Елена Таничева - Злая кровь
— Преступник похитил мандрагору, когда убил нашего архивариуса. Женскую мандрагору, — сказал Князь.
— Да, мы тоже нашли женскую.
— А перемещение душ — распространенная практика в колдовстве?
— Нет, это очень сложно, очень опасно для перемещаемой души; чтобы осуществить подобную магическую операцию, надо обладать невероятной силой и обширными знаниями. Ваш колдун очень опасен.
— Мы знаем, — с достоинством кивнул Князь, словно опасные способности Гензеля Шварцвальдского были его личной заслугой и достижением.
В этот момент дверь отворилась, и в зал, нарушая все правила, вбежал Андрей Плещеев, Птенец Князя.
— Никита Григорьевич, есть информация! — выкрикнул он — и замолчал, смешавшись.
— Продолжай, — сказал Князь, жестом руки успокаивая побагровевшего от ярости представителя Ковена: неслыханная наглость — врываться без доклада на столь важное собрание!
— Вы приказали начать проверку с аэропортов, не вывозил ли кто-то в течение дня тела усопших, — затараторил Плещеев, — предполагая, что Гданьский таким способом попытается убраться подальше. Так вот: два гроба с покойными, якобы гражданами Германии в прошлом россиянами, погибшими в автокатастрофе, отправлены рейсом в девять тридцать утра в штутгартский аэропорт. По документам — супруги Антонов Борис и Антонова Марина, двадцати двух и двадцати лет… По описаниям — это Ян Гданьский и его Птенец Анна Смирнова. Гробы сопровождала смертная. По документам — Ольга Кузнецова. Но поскольку слуга крови не может выжить после смерти своей госпожи, то наверняка это самозванка с чужими документами. Видеозапись с ее изображением есть на паспортном контроле…
— Хорошо, — кивнул Князь и повернулся к Стражу. — Михаил, хочешь съездить в аэропорт?
— Да, — ответил Мишель. — Благодарю вас, Никита Григорьевич. Сидеть и ждать для меня сейчас… — Он тряхнул головой.
— Андрей поедет с тобой, он знал Ольгу дольше и ближе. Если вдруг это она… Тогда все еще серьезнее, чем я думал. Тогда Ян Гданьский… То есть Гензель Шварцвальдский… Видимо, он умеет с помощью колдовства сохранять слуге крови жизнь после того, как умрет его кровный повелитель. А значит, он преуспел в нашей кровной магии больше, чем кто бы то ни было. Да и так, впрочем, ясно, что он преуспел. Он так долго и так успешно скрывал свою силу и свой возраст! Когда они с сестрой только прибыли в Москву, я с легкостью поверил, что они обращены всего-то полвека назад, — Князь сокрушенно покачал головой.
— То есть вы думаете, что Ольга в сговоре с этим… с Гензелем? Она его вывезла? — спросил представитель Ковена.
— И раз она жива после смерти Софи, то возможно, имеет к ней какое-то отношение… — пожал плечами Князь. — Если не сама убила…
— Нет, она не могла, Софи была всегда добра к ней! — твердо заявил Мишель.
— Мне это тоже непонятно. И все же, если это она, надо как можно скорее… — не договорив, Князь повернулся к колдуну. — Сергей Георгиевич, благодарю Ковен и вас лично. Я буду ставить вас в известность обо всех стадиях расследования. Но если Гензель Шварцвальдский и правда покинул страну, он становится заботой Принцессы Штутгарта. Я отошлю ей полный отчет, а также Совету Вампиров.
— И что же, теперь немцы будут его ловить?! — возмутился Мишель.
— Да, если тела действительно принадлежат спящим вампирам, а сопровождает их Ольга Кузнецова, то этим придется заняться им. И для нас это лучший выход. Гензель Шварцвальдский — не тот противник, с которым мне хотелось бы воевать.
— А я хочу с ним воевать! Никита Григорьевич! Князь! Если это и правда он… То есть она… Если Ольга и действительно убила Софи, а Ян смог сохранить ей жизнь… Тогда я тем более имею право преследовать его, как своего кровного врага. Я имею право просить Принцессу Штутгарта разрешить мне охоту за ним на ее территории!
— Я понимаю тебя. Хоть и не одобряю. Мне было бы жалко тебя потерять. Но если Ольга Кузнецова, которая вылетела в Штутгарт, и на самом деле является слугой крови Софьи Протасовой, слугой, которая смогла выжить после того, как погибла ее госпожа, то она главная подозреваемая в убийстве, а у тебя есть все права охотиться за ней и за всеми, кто помог ей совершить преступление. А значит — за Гензелем Шварцвальдским и его спутницей. Я сам попрошу Принцессу Штутгарта о разрешении.
— Благодарю, — кивнул Мишель. — Я позвоню из аэропорта, когда установлю личность женщины…
— Иди. Но все-таки подумай… Сейчас в тебе говорит горе. Может быть, следует подождать с преследованием? Он — опасный враг.
— Охотиться нужно по горячим следам! — заявил Мишель.
Проходя мимо Нины, он сунул руку в карман пальто и вытащил квадратный бархатный футляр с браслетом:
— Вот, возьми.
Впихнул футляр в ее ладонь и стремительно вышел из дверей.
… Ей так хотелось такой браслет… Нет: правильнее сказать — этот браслет.
Ей так хотелось получить подарок из рук Мишеля.
А уж получить от него в подарок изысканную драгоценность — предел мечтаний.
Но только не при таких обстоятельствах. Не посреди залы, полной Стражей. И не таким небрежным движением.
Интересно, если бы Нины здесь не было, Мишель кинул бы футляр в мусорное ведро?..
Нина сжала бархатную коробочку в руках. Она будет носить этот браслет. Не снимая. Какая разница, с каким настроением Мишель подарил его? Главное — это от него. Он подарил браслет Нине.
И когда он вернется из Штутгарта, Нина будет его ждать… И никакой Софи уже нет.
О том, что Мишель может не вернуться, Нина не думала. Зачем? Если он не вернется — она тоже жить не станет. Все просто.
Глава тринадцатая
Охота
1
Аэропорт «Домодедово» Мишель знал теперь лучше многих его сотрудников — именно здесь ему не так давно дважды пришлось обшаривать самолеты на предмет магических знаков. Поэтому Андрею не было нужды показывать ему дорогу. Они прошли в комнату охраны, и люди, с которыми Андрей уже работал несколько часов назад, сразу же показали Мишелю фрагмент записи с камеры наблюдений, который его интересовал.
— Как я понял, вам нужна вот эта женщина, — проговорил охранник, остановив запись на том месте, где девушку, подающую паспорт таможеннику, было видно лучше всего. Это действительно оказалась Ольга, ошибиться было невозможно. Бывшая слуга Софи выглядела усталой и немного напряженной, но совсем не расстроенной. Напротив, на лице ее Мишель разглядел решительность и скрытое торжество.
— Она? — спросил его Андрей.
