Виктор Точинов - Пасть
Мысль скакала беспорядочно, как всегда в таких случаях, когда разрозненные кусочки мозаики складывались в его мозгу в единую картинку – иногда в страшную и кровавую, но в цельную и не противоречивую.
Оборотень… Оборотень – чушь, больное маринское воображение… Лжеоборотень – ответ на многие загадки… Лжеоборотень… в той старой истории его в конце концов поймали – большим капканом… Стоп! И в нашем деле есть нечто похожее… Когда в поисках Колыванова я переворошил все о найденных в округе трупах, было ведь точь-в-точь такое дело…
Молодой парень, умерший в медвежьем капкане от шока и переохлаждения. В капкане, настороженном в парке, явно на человека… И еще одна деталь – у погибшего было с собой ружье. Охотничье. При том, что охота здесь, в пригородном заказнике, категорически запрещена, интересная цепочка получается. Из охотничьего ружья убиты Горянин и собака – охотничье ружье нес угодивший в капкан – и Колыванов, застреленный опять же из охотничьего оружия. Охота… Охотники… Или один охотник. Черт возьми, я найду этого охотника. И если он тот, кто терзал искусственными челюстями несчастного мальчишку, – он умрет. Медленно и мучительно.
Граев вынырнул из раздумий и обнаружил, что все так же стоит во дворе профессорского дома, у песочницы, рядом с копошащейся у ног ребятней. Мамаши уже начали на него с тревогой поглядывать – неподвижно застывшая фигура с широко расставленными ногами казалась здесь чужеродной, как спецназ на детском утреннике… Граев зашагал к ожидающей его машине.
Глава VII
Квартира у покойного Колыванова была, по меркам Граева, шикарная. Выкупив и выменяв у владельцев комнат коммуналку на Суворовском, бизнесмен не стал увлекаться модными евроремонтами. Постарался восстановить шесть комнат апартаментов так, как выглядели они в начале века, до всевозможных вселений и уплотнений: кропотливо собранная по комиссионкам и антикварным салонам старинная мебель, предметы обихода и всевозможные создающие уют безделушки, ни одна из которых не была моложе ста лет.
Сейчас Граев, впервые оказавшийся в этой квартире, с любопытством изучал палисадровую резную тумбу метра полтора высотой. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что перед ним музыкальный центр вековой давности – внутри тумбы хитрым образом был скрыт граммофон.
Граев не удержался и приоткрыл крышку музейного раритета. Реликтовый агрегат, как ни странно, был, по крайней мере на вид, на полном ходу – игла на месте, ключ для завода лежит в специальном гнезде. Отделение для пластинок заполнено, одна готова к запуску – Вертинский, 1926 год…
– Нравится? – спросила, входя, Катя.
Граев издалека слышал ее шаги, но не отошел от антикварной редкости, обернувшись только сейчас.
– Потрясающе… – выдохнул он с неподдельным восхищением.
И немалая часть этого восхищения, надо сказать, относилась не к прапрадедушке CD-плееров, а к внешнему виду хозяйки. За те тридцать минут, которые приехавший вместе с нею из офиса Граев провел сначала за журнальным столиком, а затем за изучением чудо-граммофона, Катя изменилась до неузнаваемости.
Без следа исчезла женщина неопределенных лет, запакованная в стерильно-безликий деловой костюм, собирающая волосы в учительский узел на затылке и прикрывающая глаза учительскими же очками (то, что очки без диоптрий, наметанный глаз Граева определил давно).
Теперь перед ним стояла красавица – на вид двадцати семи лет, никак не больше, с распущенными ниже плеч прекрасными волосами и доказавшая, что идеально умеет пользоваться безумно дорогой косметикой. То, что на ней было надето, наверняка называлось в каталогах домашним платьем – но, черт побери, бесформенные домашние халаты и капоры никак не приходились этому ни бастардами, ни самыми дальними родственниками…
Граев вспомнил, что надо вообще-то снова вдохнуть. И (проклятый профессионализм!) подумал, что напрасно, поддавшись наведенному обману внешности, не прокрутил версию о возможном воздыхателе Кати, ответственном за всю кошмарную круговерть. Но тут же забыл об этом, потому что она пошла к нему от дверей. Боже, как она шла! Похоже, скованность и скуповатую сухость движений Катя, придя домой, отложила вместе с ненужными учительскими очками…
Он сглотнул, помотал головой и спросил на полном серьезе:
– Катя! Скажи, зачем ты так старательно скрываешь красоту на работе?
Она поняла по тону, что комплимента тут нет и Граева на самом деле это интересует; прошла, поцокивая каблучками, мимо него, сверкнула зелеными глазами и ответила:
– Сотрудники. Менеджеры. Молодые, хваткие… Не хочу, чтобы кто-нибудь задумал стать владельцем «Ориона» через это… – Она коснулась дивана, ажурно-выгнутые ножки его напоминали Граеву стулья Гамбса, которые потрошил великий комбинатор со своим незадачливым компаньоном. Использовать такую мебель в низменных целях Граев считал кощунством…
– Были попытки? – Он постарался, чтобы прозвучало это достаточно непринужденно, но сам внутренне напрягся: кто? когда? до? или после?
– А-а-а… Ерунда. Комплексы щенячьей самоуверенности…
Она неопределенно замолчала, и Граев не стал ничего спрашивать. Но постановил для себя гораздо шире и глубже проработать все окружение Кати. По большом счету, предполагаемая акция могла иметь целью своего воздействия и жену Колыванова. Вариант маловероятный, но все же более жизненный, чем бред с погибшим от серебра последователем Гришки Распутина…
Катя присела на тот самый диванчик и сделала ему приглашающий жест:
– Присаживайся. Поговорим. Он осторожно опустился рядом.
– Я предлагаю отложить дальнейшее расследование, – начала она без предисловий. – Михаил мертв, теперь время не имеет такого значения. В милиции и прокуратуре в один голос говорят, что убийство заказное и показательное. А такие почти никогда не раскрываются… Исполнители уже далеко; тратить время и деньги, чтобы разыскать этих пешек… и рисковать жизнью… Нет, не стоит. Заказчики, если их вообще можно вычислить, – где-то здесь, рядом. И никуда за месяц-другой не денутся. Предлагаю: поезжай в Швейцарию, вылечи наконец свою руку. В таких делах промедление опасно… А когда вернешься – доделаешь, что сможешь. Двумя руками. Но…
Граев мог много чего сказать по поводу прокуратуры и ее заключений, но не стал, решив дослушать до конца.
– Но с деньгами проблемы… Сейчас в «Орионе» дела обстоят хуже, чем пару месяцев назад, когда я тебя приглашала… Тогда обещанная сумма казалось вполне реальной, и к осени намечалось сезонное оживление… Но фирма только поглощает деньги, и я ничего не могу с этим поделать… Наверное, действительно взялась не за свое дело.
![Мария Сакрытина - По ту сторону клетки [СИ]](/uploads/posts/books/2810/2810.jpg)
