А. Мурэт - Королева Виктория — охотница на демонов
— Хочу заметить, Грэнтхэм, — сказал Квимби, — что вы могли бы подождать, пока туалет освободится. Это неприлично, знаете ли.
Откуда-то издали доносились крики и топот бегущих ног. Где-то раздался выстрел.
— Туалет мне не нужен, Квимби, — прорычал Грэнтхэм, — по крайней мере, пока. Сейчас я хочу поесть.
— Ну, так, по слухам, много превосходной еды в парламентском…
Грэнтхэм, качавший головой, грубо прервал его: «Я хочу съесть тебя, Квимби. Очень хочу человеческого мяса, и ты это знаешь».
— Ты это знаешь? — раздался сзади голос Конроя. Он звучал холодно, очень неприязненно. Квимби один раз уже слышал, как Конрой говорил таким тоном. И он вдруг вспомнил, когда это было — это было в работном доме в Дьявольских трущобах, перед тем как он вырезал МакКензи язык…
— Конечно, он знает, — подтвердил Грэнтхэм. Он вытянул руку вперед, и это было омерзительно — с его пальцев все еще свисали остатки внутренностей. — Он сделал меня, он знает. Мы все одинаковые, каждый из нас. Говорят, сэр Чарлз Хаббард съел свою семью. Что ты такое сделал с нами, Квимби, что мы стали рабами этого голода?
— Мы работаем над этим, — сказал Квимби, выставляя руки. Грэнтхэм двигался вперед, кровь капала у него с подбородка. — Мы работаем над усовершенствованием состава, который вылечит вас. Вылечит тебя, ты меня слышишь?
— Ты уже ни над каким усовершенствованием не будешь работать, Квимби, — ухмыльнулся Грэнтхэм, — единственное, что ты сделаешь, это поработаешь в моих кишках, а потом я испражнюсь тобой, и ты присоединишься к уличной грязи.
— Что ж, Квимби, — процедил сзади Конрой, — у твоих привидений, похоже, отклонения в поведении. Ты не хочешь, на всякий случай, напомнить ему, кому он служит?
— Как же, как же, — бормотал Квимби, пытаясь собраться с духом, — слушай сюда, Грэнтхэм, ты делаешь, как я тебе приказываю, это ясно? А я настаиваю, чтобы ты посторонился и освободил дорогу, нам нужно выйти из туалета, тебе понятны мои слова?
Грэнтхэм чуть качнулся назад, помахивая вытянутой рукой. Был момент, когда Квимби почудилось — невзирая на все очевидные перспективы поворота событий, — что Грэнтхэм еще в состоянии повиноваться: настолько тот выглядел смущенным, почесывал голову, неуклюже шаркал ногой — может быть, он сейчас отчалит и найдет себе что-то другое на обед…
Но он этого не сделал. Он снова ухмыльнулся, обнажив зубы, так что Квимби увидел застрявшие в них кусочки плоти и двинулся вперед.
И Квимби, и Конрой, обуянные ужасом, закричали; они вжались в заднюю стену комнаты настолько, насколько это вообще было возможно — впрочем, без толку.
Ожидаемого нападения, однако, не последовало, потому что Перкинс выскользнул из зала заседаний, превратившегося в скотобойню, чтобы найти хозяина, и в одном из новых туалетов он увидел сэра Чарлза Грэнтхэма — и сэр Чарлз Грэнтхэм собирался съесть его господина.
— Простите, сэр, — сказал Перкинс, хватая Грэнтхэма за шиворот и выволакивая его из крошечного помещения; он придал ему такое ускорение, что тот с размаху врезался в дубовую панель на другой стороне коридора и повалился на пол. Но Грэнтхэм тут же вскочил на ноги и заявил: «Они мои».
— Сожалею, сэр, нет, — сказал Перкинс, — и я был бы вам чрезвычайно признателен, если бы вы оставались именно там, где находитесь, сэр; конечно, если вы не захотите отправиться куда-нибудь еще, что вы, может быть, предпочтете, поскольку в данный момент я вынужден признать ваши намерения в отношении нас враждебными.
Грэнтхэм яростно заревел и пошел в атаку с криком «Они мои».
Перкинс достал из своих брюк короткий меч и просто выставил его вперед, так что мчавшийся на него Грэнтхэм просто воткнулся в лезвие. Но продолжал рваться вперед. Он был проткнут мечом. Но был очень даже живой.
— Ты кое-что забыл, Перкинс, — подал голос Квимби, выступивший теперь вперед он был просто окрылен тем, что появился его слуга — и что тот не только обладал неимоверной силой зомби, но и предусмотрительно догадался принести в парламент меч (Перкинс, расцеловать бы тебя!) — и успешно вывел из строя нападавшего.
— Давай, дружище, — голова, голова.
Перкинс оттеснил Грэнтхэма дальше по коридору, неумирающий член парламента дергался на лезвии меча, как проколотая бабочка: с его рук уже лентами слезала кожа, пока он пытался освободиться от лезвия.
Перкинс выждал момент, когда у него появится возможность для маневра, затем одним резким движением вырвал меч из тела противника и отсек Грэнтхэму голову — на лице у того было написано удивленное выражение, без тени неудовольствия, когда она покатилась по прекрасно начищенному паркету.
Квимби едва успел вытереть испарину и издать вздох облегчения, восхвалив свою счастливую звезду — или Перкинса, это было уже неважно, — как Конрой схватил его повыше локтя и поволок обратно, к входу в галерею Стрейнджерс.
— Ну и что там происходит, Квимби? — сорвался он на крик. — Что происходит, я тебя спрашиваю! — Он ногой распахнул дверь, втолкнул Квимби и затем вошел сам в галерею.
Оба так и застыли на верхних ступеньках лестницы, которая вела к скамьям, на одной из которых совсем недавно восседал Квимби, наблюдая за обычной парламентской чехардой: голосования и подсчеты результатов, обмен язвительными репликами, прения, возражения, запросы, отводы и так далее.
Теперь же — теперь там был ад: там убивали, расчленяли, вопили и бегали.
Многим достопочтенным членам парламента удалось покинуть сцену ужасного действа до того, как на ней появился Квимби, другие пробивались к двери, которая находилась под галереей Стрейнджерс, так что Квимби, Конрой и Перкинс поспешили спуститься к балкону: перегнувшись через него, можно было видеть происходящее внизу.
А там было побоище. У двери образовалась пробка: груда тел загораживала ее почти до притолоки. Четверо зомби, увидев возможность легкой добычи, направились туда и атаковали ворочающуюся стонущую пирамиду с флангов: они отрывали конечности, пускали в ход зубы и обгладывали мясо точно так, как это недавно делал с куриными ножками Теннант и как потом это произошло с ним самим; они буквально зарывались лицами в сочившуюся кровью плоть и отползали в сторону с набитыми ртами; вслед за ними тянулись кишки, мертвые тела громоздились у двери, перекрывая путь еще живым.
Те парламентарии, которые не участвовали в давке, жались по углам или были заняты беготней и криками; кого-то уже расчленяли, кто-то еще безуспешно отбивался, а кое-где, островками, возникло организованное сопротивление оставшимся случайным зомби, искавшим пищу везде, где она им попадалась.
![Роберт Сальваторе - В тени лесов [Серебристые тени]](/uploads/posts/books/57206/57206.jpg)
