Леонид Крупатин - Дню Победы! Крылья в небе
Мы с Татьяной спустились на первый этаж в комнату, где я провёл последние сутки. Фотографии лежали скорчившись на расстеленных по полу газетах. Татьяна сказала:
-Собирай всё здесь и поднимайся ко мне в светёлку. А вот это…- она указала пальцем на матрас и запнулась, увидев вместо пятнышка крови вырезанный клочок и торчащую чистую вату.
-Это кто сделал? Ты?- она смотрела на меня испуганно.
-Я – ответил я растерянно.
-Нормально! – сказала она усмехнувшись, - Я завтра залатаю.
-Спасибо…- прошептал я и Татьяна пошла в дверь, но остановилась в двери.
-У тебя выпить осталось?- спросила она.
-Начатая бутылка!
-Хватит!Завтра на работу!- сказала она вздохнув, - У вас в понеделник нет полётов?
-Нет!
-Нормально!- сказала она и пошла.
Собрав свои вещи я пришёл в светёлку. Дед Мороз встретил меня добродушной улыбкой, а Татьяна приготовив закуску и стопки сидела курила, наклонив голову.
Я налил в стопки, мы молча стукнулись и выпили. Молча закусили и я опять налил. Подняли стопки и Татьяна глянув мне в глаза спросила:
-Ну, ты как? Погасил пожар души двумя сестричками?
-Ты знаешь, нет!- сказал я сокрушённо, - Хотя пытался! А пожар-то был ложный! Ленка это выдумала умышленно, а Катерина с её слов.Она решила, что с тобой вопрос решён, поскольку ты выходишь замуж, а сестричка просто меня не достойна.
-Решительное дитё!Ладно не осуждаю! Но я-то не решила ничего без тебя! Ты понимаешь!Клин клином хотела вышибить… а твой клин… - Татьяна зарыдала и бросилась мне на шею, - Если ты скажешь нет!...
Я обнял её, поймал её дрожащие губы своими…Волна привычного и родного всколыхнулась с самой глубины души и я начал её плачущую и безвольную раздевать…Как мы буйствовали с Татьяной! Сколько это продолжалось – не знаю!
Но это было буйство смешанной любви, обиды на каких-то посторонних лиц, покушающихся на эту нашу любовь и мести им… А вот, мол, Вам! А мы вот так, несмотря на вашу подлость! Завидуйте!- думал я обнимая и вращая в своих руках красивое, безвольное тело Татьяны, выдающей взаимность невольными, несдержанными всплесками эмоций. Мелькнуло в голове: а может быть Леночка слышит? Ну, и пусть!
Короче…Мы проспали! То есть я проспал. Вторую буйную ночь я не выдержал. Татьяна успевала на работу, а я опоздал на наш спецавтобус и Татьяна дала мне деньги на такси до аэродрома.
Прощаясь у калитки я сказал:
-Ты мне сказала вчера, точнее, сегодня ночью: «Если ты скажешь…» А я вот думал, а какое я имею право кромсать чужую жизнь? Надо же трезво расценивать возможности и ситуацию!Вот Катерина, хоть ты и говоришь, что она дитё, а она сказала:Не став женщиной и стать бабой, обложившись пелёнками – не хочу! Я хочу стать кем-то и не вешаться на кого-то, а иметь себе равного.Что у меня впереди? Одному Богу известно! И когда будет ясность – неизвестно! У тебя есть возможность внести стабильность и ясность в свою жизнь? Надо это сделать!Я приеду на свадьбу в следующий выходной!
-И ты выдержишь? Добровольно отдашь меня в чужие руки?
-Выдержу! Только буду трезвым! И ты выдержишь, но только обещай, что будешь трезвой!Договорились?
-Я подумаю!- сказала она.
Я издали увидел, что к нам по ступенкам к калитке поднимается Леночка.Я чмокнул Татьяну в щёчку и сказал:
-Я пошёл!Леночка наверное к тебе идёт. Пока!- повернулся к калитке.
-Подождите, пожалуйста!Я к вам!- сказала Леночка.
Она подошла к нам с опущенной головой и сказала:
-Я хочу у вас прощения попросить…Простите! Я очень виновата! Иногда чёрт в меня вселяется! Я сама его боюсь! Простите!
Татьяна глубоко вздохнула и сказала:
-Мы прощаем! Но ты прежде чем что-то сделать, подойди к материной иконе и подумай! Это поможет! Я вот тоже от матери икону привезла и мать сказала: Захочешь получить мой совет, посоветуйся с иконой и не оступишься!
-Спасибо!- кивнула Леночка, подняв к нам глаза полные слёз, -Я всегда буду так делать…- и пошла назад по ступенькам.
У меня в душе шевельнулась жалость к ней и Татьяна это почувствовала:
-Жалко? – спросила она, испытующе с улыбкой заглядывая мне в глаза.
-Да есть!- сказал я со вздохом.
-Это хорошо, когда есть жалость!- сказала Татьяна, -Лишь бы не было жестокости в душе! Смотри! Можешь и пожалеть её, если я выйду замуж…И мне может быть легче будет, если ты будешь занят!
-Да, уж точно нет! Не стану я клином между сёстрами!
-Тоже верно!Иди!
Я ехал в такси, вспоминая пережитый кошмар. Это было непосильно осознать. Это было как сон со страшными зигзагами сладострастия и ужасов падения!Сон! И вдруг я вспомнил, полез в нагрудный карман гимнастёрки и достал клочок вырезанного матраса и кровью Катерины…Я прижал его к губам и поцеловал!Честное слово!И прошептал:
-Спасибо!Катюша!
В следующий выходной я приехал и попал вместо свадьбы на похороны матери сестрёнок и мы с моими «сокамерниками» оказали главную помощь в похоронах. Помогала и Татьяна… со своим мастером. На следующий выходной была назначена их свадьба в Красном уголке «Пятьсот весёлого» общежития.
Я отправил им стихи почтой и они пришли вовремя:
ГОРЬКО!!!
Судьба даёт кому-то автостраду,
Шоссе даёт и автомагистрали!
А Вам дала горбатую дорогу!
С колдобинами, чтоб Вы не дремали!
Но Вы должны держаться друг за друга!
Судьба свела Вас вовсе не случайно!
Идите только рядышком Вы чтобы
В болото не свалиться бы нечайно!
Совет Вам да любовь на весь Ваш век!
Тепла и солнца Вам на небе ясном!
Чтоб думалось, хотелось и мечталось
Вам в Вашей жизни только о прекрасном!
Пусть месяц Вас хранит в тиши ночной!
А утром поднимает в небе зорька!
И в Вашу честь бокалы поднимая
Кричать мы не устанем наше: Горько!!!
Я не приехал из-за выполнения особого поручения на аэродроме. Говорят там было всё нормально и проводили подружки из «Пятьсотвесёлого» «молодых» в комнату на первом этаже, где я с сестрёнками печатал фотографии. А я в том доме на косогоре больше не появился, так как был там для всех лишним. Между сёстрами вставать клином было нельзя!Хотя о Катерине вспоминал часто, но гнал от себя мысль! Ещё и потому, что стеснялся отца этих сестричек. Что бы он обо мне подумал, коль он знал, что я с Татьяной жил, Леночке нравился, а встречаться бы стал с Катериной…
В казарме после отбоя я спать ложился с Катериной, ночью мне снилась Татьяна, а Леночку вспоминал иногда между делом.
