Брайан Ламли - Демогоргон
Трэйс сидел с закрытыми глазами и запрокинув голову, хотя, на самом деле, проснулся уже довольно давно и просто сидел, слушая как Амира и Деккер просыпаются, встают, начинают ходить по дому.
Шлеп! Шлеп! Шлеп! — Почувствовав шлепки пухлых ладоней Деккера на щеках, Трэйс наконец открыл глаза. Деккер тут же отступил назад, удивленно вытаращившись, и сразу стало видно, что глаза у него с похмелья налиты кровью. Похоже, вчера он набрался что надо! И тут Трэйс принялся на чем свет стоит ругать себя. Здорово ли он себя выдал? Полностью? Может, и нет. Он снова запрокинул голову назад и медленно закрыл глаза.
— Минуточку… — прохрипел Деккер. В голосе его слышалось подозрение. Он подошел ближе, взял Трэйса за подбородок и принялся трясти его до тех пор, пока Трэйс снова не приоткрыл затуманенные глаза. — Ага! — наконец улыбнулся ему Деккер. — Просто реакция, вот и все. Похоже, грубовато я тебя разбудил, Чарли?
Затем Деккер усадил его прямо, и только тогда Трэйс наконец позволил себе «полностью проснуться».
— Сейчас сделаем пи-пи, — скорчив недовольную рожу, пробурчал толстяк. Но Трэйс вынужден был признаться себе, что идея совсем неплохая. — А потом побреем щечки, а то ты зарос как хорьковая задница, и, наконец, пойдем купи-купи, чтоб ты у нас был не такой вонючий. Ну, кто у нас мальчик-везунчик, а?
"ТЫ, — подумал Трэйс. — Жаль, что бритва, которой ты собираешься меня обрабатывать, не у меня в руке!
Но тут Деккер снова взглянул на него с подозрением.
— Знаешь, малыш, что-то ты подозрительно хорошо выглядишь. Наверное, сегодня мы чуточку увеличим дозу. Ага, думаю, сегодня наш малыш Чарли скушает аж три пилюлечки. Чтобы ни о чем не волноваться, верно?
Руки Трэйса лежали на подлокотниках кресла. Он стиснул их так, что у него даже побелели костяшки пальцев. Слова толстяка прозвучали громко и отчетливо. Трэйс чувствовал запах цветов из сада и аромат кофе, доносившийся с кухни. Зрение его тоже практически вернулось в норму, а пощечины Деккера снова, как и раньше, ощущались оскорблением.
Да, эти пощечины были издевательством и пыткой…
В этот момент в комнату вошла Амира с подносом, на котором стояла тарелка с завтраком и дымящиеся кружки с кофе — и тут Трэйс увидел, что она в черных очках. Однако даже они не могли скрыть синяка, пышно расцветшего под ее правым глазом.
— УБЛЮДОК! — громко прошипел Трэйс. Ругательство вырвалось у него совершенно непроизвольно и в самый неподходящий момент.
У Деккера буквально отвалилась нижняя челюсть.
— Что? — Он растерянно переводил взгляд с Трэйса на Амиру и обратно на Трэйса. — Ах ты паршивый…! — Потом обратился к Амире: — Ты слышала? Этот маленький говнюк обозвал меня… — Он навис над Трэйсом, занося для удара открытую ладонь.
Амира как-то ухитрилась вклиниться между Деккером и его жертвой, не уронив подноса.
— Сам виноват! — огрызнулась она на Деккера. — Он же втюрился в меня, ты что — забыл? Ведь это была моя работа — влюбить его в себя. Он и сейчас от меня без памяти, а тут увидел мой фингал. Если Хумени узнает, кто меня ударил, поверь, ты заплатишь за это. Но еще круче тебе придется, если он узнает, что ты ударил Трэйса…
Деккер медленно выпрямился и повернулся к ней.
— Советую тебе, малышка, держать язычок за зубами. Ты не скажешь Хумени ни слова, поняла? — Он сделал шаг по направлению к ней, вытянул руку и взял с подноса кружку с кофе. — Кстати, ты ведь спала с этим сопляком, верно? Так чего же тогда ты передо мной строила из себя недотрогу, а?
— Мне заплачено за то, чтобы я соблазнила Трэйса! — огрызнулась она.
— Вон оно что! — Лицо Деккера стало расплываться в жирной омерзительной ухмылке. — Так чего ж ты сразу не сказала? Я ведь тоже могу заплатить.
— Нет, не можешь, — скривилась она, отворачиваясь. — Даже будь у тебя ключи от Форт-Нокса!
После этого настало время туалетных испытаний Трэйса. Деккер обращался с ним не больно-то нежно и Трэйс был уверен, что толстяк брея его, нарочно порезал ему подбородок. Но, что еще хуже, во время купания Деккер чуть было не утопил его.
Но в конце концов все кончилось.
После этого ему был предложен более чем скромный завтрак, а за ним — таблетки. Причем три. Одна все-таки угодила ему в желудок, смытая туда лимонадом, в то время как толстяк массировал ему горло. Зато остальные две…
Трэйс ухитрился загнать таблетки под язык, а чуть позже выплюнул их в горшок с кактусом. Но и одной, которую он проглотил, оказалось достаточно, чтобы снова отключить его…
… От самолета остались очень смутные воспоминания…
… А потом — его уже катят по бетону взлетного поля в Тель-Авиве. Вокруг множество солдат в серо-зеленой форме и форменных кепи с длинными плоскими козырьками, и у каждого в руках автомат. Солнце обжигает кисти безвольно лежащих на подлокотниках кресла рук. И заклинание Сола Гоковски — эхом отдающееся в самых дальних уголках его мозга.
… В такси: его голова лежит на коленях Амиры. Деккер на переднем сидении дает указания водителю.
… В машине «скорой помощи»: он лежит на спине на носилках, а рядом с ним сидит Амира и держит его за руку. Но на сей раз он больше не заснул. А продолжал бодрствовать и понемногу мысленно обследовать себя.
Он понял, что неподвижен как бревно, но органы чувств более-менее в порядке. Он был слаб, словно котенок и, тем не менее, буквально горел жаждой решительных действий. Он не мог точно сказать, КАК он себя чувствует, но знал, что довольно долго пребывал в полной неподвижности. А может ли он говорить? Проверить это было очень просто.
Амира сидела, опустив голову и закрыв глаза. Она привалилась плечом к борту скорой, лицо ее было осунувшимся и усталым. Видимо, ей пришлось немало пережить.
Трэйс сумел без особого труда немного приподнять голову и внимательно оглядел внутреннее пространство машины. Фургон был довольно просторным, находились в нем только он и Амира. За толстой из темного стекла перегородкой, отделявшей их от кабины водителя, виднелся Деккер, он вел машину. Рядом с перегородкой в специальном держателе висел телефон для переговоров с водителем. Переключатель стоял в положении «выключено».
— Амира! — каркнул Трэйс. — Эй… Амира!
Она тут же открыла глаза и взглянула на него.
— Чарли! — Девушка бросила опасливый взгляд на Деккера, затем снова перевела глаза на Трэйса и попыталась улыбнуться. — Как ты себя чувствуешь?
Трэйс попытался было сказать «омерзительно», но его язык больше всего походил на кусок шершавой резины, и он ограничился словом «Худо».
— Я тоже, — сказала она.
Он чуть переменил позу — маневр, потребовавший много усилий и значительной концентрации, потом спросил:
