пылью и трухой, и приходилось внимательно всматриваться, чтобы заметить узор. Так они дошли до болотца, из которого раньше вытекал источник, – но нашли там только россыпь камней, поросших лишайником и колючими можжевеловыми кустами.
Элли огляделась, чуть не плача, и вдруг замерла, склонив голову набок. Ее глаза заблестели; тихо вскрикнув, хранительница упала на колени и прижалась ухом к камню.
– Вода! – вскрикнула Элли. – Там, под камнями, есть вода!
Карререс присел, положил на неровный булыжник ладонь, и почувствовал, как в руке легкой дрожью отзывается едва уловимый шум подземного потока, тихие удары капель о камни. Вода была очень, невообразимо далеко – но она была.
– Как бы туда добраться, – пробормотал Карререс. Попытался заглянуть в щель между камнями, моргнул, силясь проникнуть взглядом сквозь темноту, и выпрямился. – Понять бы, насколько глубоко ушла вода, – сказал он.
– У меня есть идея, – сказала Элли и с застенчивой улыбкой вытащила стереоочки. Карререс издал неопределенный звук.
– Совсем глупо, да? – робко спросила Элли.
– Почему же, попробуй, – пожал плечами Карререс. – Откуда нам знать…
Выбрав расщелину поглубже, Элли встала на четвереньки, надвинула на глаза очки и заглянула между камнями.
– Ну, что там? – нетерпеливо спросил Карререс.
– Там какая-то пленка, – растерянно отозвалась Элли. – Шершавая такая. То есть не пленка… Я ее не глазами вижу, – жалобно объяснила она. – А под ней – вода. Только у нее сил не хватает…
Элли не глядя нашарила на земле какую-то веточку, и, сосредоточенно вытягивая губы трубочкой, принялась тыкать ею между камнями.
– Что ты делаешь? – удивился Карререс.
– Я подумала – если ее порвать как-нибудь… Ах черт!
Веточка выскользнула из вспотевших пальцев и провалилась в расщелину. Элли сняла очки и уселась на камни, растерянно глядя на Карререса.
– То есть ты пыталась проткнуть веточкой пленку, которую не видно глазами… скорее всего – пленку между мирами? – уточнил Карререс, с трудом сдерживая смех.
– Ну да, – смущенно кивнула Элли.
– Сильный ход, – кивнул Карререс. – Значит, порвать… – задумчиво проговорил он. Присел рядом, прислушиваясь к рокоту под камнями. – Я все думаю – зачем Венни забрался к нам в трюм? – неожиданно спросил он.
– Хотел поприключаться, – слегка ошарашено ответила Элли. – Это же очевидно…
– Конечно, – кивнул Карререс и полез в слегка оттопыренный карман. – И подарок совершенно случайный…
Он вытащил яйцо, которое Венни подобрал во дворе Ван Вогта, и повертел в пальцах, давая Элли рассмотреть узор из крапинок.
– Не верю я в такие случайности, – сказал он. – Выглядит точно так же, как то, что чуть не угробило нас с Шенноном.
Элли испуганно прикусила губу и потянулась к Каррересу, пытаясь остановить его, но тот уже осторожно просунул руку с яйцом в расщелину между камнями. «Не надо», – пискнула Элли; Карререс, сосредоточенный и напряженный, улыбнулся ей краешком рта и разжал пальцы.
Они замерли. Прошло несколько мгновений абсолютной тишины; Элли казалось, что она уже несколько раз умерла от страха. Тишина все длилась и длилась, а потом из-под камней донесся тихий влажный хруст разбитого яйца. Элли зажмурилась, вцепившись в руку Карререса, в ожидании неотвратимого, невыносимого ужаса. Секунды тянулись мучительно медленно, воздух стал таким вязким, что трудно было дышать, и уже хотелось, чтобы случилось хоть что-нибудь, лишь бы закончилось это бесконечное ожидание кошмара. Элли жалобно застонала сквозь стиснутые зубы.
