Андрей Каминский - Проект "Плеяда"
— Знаешь Сергей, — спокойно сказала девушка, глядя прямо в глаза негодяю, — что меня всегда удивляло в ублюдках вроде тебя?
— Что? — брови якута сдвинулись, усмешку превратилась в безобразную гримасу, — хотя подергайся на прощанье, с меня не убудет. Только ногу я тогда тебе все-таки прострелю — помучаешься перед смертью.
— Больше всего меня в вас удивляет, — продолжала Илта, — что вы всю жизнь ходите оглядываясь через плечо, но забываете сделать это, когда за ним стоит смерть.
— Что? — якут недоуменно вскинул брови, потом снисходительно рассмеялся, — я не такой дурак, чтобы повериь в такую уловку.
— А зря! — позади раздался голос, от которого краска отхлынула от лица якута. Он дернулся обернуться, но мощный удар обрушился на него сзади и он ничком рухнул вперед.
Белокурый парень в рваной, вымокшей насквозь красноармейской форме перешагнул через бесчувственное тело, опуская дубину. Слабо улыбнулся Илте.
— Я не сразу вас нашел, — произнес он, — услышал только выстрел, а потом услышал, как он тут распинается. Вот потому я и решил, что пусть еще поживет — если все, что он говорит правда — просто так с острова не выберешься.
— Ты всегда был осмотрительным Матти, — усмехнулась Илта, едва держась на ногах, от всего пережитого, — именно это мне и рассказывали о родичах по матери.
— В тебе это тоже есть, Илта, девочка-ночь, — серьезно произнес финн, — мать дала тебя подходяще имя. Только меня зовут не Матти. Мое настоящее имя Лаури. Лаури Тёрни.
— Я давно подозревала, что ты не тот, за кого себя выдаешь, — махнула рукой Илта, — это неважно. Важно, что ты прибыл сюда почти вовремя — почти, если бы не медлил как настоящий финн, — она перевела печальный взгляд на лежащего ничком Мирских. Финн сокрушенно вздохнул, потом сдернул с пояса ремень и принялся вязать руки все еще лежащему без сознания предателю.
— Придется тащить, — обернулся он к девушке, — ты как?
— Нормально, — пожала плечами куноити. Она храбрилась — даже ее подкосила эта безумная ночь, где один из соратников превратился во врага, второй стал мертвецом, а третий неожиданно воскрес. И теперь ей предстояло совершить последнее действо — достойное завершение всей этой фантасмагории.
Она помогла связать якута, после чего Илта и Лаури поместили тело Юрия в небольшую канаву, тщательно заложив тело ветками. Илта надеялась, что на острове нет хищных зверей, впрочем, она собиралась вернуться сюда и похоронить тело по-настоящему. Ей стоило некоторых усилий проследовать туда, откуда она чудом вырвалась недавно, но делать было нечего. Илта уже поняла, что притавшийся водяной не выпустит их отсюда и после восхода солнца — они же сами спрятали лодку под мельницей. Утлый челнок, на котором добирался финн, дал течь у самого острова, так что последние метры ему пришлось преодолеть чуть ли не вплавь. Вымокшую одежду он без особых церемоний сменил на относительно сухую одежду якута, оставив его в одних трусах. Именно таким голым и связанным они и потащили предателя к чертовой мельнице.
Степанов очнулся у самого берега — Лаури и Илта уложили его так, чтобы голова и верхняя часть туловища оказались на песке, а ноги до пояса — в воде. При виде финна узкие темные глаза вспыхнули неприкрытой ненавистью.
— Столковался волк с лисицей, — он закашлялся, сплюнув кровавую слюну, — эх надо было получше то болото обшарить. И ты и она — одного проклятого семени, жаль вас Вождь еще в сороковом на ноль не помножил.
— Твой вождь знал нас лучше, — скупо усмехнулся финн, — поэтому и не пошел дальше в страну Суоми. Ты нас не знаешь, но я расскажу напоследок. Есть, например, у северян обычай — предателей и прочих ублюдков хоронят на кромке моря, между землей и водой. Там на грани между мирами людей и водяных духов образуется зазор и твари пучины приходят, дабы забрать свое.
Лицо якута посерело, но Лаури уже не обращал на него внимания. Он подошел к воде, встав в пяти метрах от знакомой избы. Окно по-прежнему зияло чернотой и оттуда веяло речной сыростью и гнилой рыбой. Вскинув руки к реке, он заговорил и Илте невольно стали казаться знакомыми его слова, обращенные к неким Ветехинену и Веден-Эме, которых Лаури призывал «прийти и взять свое».
Порыв ветра всколыхнул воду, послышался плеск воды и удары лопастей. Илта увидела, как закрутилось колесо, как над водой зароились зеленоватые блуждающие огоньки, а над крышей избы взметнулись язычки призрачного синего пламени. Чертова мельница снова заработала.
И вот вода взбурлила у самого берега и якут протяжно, надрывно закричал, увидев клочья зеленой тины, всплывающие на поверхность. Мерзкое зловоние исходило от разом потемневшей воды, в глубине которой быстро росло еще одно, совершенно темное пятно.
— Назад, — сквозь зубы проговорил Лаури и Илта поспешно отступила, уже понимая, что сейчас будет. Понимал это и якут, изо всех сил бившийся на краю берега, стараясь вырватся из своих пут, но тщетно — финн и куноити вязали на совесть.
Илта так и не смогла уловить момент, когда из воды появилось нечто — только что вода бурлила у самого берега, извергая клочья зеленой вонючей пены и вдруг, без всякого перехода, река оказалась спокойной и чистой. А над связанным якутом нависало жуткое существо — с зелеными волосами и длинной бородой, казалось состоящими из сплошной тины. Тело покрывала блестящая чешуя, наподобие рыбьей, руки и ноги напоминали лягушачьи лапы. Страшная личина, с горящими красными глазами приблизилась к лицу якута и жабий рот раздвинулся в довольной ухмылке.
— Что это? — Илта недоуменно помотала головой, думая, что у нее темнеет в глазах. Нет, все таки и было — из зеленой тины выскальзывали извивающиеся черные тельца, падающие на обнаженную кожу якута. Все больше и больше, непрерывным потоком, существа, похожие на жирных коротких червей, струились по волосам и бороде, уже казавшихся не зелеными, а черными. Водяной распахнул пасть и новый поток отратительных созданий выплеснулся прямо в распахнутый в крике рот.
— Это то, что я думаю? — прошептала Илта, глянув на финна. Тот кивнул.
— Да. Это пиявки.
В считанные минуты якут оказался погребенными под нависшими на нем гроздями отвратительными тварями. Они проникали ему всюду — глаза предателя превратились в сплошные кровоточащие дыры, куда одно за другим втягивались черные тела. Еще больше их вползало в рот — сначала челюсти якута работали, размалывая пиявок в жидкую кашицу, но вскоре Степанов просто не смог закрыть рта — струящийся из жабьей пасти черный поток казался неиссякаемым. Илта не верила своим глазам — облепленное гроздями черных шариков, тело раздувалось на глазах. Живот, огромный словно у беременной женщины, бился и дергался, и под кожей угадывались изивающиеся червеобразные тела. Грудь якута тоже ходила ходуном, горло раздувалось, словно у огромной лягушки. А затем брюшина и грудная клетка треснули и оттуда заструился черный поток. Водяной протянул бороду и в зеленую тину, как в воду возвращались насосавшиеся крови твари, втекая в пасть чудовища. Водяной жевал их, с наслаждением прищурив красные глаза и кровавая жижа текла по его подбородку.
