Виталий Вавикин - Вендари. Книга первая
– Теперь тени будут охотиться за мной? – спрашивает Биатрис.
– Нет, – говорит Оливер. – Не думаю.
– Лучше бы ты оказался прав, – шипит Биатрис, обвиняя Оливера, как и прежде, когда они еще жили вместе, во всех смертных грехах. Он молчит, не замечая упреков. Машина прыгает на ухабах, выскакивает на дорогу и мчится к резервации, где работает Биатрис, чтобы она могла провести анализы крови мальчика-монстра. – Это будет не быстро, – предупреждает Биатрис. Оливер кивает, смотрит на высокие стены огражденной резервации. Скоро он сам окажется здесь. Но это совершенно не беспокоит его. Он видел смерть. Он знает смерть. И он уже не может страшиться ее, как прежде. Тем более, что уродство – это еще не смерть.
– Позвони мне, когда закончишь, – просит Оливер жену.
Теперь вернуться к комплексу «Зеленый мир», наблюдать и ждать, ждать, ждать… Но Биатрис не позвонит. Она заберет Лору и уедет из города. Оливер найдет пустой дом. Даже дантист Дуэйн Андерсон, и тот уедет с ними, сбежит. Оливер будет стоять в гостиной опустевшего дома и чувствовать, как вирус искривляет его кости, превращает в монстра. Он только сейчас понял, что потерял семью. Не тогда, когда он отвернулся от нее. И не когда в постели Биатрис оказался другой мужчина. Это произошло сейчас, здесь. Произошло, когда опустел дом, в котором они жили. Все закончилось. От семьи остались разбросанные вещи и полный выпивки бар. Оливер сделал себе выпить и постарался забыться, не думать, не вспоминать. Но чем больше он пил, тем больше становилось воспоминаний. Прошлое издевалось над ним. Он слышал голоса, слышал смех Лоры. Той Лоры, у которой еще не выпали молочные зубы. Она бегала по квартире и что-то кричала. Он пытался ее поймать, взять на руки, но она ускользала от него, как ускользала реальность.
Оливер не знал, сколько дней провел в подобном состоянии. Дни. Недели. Жена и дочь бежали в спешке, оставив заполненный продуктами холодильник. Оливер опустошил его. Затем, убегая от реальности, опустошил бар. Но реальность догнала его.
Он открыл глаза и заставил себя подняться. Был вечер. Голова болела. Желудок выворачивался наизнанку. Оливер включил холодную воду и пил, пока его не вырвало. За время беспамятства вирус изменил тело сильнее, и теперь его левая рука была похожа на негнущийся протез, а правое плечо так сильно возвышалось над левым, что ему было тошно смотреться в зеркало. Изменилось и что-то еще. Что-то за спиной. Не то горб, не то просто небольшой нарост. Оливер не хотел этого знать. Он достал пистолет и засунул дуло себе в рот. Весь мир замер. Затем жизнь понеслась перед глазами безумным хороводом. Особенно последние недели, месяцы. Вирус, дети-монстры, комплекс «Зеленый мир», Габриэла Хадсон, которая выращивает монстров…
– А, какого черта! – проворчал Оливер, решив, что вышибить себе мозги успеет в любое время. Сейчас куда приятней было найти причину всех неудач, на которую можно обрушиться накопившимся гневом. Причину, у которой есть лицо. – Габриэла Хадсон.
Оливер вышел из дома и отправился в «Зеленый мир». Охранника не было. Стеклянные двери разбились после нескольких ударов рукоятью пистолета. Оливер снял оружие с предохранителя. Он планировал узнать у Габриэлы, как убить созданных ею монстров, уничтожить их всех, а затем уничтожить саму Габриэлу. Вот тогда уже можно будет думать и о самоубийстве. Но когда Оливер оказался в лаборатории Габриэлы, его охватил ужас. Клетки, где содержались монстры, были пусты. Из семи тварей осталась одна. Самая слабая. Не ребенок и не чудовище – нечто среднее, что не имело право появляться на свет – в последнем Оливер не сомневался. И это нечто менялось, готовилось к прыжку, чтобы перегрызть горло своему создателю, который был готов к этому, ждал этого.
Оливер прицелился и выстрелил в тварь. Грохот выстрела эхом прокатился по пустым помещениям. Пуля попала твари в голову. Вернее, уже не твари – ребенку, чьи уродливые формы снова стали человеческими, обманывая глаз. Габриэла Хадсон что-то сказала, но Оливер не услышал – от выстрела заложило уши. Он прицелился и снова нажал на курок. Затем еще раз и еще. Он выпустил в корчащуюся на полу тварь всю обойму, перезарядил и снова начал стрелять. Оливер не собирался останавливаться. Он уже видел, как избивает тварь ногами, когда у него закончатся патроны. Избивает до тех пор, пока от монстра не останется бесформенная лужа плоти и крови, или из чего он там сделан? В его уродливом теле хватит сил. В его воспаленном сознании хватит ненависти. Так думал Оливер, пока дряхлый на вид старик бесшумно не подошел к нему со спины и не свернул хрупкую шею. Жизнь покинула тело мгновенно. Колени подогнулись. Оливер упал, уставившись мертвыми глазами в потолок.
– Не могу смотреть, как люди издеваются над ними, – сказал старик, указывая на ребенка-монстра.
Габриэла не двигалась, не дышала. Зияющие пустотой раны от выстрелов на теле ребенка-монстра затянулись. Он боязливо поднялся на ноги, насторожился, обнюхивая старика, зарычал, попытался выпустить клыки. Старик ударил его ногой. Габриэла услышала, как хрустнули кости. Ребенок-монстр пролетел мимо нее, ударился об стену, сжался, захныкал.
– Ты могла вырастить из них людей, но предпочла вырастить монстров. Почему? – спросил Габриэлу старик, черты лица которого смутно казались ей знакомыми.
– Эм… Эм… Эмилиан? – неуверенно спросила она, не веря глазам. Старик холодно улыбнулся.
Ребенок-монстр, продолжая хныкать, пополз к старику, извиваясь словно змея. Все его жесты и мимика выражали покорность и раболепие. Он притворялся, что обрел хозяина, признал его силу, пока не оказался на расстоянии прыжка. Тогда метаморфозы снова изменили его лицо. В искрящемся блеске появились клыки. Ребенок-монстр зарычал, прыгнул на противника. Старик не двинулся с места. Лишь в его голубых глазах вспыхнула пустота, которая обожгла ребенка-монстра подобно огню. Взгляд стал материальным – холодный, безразличный. Взгляд вечности. Свет в лаборатории замигал. Десяток теней, шипя и пенясь в лучах гаснущих ламп, ударили ребенка-монстра, защищая старика, прижали к холодному полу. По лаборатории пронесся дикий, гортанный вопль, но почти сразу стих, захлебнувшись в пустоте и ночи.
– Не нужно больше детей-монстров, – сказал старик Габриэле.
– Ты… ты убил их всех? – она, не моргая, смотрела на оставшуюся от ее творения черную жижу, которую в полумраке продолжали пожирать тени. – Я думала, они уничтожат вендари.
– Они стареют слишком быстро. Как и я. Их жизнь коротка. Их цели примитивны. Это всего лишь монстры, если не научить их человечности.
– Ты тоже монстр.
– Я нечто новое.
– Ты приказал своей слуге убить меня.
