Гэри Вульф - Космическая чума. Сборник
Он тихо засмеялся.
— Но я располагаю необходимыми знаниями для того, чтобы снова его активизировать.
Затем он добавил со злобной усмешкой:
— А потом он распространится буквально с быстротой молнии.
Дамона нерешительно подошла к столу.
Куча одежды зашуршала, когда она задела ее ногой. Дамона содрогнулась.
— Обдумайте все спокойно, Дамона, — сказал Теракис. — Сейчас здесь лишь начало. Но это будет иметь продолжение. Возможно даже, вы сделаете мне и другим одолжение, если поможете разрушить наши тела. Ваш мир иной, чем наш. Он слишком ориентирован на рациональное, на науку. А так как едва ли кто-либо верит в магию здесь по-настоящему, то победить вас средствами магии сложно, но средствами науки можно.
Он взял пустой чемодан, перевернул и встряхнул его.
— Пыль, — сказал он.
Усмехнулся.
— Ничего, кроме безобидной пыли. И все же…
— Вы не добьетесь успеха, — глухо сказала Дамона. — Вы не первый, кто пытается уничтожить человечество. Все потерпели неудачу.
— Но я первый, кто имеет реальную возможность это сделать, — невозмутимо возразил Теракис.
Он взял горсть тонкой серой пыли и пропустил ее сквозь пальцы.
— Она еще безобидна, но это долго не продлится. Одно маленькое заклинание…
Он запнулся, посмотрел на Дамону и стал недоверчиво разглядывать ее.
— Как вы попали сюда? — спросил он, как будто это лишь сейчас пришло ему в голову. — Охрана была запрограммирована на ваши телесные импульсы. Она бы вас никогда не пропустила.
— Я знаю, — сказала Дамона. — Она и не сделала этого.
Теракис немного подумал.
— И вы… — сказал он.
Он запнулся.
— Потом вы…
— Ваш охранник выполнил свою задачу, — сказала Дамона.
Она кивнула.
— Но вы начали делать роковые ошибки. Вы должны были бы убедиться, что ваши создания действительно подчиняются вашей воле.
Теракис побледнел. Казалось, внезапно он что-то понял. Но было слишком поздно.
Дамона подняла руки. Из кончиков ее пальцев заструились серо-голубые искры.
Протоматерия начала бурлить. Дрожь сотрясла все вокруг, и на какие-то короткие секунды Дамона смогла услышать стон чужеродной материи.
Теракис закричал. Мурдор тщетно пытался вернуть власть над протоматерией. Но власть Дамоны была сильнее. Она боролась не только своими собственными духовными силами, но и силами гигантского существа. Она была в нем. Ее собственное тело было составной частью этой невероятной громады, в то время как Мурдор пытался повлиять на нее извне.
Серая пыль съежилась. Как при обратной прокрутке фильма, когда камень вылетает из воды, ленивые серые волны побежали к Теракису, подкатились к его ногам и начали медленно подниматься по телу.
Теракис закричал. Отчаянными движениями он пытался сбросить, стряхнуть с себя пыль, но мысленные приказы Дамоны бросали на него все больше смертоносной материи, пока грек не оказался в центре причудливого тайфуна.
Он зашатался. Тяжелый, едва ли по-человечески прозвучавший стон вырвался из его горла. Слепой от боли и паники, он начал отмахиваться руками, споткнулся, но в последний момент устоял на ногах.
Его тело начало растворяться. Внутри его еще оставались невероятные силы Мурдора, но сопротивление заметно ослабло, и протоматерия начала свою разрушительную работу. Кожа его посерела и растрескалась. Тонкие языки пыли стали сочиться из рукавов куртки. Он попытался закричать, но изо рта вырвалась лишь серая пыль. Лицо разрушилось и оплыло, превратившись в плоское место, на котором все бурлило и кипело.
Он покачнулся, шатаясь, двинулся через помещение и грохнулся об окно. Рама задрожала от удара. Стекло зазвенело и раскололось. Теракис потерял равновесие и беззвучно упал вниз.
Дамона какое-то время стояла оглушенная. Прошли две, три секунды, потом через помещение опять пробежало нечто вроде невидимой дрожи.
У нее внутри что-то умерло.
Серая пыль вокруг нее внезапно стала лишь пылью, и на короткое время у нее возникло ощущение потери.
Теракис был мертв, а с ним умерла и протоматерия.
Дамона с трудом справилась с оцепенением и подошла к окну. Двор находился еще в предутренней тени, но с улицы и от окружающих домов падало достаточно света, чтобы она могла разобрать, что произошли.
Прямо под окном рос высокий, мощный дуб. Теракис упал в его крону, попытался удержаться за ветви и сорвался.
Его тело лежало в неестественной, странно вывернутой позе рядом со стволом.
Дамона долго стояла у окна и оцепенело смотрела вниз. Человек, который лежал там, не играл никакой роли в этой изматывающей борьбе. Он был только пешкой, оболочкой, беззащитной игрушкой в дуэли, которая началась миллионы лет назад и, пожалуй, столько же продлится. Мурдоры живы. Они ослабели, но все же опасны, и возможно даже еще опаснее, чем раньше.
Борьба продолжалась.
Дамона еще немного постояла, прежде чем повернуться и снять трубку телефона.
* * *Ошкат-квейл просыпался. Как всегда, когда он совершал обмен тела, какое-то время ему пришлось приводить себя в порядок. Это было нелегко. Его душа уцелела после смертельного падения. Она вырвалась из тела Теракиса и почти сразу же нашла другое тело. В этот раз все было очень легко сделать.
На какое-то мгновение в Мурдоре шевельнулся неопределенный страх. Но у него не было времени искать подходящее тело, нужно было брать то, что попалось. Если ему не повезет, то он попадет в зверя, но даже и это неплохо. Он подождал бы, получил бы полный контроль над телом и заставил бы потом существо, в котором он оказался, совершить самоубийство. Смерть была единственной возможностью поменять тело.
Он попытался открыть глаза, но у него ничего не получилось.
У него не было глаз.
У него не было ни рук, ни ног. Его тело было чудовищно сильным, но неподвижным, странно неподвижным.
Это продолжалось долго, пока Мурдор не понял, что произошло.
Когда он понял, он хотел закричать, но не смог.
Деревья не кричат.
Дж. О. Смит
Космическая чума
Моему спившемуся дяде Дону и, конечно, Мариан
1
Я плавно скользил по бесконечной прохладной простыне в вязкую пропасть, на дно которой кто-то вылил пару цистерн дезинфицирующего раствора. Было приятно от ощущения, что я укрыт лишь тонким одеялом, а не грудой искореженного металла вперемешку с разной дрянью, которая еще недавно называлась автомобилем, мне также нравилось, что одеяло не спадает от этого бесконечного скольжения. Мне казалось, что моя душа отделилась от тела, и это радовало, потому что тело горело, как созревший стошестидесятифунтовый нарыв. В то же время правую руку я не чувствовал совсем, зато с левой ноги, похоже, содрали всю кожу. Тот же садист, что проделал со мной все это, каким-то образом умудрился вставить мне в грудную клетку острую спицу, которая при каждом вздохе все глубже входила в измученное тело. В каком состоянии находятся мои глаза, я не знал, — на них лежала повязка, кроме того, я ничего не слышал. В принципе, я не знал — умер я или нет, но склонялся к мысли, что нет, потому что никогда не слышал, чтобы на том свете кто-то пользовался дезинфекторами.
