Дино Динаев - Собака Кантерсельфа
Доктор Стиплер занимался сексом.
Медсестра Василиса была поставлена в позицию номер два – локти уперты в банную полку, круто оттопыренная попка для удобства задрана кверху и подана непосредственно к рабочему агрегату старшего начальства.
Стиплер дергал задницей с все возрастающей амплитудой, на выходе вынимая член практически полностью, затем до отказа вдвигая его. Бешеный темп свидетельствовал о том, что он близок к финишу. Ягодицы его хаотически подергивались, и вторая медсестра, Ольга, сидящая рядом на полке, успокоительно поглаживала их. Ротик ее, находящийся на одной линии с пульсирующий попкой Вассы, был волнующе приоткрыт и готов принять в себя продукты активной жизнедеятельности доктора Стиплера, производство которых тот вымучивал вот уже пятнадцать минут.
Наконец Стиплер торопливо вынул парящий агрегат, но сестричка с визгом вдруг прыснула в сторону.
– Куда ты, дуреха? – завопил Стиплер, с огромадным трудом сдерживаясь и поведя вслед за глупой своим изготовленным к стрельбе орудием, но ему не дали даже сдвинуться с места.
Руки доктора оторвали от их покрасневших следов на крутых боках Василисы и, заведя за спину, защелкнули наручники, раскаленные в бане до ста градусов.
Доктор оглянулся и весь его мужской цвет мгновенно увял. За спиной стояли двое мужчин в набедренных повязках, наспех сооруженных из роскошного банного полотенца доктора.
– Снимите кандалы, они же жгутся! – взвился Стиплер.
Его толчком усадили на полку.
– Ты готов говорить? – спросил Шорохов, бросая жадные взгляды на женщин, которые чувствовали себя настолько привычно, что даже не прикрывались.
– Что вам нужно?
– Нам нужны списки вахтовиков, проходивших комиссию 17 октября.
– Вахтовиков? Из-за этого вы сюда приперлись? – удивился доктор. – Обращайтесь в регистратуру.
– А нам в ваш центр нельзя, а сюда, в баню, можно, нам так сказали, – скромно пояснил Неволин.
– Я то тут при чем? Думаете, я все на память помню?
– А вы позвоните!
– Регистратура по телефону справок не дает, даже мне! – гордо заявил Стиплер.
– Что-то пар спадает, – озаботился вдруг Шорохов. – Плесни-ка на каменку.
Неволин вальнул целый ковш, породив настоящий гейзер, парилку заволокло туманом.
Стиплер завопил, дергая руками внутри раскаленных колец.
– Что там положено при ожоге второй степени? – поинтересовался Шорохов.
– Мазь "Спасатель", – автоматически ответил доктор.
– А при третьей? – усугубил майор.
– Дайте мне трубку! – заорал Стиплер.
Его вывели в предбанник и, наконец, сняли наручники, от которых остались пузыри на коже.
– Доктор, вы, когда белый халат будете надевать, рукава не закатывайте, чтоб людей не пугать, – посоветовал Шорохов.
Стиплер позвонил в регистратуру, назвался и попросил требуемые данные. И его постиг ожидаемый облом.
– Такие справки не даем. Если нужно, приходите сами.
– Нина, ты чего городишь? Ты соображаешь, что сейчас отказываешь зав отделением?
– Да хоть самому Рахитову. Я свои должностные инструкции знаю.
– Хреново у вас с должностной иерархией, – сделал вывод Неволин.- Ее Нина зовут?
Дети есть?
– Сын у нее в школе, но это ничего не даст, она малость с отклонениями, если упрется, ничем не возьмешь, – буркнул Стиплер.
– Предоставьте это мне, – уверенно возразил Неволин, забирая трубку.
– Спорим, доктор, он расколет ее за минуту! – сказал Шорохов.
– Ниночка, дорогая моя, знаешь, что будет, если ты не выполнишь прямое указание зав отделением? – спросил Неволин, стараясь придать голосу участливые нотки.
– Знаю, возьмут объяснительную, потом приказ напишут, выговор объявят, – ответил ему вредный голос регистраторши.
– Не угадала. Тебя пригласят в баню. Знаешь, куда важные добрые доктора Айболиты ходят после смен и спасения людей?
– Зачем в баню? Знаю, чем они там занимаются!
– Тем же самым они будут заниматься с тобой.
– Ишь размечтался! – голос у карги оказался сварливым и противным.
– Она страшная как смерть, да и старая, – подтвердил Стиплер.
– А куда ты денешься? В противном случае доктор, которого ты сейчас разозлила до белого каления, припишет твоему сынку пару лет и ту-ту. Когда у нас ближайший Черный пароход?
– Не имеете права, ироды! – взвизгнула Нина.
– Конечно, нет, но имеем возможность. Никуда не денешься, придется тебе прийти, раздеться перед посторонними людьми, они попросят тебя встать поудобнее и… – Неволин обратился к поникшему Стиплеру. – Кого она ненавидит больше всех?
– Она со всеми в контрах, но санитара Егорыча вообще терпеть не может.
– Первым будет санитар Егорыч! – торжествующе закончил Неволин. -58 секунд! – восторженно произнес Шорохов, когда фамилии вахтовиков были у них.
– А я Айболита уже забить до смерти хотел.
Стиплер вжал голову в плечи.
– Кстати, может, присоединимся? – майор кивнул на парилку, где с шумом хлестались вениками пришедшие в себя сестрички.
Неволин представил распарившихся сдобных румяных голых женщин и с огромным трудом стряхнул наваждение.
– Мне нельзя. У меня Зося.
– А он так не думает, – Шорохов указал ему на предательски набухшую набедренную повязку.
– Надо встретиться, – сказал Сафа.
– Я не могу, я занят, – Макс с тоской посмотрел на стопку книг с закладками.
Столько всего надо было прочитать, а осталось всего три дня.
– Сейчас я скажу тебе нечто такое, что ты забудешь обо всех своих делах.
– Новый план? Знаешь, Саня, я уже смирился. Карма у нас такая, вахта неизбежна.
– Я так не думаю. Помнишь, доктор тесты через нас прогонял, вопросы всякие дурацкие задавал?
– Помню, – почему-то тихо ответил Макс, на душе стало муторно, будто напомнили о неизлечимой болезни.
– Помнишь, он спрашивал, что бы мы делали, если бы обладали сверхъестественными способностями?
– К чему ты клонишь? Это был всего лишь дурацкий тест, которыми все справочники по психиатрии забиты.
– А если я скажу, что это реальность? Это наш шанс! Приезжай срочно, бросай все!
– Я устал, – сказал Макс и положил трубку.
Тотчас раздался звонок в дверь. Макс представил себе, что Сафа действительно достиг всемогущества и теперь, положив трубку, в один миг домчался до него, и слабо улыбнулся. Он уже не верил, что можно что-то изменить. Надежда исчезла, уступив место легкой грусти. Которая становилась все безутешнее.
– Я сама открою, ты отдыхай, – из кухни появилась мама, вытирающая руки передником.
Они все время что-то готовят, вспомнились некстати слова Сафы. Мать в последние дни буквально не выходила из дома, не расставаясь с Максом, словно он опять стал малышом.
