Рэй Брэдбери - Миры Рэя Брэдбери. Том 3
Джозеф закрутил верх пакета, чтобы тот не раскрывался, и с досадой сунул в карман.
Они как раз успели на гостиничный ленч к половине третьего.
Сидя за столиком напротив Мари, Джозеф молча зачерпывал ложкой альбондигасский суп. Пару раз Мари весело заговаривала с ним, указывая на настенные фрески, но он только хмуро смотрел на нее и молчал. Пакет с разбитыми черепами лежал рядом на столе…
— Señora…
Коричневая рука убрала со стола суповые тарелки. Вместо этого появилась большая тарелка с энчиладами[24].
Мари подняла взгляд.
На тарелке лежало шестнадцать энчилад.
Она взяла в руки вилку и уже потянулась, чтобы взять себе одну штуку, но вдруг что-то ее остановило. Она положила вилку и нож по обеим сторонам тарелки. Оглянулась, посмотрела на расписные стены, затем на мужа… Взгляд ее снова вернулся к энчиладам.
Шестнадцать. Одна к одной — вплотную друг к другу. Длинный ряд…
Мари принялась считать их.
Один, два, три, четыре, пять, шесть.
Джозеф выложил одну на тарелку и съел.
Шесть, семь, восемь, девять, десять, одиннадцать.
Она спрятала руки на коленях.
Двенадцать, тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать.
Мари закончила считать.
— Я не хочу есть, — сказала она.
Джозеф положил перед собой еще одну энчиладу. Начинка, запеленутая в тонкую, как папирус, кукурузную лепешку. Вот он отрезает кусочек и кладет в рот… Мари мысленно представила себе, как этот кусочек пережевывается у него во рту, смачивается слюной, хрустит — и зажмурилась.
— Ты чего? — спросил он.
— Ничего, — сказала она.
Осталось еще тринадцать энчилад — они были похожи на маленькие посылки или конвертики с младенцами… Джозеф съел еще пять.
— Что-то мне нехорошо, — сказала она.
— Ела бы нормально — и все.
— Не хочу.
Он покончил с энчиладами и, открыв пакет, достал оттуда один из полураздавленных черепов.
— Может быть, не надо здесь?
— Почему это еще? — Джозеф смачно откусил одну из глазниц и принялся жевать. — А они ничего, — сказал он, перекатывая леденец на языке. После этого отхватил еще один кусок. — Очень даже ничего.
Она вдруг заметила выдавленное на черепе имя. Там было написано «Мари».
Это надо было видеть, как она собирала чемоданы — свой и его. Бывает, в спортивных репортажах кадры прокручивают наоборот; например, только что спортсмен прыгнул с трамплина в воду — и вот он уже запрыгивает задом наперед обратно, на спасительный трамплин. Так и сейчас на глазах у Джозефа вещи словно сами собой залетали обратно в чемоданы: пиджаки — в один, платья — в другой… Перед тем как юркнуть в коробки, в воздухе птицами парили шляпы… Туфли, словно мыши, разбегались по полу и исчезали в норках. Наконец чемоданы закрыли свои пасти, клацнули замки и повернулись ключи. Все.
— Ну вот! — воскликнула Мари. — Все запаковано! Боже мой, Джо, как я счастлива, что мне удалось тебя уговорить.
Подхватив чемоданы, она засеменила к двери.
— Подожди, дай я помогу, — сказал он.
— Да нет, мне не тяжело, — покачала головой она.
— Но ты же никогда не носила чемоданы. И не надо. Я позову посыльного.
— Ерунда, — проговорила Мари, задыхаясь от тяжести. Уже на выходе из номера мальчишка-посыльный все же выхватил у нее чемоданы с криком:
— Señora, рог favor![25]
— Мы ничего не забыли? — Джозеф заглянул под обе кровати, после чего вышел на балкон и внимательно оглядел сквер. Зашел обратно, осмотрел ванную, секретер и даже умывальник. — Ну вот, — сказал он и с торжествующим видом вынес что-то в руке. — Ты забыла свои часы.
— Неужели? — Мари торопливо надела их и вышла за дверь.
— Не понимаю… — проворчал Джозеф. — Какого черта мы выезжаем в такую позднотищу?
— Но еще ведь только полчетвертого, — сказала она. — Всего лишь полчетвертого…
— Все равно не понимаю, — повторил он.
Оглядев в последний раз комнату, Джозеф вышел, прикрыл дверь, запер ее и, поигрывая ключами, стал спускаться вниз.
Мари уже ждала его в машине. Она прекрасно устроилась на переднем сиденье — и даже успела расправить на коленях плащ. Джозеф проследил, чтобы в багажник загрузили остатки багажа, а затем подошел к передней двери и постучал. Мари открыла и впустила его.
— Ну вот, сейчас-то мы и поедем! — воскликнула она со смехом, и глаза ее озорно блеснули на раскрасневшемся лице. Она даже вся подалась вперед — будто от этого движения машина могла тронуться сама собой. — Спасибо тебе, дорогой, что разрешил сделать возврат денег за сегодняшнюю ночь. Думаю, они нам еще пригодятся в Гвадалахаре. Спасибо!
— Угу, — пробурчал он в ответ.
Затем вставил ключ зажигания и надавил на стартер. Машина не завелась.
Тогда Джозеф снова нажал на стартер. Рот Мари болезненно дернулся.
— Наверное, надо прогреть, — сказала она. — Ночью было холодно…
Он попробовал снова. Никакого результата. Мари вцепилась в свои колени.
Джозеф попытался завестись еще не менее шести раз, после чего бессильно откинулся назад.
— Гм-м…
— Попробуй еще разок. Должно заработать, — попросила она.
— Без толку, — сказал он. — Какая-то поломка.
— И все-таки попробуй еще раз. Джозеф попробовал еще раз.
— Она обязательно заведется, вот увидишь, — проговорила Мари. — Ты включил зажигание?
— Включил — не включил… Включил! — огрызнулся Джозеф.
— Что-то непохоже, чтобы ты его включил, — сказала она.
— Ну вот, смотри! — Он на ее глазах повернул ключ.
— Теперь давай, пробуй.
— Видела? — спросил Джозеф, после того как вновь ничего не получилось. — Я ведь тебе говорил.
— Ты, наверное, что-то неправильно делаешь. Сейчас мы почти завелись! — воскликнула она.
— Так можно посадить аккумулятор — потом черта с два его здесь купишь!
— Ну и ладно — сажай. Я уверена, вот сейчас мы заведемся.
— Знаешь что, если ты такая умная, попробуй сама! — Джозеф вылез из машины и уступил ей место за рулем. — Ну давай, вперед!
Мари закусила губу и уселась за руль. Ее руки двигались медленно и торжественно, словно она совершала некий мистический обряд. Всем своим телом она будто пыталась попрать земное притяжение и прочие физические законы. Туфля с тупым носком изо всех сил топтала стартер — однако машина не издавала ни звука.
У Мари вырвался жалобный писк. Она отпустила стартер и дернула дроссель. После этого в воздухе появился вполне недвусмысленный запах.
