Николай Берг - Мы из Кронштадта. Подотдел очистки коммунхоза
– Чисто! – сообщает сидящий на этот раз башнером Енот.
– К машине!
Высыпаемся горохом, ребята тут же забираются повыше – на гранитные ступенчатые параллелепипеды, огораживающие квадратом Вечный огонь. Это вообще-то почетное кладбище как у Кремлевской стены – братская могила тех, кто погиб в февральскую революцию и прочие разные мутные личности, вроде погибших финских боевиков или руководства питерского ЧК. Они все лежат внутри квадрата, а мы как бы на стеночке. Растопыриваемся, стараясь засечь любую угрозу. Тут же рядом по периметру поспешно располагаются другие, прибывшие одновременно с нами на двух других брониках и нескольких грузовиках, одни с оружием, а кучка сумасшедших инженеров занимается дебютным прогоном своего творения – жужжа, взлетает самолетик из разряда больших моделей, к которому присобачена видеокамера. Следом в небо уходит крупноватый для игрушки вертолет, тоже с видео на борту. Технари начинают осмотр местности с обеих агрегатов. Пока у них все получается.
Успеваю немного повертеть головой, прежде чем нас с Надеждой сгоняют с теплого гранита вниз – в центр импровизированного форта. Разворачивать медпункт у Вечного огня, который сейчас не горит, разумеется, как-то не с руки, переглянувшись, приближаемся к инженерам. Ближе всего стоит здоровенный мужик с пультом от вертолета. Рядом с ним перед какими-то техническими прибамбасами сгорбился его напарник, внимательно глядящий в здоровенный экран – плазму что ли они сюда приволокли?
– Давай ближе к Троицкому мосту! – командует сидящий.
Изображение на экране начинает меняться, а я опять же удивляюсь – только увидев Марсово с высоты птичьего полета, понимаю, что оно из себя представляет, так бы и не понял. А тут четко видно – розовые дорожки-полоски аллей прямым крестом делят почти правильный зеленый прямоугольник поля и в самом центре на овальной площади как раз и сидим все мы, заняв гранитный квадрат мемориала. Поделенные крестом на четыре участка куски тоже пересекаются розовыми аллейками то ли на манер британского флага, то ли говоря проще – буквой Ж. Даже жаль, что сирень уже отцвела, совсем бы красиво было.
– Погодь, погодь – ближе – у красного пикапа что?
– Сейчас, – отвечает мужик с пультом, делая пальцами какие-то тонкие манипуляции.
Уважительно гляжу на его затылок – вишь, чего придумали, головастые. Еще бы их агрегаты могли бы с воздуха зомбей отстреливать, совсем бы им цены не было.
– Морф, ориентир красный пикап, северо-восточный участок, сразу за кругом кустов.
– Принял, Слонище, твой участок!
Сидящий рядом паренек с рацией подключается к переговорам.
К моему удивлению стрельбы совсем мало. Поле почти чисто, только несколько машин видел на газонах. И на охватывающих Марсово улицах тоже машин не густо. И зомби, судя по всему мало на поле.
От кучки инженеров, что контролируют самолетик доносятся обрывки фраз: «московская пробка на Садовой… на Пантелеймоновском мосту грузовик раком стоит… нет, там не проехать… Второй Садовый мост – чисто, у Адамини с десяток стоячих…»
Понимаю, что самолет делает достаточно широкий облет местности, а вертолетик более прицельно болтается над самим полем. Доносится лязг и грохот. Сначала не понимаю, что это, потом в просвет между блоками гранита вижу реанимированный БАТ, архаично выглядящее гусеничное чудовище, которое сейчас пробивает дорогу среди брошенных машин по набережной Лебяжьей канавки – неглубокого и неширокого канала, который отделяет от нас Летний сад. Ясно, ломится БАТ на Пантелеймоновский мост, видно все пока идет по плану – мы высадились в центре Марсова поля, теперь значится, другие блок-группы занимают мосты, а их тут куча и перекрывают на них возможный доступ мертвякам. Прачечный мост видно уже заблокировали, потому что на Пантелеймоновский и оба Садовых моста сразу после него должны были выдвигаться.
– У дома Адамини морф. Внимание пошел к Трехколенному мосту!
Странно, я такие название впервые слышу. С другой стороны мне-то пофиг всю жизнь было какой мост тут как называется, а вот корректировщикам точность важнее, чем королям. Так-то все просто было, когда на карте смотрели перед операцией – все эти достопримечательности расположены на Первом Адмиралтейском острове. Летний сад – тоже как бы часть. Потому как Лебяжья канавка – она канавка и есть. Вот и получается – прямоугольник – Летний сад, прямоугольник – Марсово поле. Вот сейчас Марсово поле практически под живыми все. Замечаю, что наши начинают слезать с гранита. На их место лезут новоприбывшие – и народу заметно прибавляется.
Спрашиваю вертолетчика прямо в его затылок, достаточно, к слову сказать своеобразный – потому как у молодого в общем мужика там седой клок и вразброс рыжая и черная волосня, что в целом очень оригинально выглядит, причем явно раскрас свой, не крашеное. Первый раз такое вижу.
– Куда это Охотничья команда двинула?
Тот свысока, не повернув голову, бросает: «На морфа выводим!»
Поворачиваюсь к Надежде. Она смотрит вопросительно.
– Слушай! Я мигом! Когда еще доведется тут бегать. Если что – я галопом обратно!
Она кивает, но смотрит неодобрительно. Ладно, неважно.
Успеваю в самый раз – все уже на броне и как только забираюсь к ним, трогаемся.
Дикое ощущение – ехать на броне по Марсовому полю.
– Ну и зачем? Сидел бы на месте, спокойнее бы было – неодобрительно замечает Андрей.
– Да ладно, когда еще здесь побывать удастся.
– Баловство…
А больше нам разговаривать не приходится, БТР огибает кусты сирени, и мы видим набережную реки Мойки и совершенно неожиданно – прямо за кустами странную фигуру, которая в первый момент совершенно непонятна, пока до меня не доходит, что это невезучая невеста, сейчас скорее напоминающая роскошную куклу, провалявшуюся год на помойке. Бедной девчонке не повезло в самый ее торжественный день, шарится теперь неприкаянно. Кто-то из наших походя срезает ее одним выстрелом, пока я тупо таращился. Кульком грязного тюля она валится в ярко-зеленую траву.
– А жених, поди, свалил – замечает Андрей.
– Нифига. Вон он – возражает Ильяс с другого борта.
БТР останавливается. В поле зрения на фоне буйной роскоши деревьев Михайловского сада десяток грязных ковыляющих фигур. Морфа я не вижу, обычные «сонные».
– Который? – глядя в прицел своей винтовки, спрашивает Андрей.
– Слева третий.
– А, да. Точно.
Винтовка грохает.
– Да что вы ерундой занимаетесь, морфа снимайте! – высунувшись из люка, злится майор.
– Не наблюдаю – говорит Андрей.
