Яцек Пекара - Слуга Божий
Он начинал как грузчик, а теперь владел четырьмя внушительными складами. Амбары[135] — теперь это было лишь именем нарицательным, ибо сейчас на складах хранились десятки разных товаров. Хильгферарф специализировался на оружии, так как имел хорошие связи с купцами из Барден-хагера, но в принципе занимался любым товаром. Один склад был специально приспособлен для девушек с юга, на которых всегда был неплохой спрос. Сама Лонна купила там несколько отменных экземпляров, но они быстро умерли. Вроде бы, не выдержали жизни в неволе и множества клиентов. Но и так, наверняка, Лонна вернула затраты с прибавкой. На складской территории крутились охранники с дубинками в руках, также было несколько людей из портовой стражи, как обычно упившихся почти до беспамятства. Контора Хильгферарфа прилегала к одному из складов у самого берега реки. Или, скорее, у этого пенящегося стока, который по привычке называли рекой.
— Чего? — У дверей бдило двое охранников.
— Ищу господина Хильгферарфа, — объяснил я.
— Договаривался? Если нет, то проваливай. Я посмотрел на него, и он несколько смешался.
— Меня зовут Маддердин, сын мой. Мордимер Маддердин, инквизитор епископа Хез-Хезрона. Хочешь, чтобы я был добрым, когда мы как-нибудь встретимся у меня?
— Извините, господин Маддердин, — охранник, который разговаривал со мной, громко сглотнул слюну, — прошу прощения. Сейчас доложу господину Хильгферарфу.
Я вошёл внутрь, и Хильгферарф не заставил себя ждать. Очень любезно с его стороны. У него была вполне пристойная контора, обставленная мебелью из чёрного дуба. Несколько «новобогаческая», но всё-таки элегантная.
— Очень приятно, господин Маддердин. — У него была сильная рука, но раз когда-то был грузчиком…
— Прошу простить, что отнимаю у вас время, — сказал я вежливо, — но, похоже, вы наняли моих ребят. Двоих близнецов и человека…
— А, этого красавчика, — прервал меня купец. — Правильно. Была у меня для них работёнка. Прошу присесть, господин Маддердин. Вина?
Я покачал головой.
— Они взяли задаток и только их и видели, — сказал он спокойно, но я видел, что он в бешенстве.
— Это на них не похоже, — я действительно забеспокоился. Близнецы и Смертух никогда не позволили бы себе кинуть клиента. Ну, по крайней мере, в Хез-хезроне. — Могу ли узнать, что это была за работа?
— Господин Маддердин, — купец сел за конторку, — давайте откровенно. Я слышал, что помимо своих служебных обязанностей, вы также иногда помогаете людям, у которых есть затруднения. Если бы вас заинтересовало, то…
— Пожалуйста, продолжайте.
— У меня есть должник. Речь идёт о значительной сумме…
— Насколько значительной? Он поднял руку.
— Минутку, если позволите. Речь о прелате[136] Бульсани.
— О, проклятье! — я позволил себе выругаться. Прелат Бульсани был бабником, пьянчугой и игроком. И при этом имел на удивление крепкие тылы.
Хильгферарф бледно улыбнулся.
— Это правильная реакция, господин Маддердин. Я сказал то же самое, когда узнал, чьим кредитором являюсь.
— Когда вы узнали..? В смысле..?
— Бульсани получил наследство и он согласился вступить в него[137], ибо активы несколько превышали пассивы. Но пассивами были векселя. На четыре с половиной тысячи дукатов. Срок оплаты — позавчера. Как вы понимаете, моей конторе. За это время Бульсани продал дом и несколько расписок, но долги выплачивать не собирается. Чистыми он выручил около пяти тысяч, значит, деньги у него есть…
— Зная его, это положение сохранится недолго, — пробормотал я.
— Поэтому мне важна скорость. Готов предложить пять процентов от суммы взысканного долга.
— Двадцать пять, — возразил я машинально, — плюс десять процентов особо, ибо речь о Бульсани. И сто пятьдесят дукатов на расходы.
— Это шутка, — он даже не занервничал. С его лица по-прежнему не сходила любезная улыбка.
— Если вы не уладите это в течение нескольких дней, лишитесь денег раз и навсегда, — сказал я. — Конечно, можете приказать его убить. Но, во-первых, это не вернёт вам деньги, а, во-вторых, убийство Бульсани означает проблемы. Вы можете обратиться в суд. Но это может означать ещё большие проблемы.
Хильгферарф постукивал концом пера по поверхности конторки и всё это время поглядывал на меня с улыбкой.
— Знаете, сколько выторговали ваши друзья? — спросил он.
— Да?
— Восемь процентов и десять дукатов задатка.
— Поэтому они никогда не должны делать деньги без меня, — вздохнул я. — Так жаль, что люди не способны ничему научиться.
— Тем не менее, ваши предложения неприемлемы, — добавил он.
Я смотрел на него какое-то время. Страх, как выучился этот бывший грузчик. Что за выражения!
— У меня нет сил, — сказал я, — торговаться. Я устал и впереди у меня тяжёлая работа. Последнее, чего хочу, так это впутаться в проблемы из-за долгов Бульсани. Моё предложение — это двадцать пять процентов от суммы и сто тридцать безвозвратного задатка. — Купец хотел что-то вставить, но я поднял руку: — Это действительно последнее предложение.
Хильгферарф покивал с пониманием.
— Пусть так и будет. Я слышал о вас много хорошего, господин Маддердин. Вы недёшевы, но славитесь добросовестным отношением к делу. Надеюсь, я верну свои деньги.
— Честно? — скривился я. — Думаю, что вы потеряете ещё и эти сто тридцать задатка.
— Честность достойная восхищения, — сказал он без малейшей иронии в голосе, — но, однако, рискну. Может быть, — добавил он осторожно, — потом, если всё получится, у меня будет для вас что-то посерьёзнее. Что-то намного серьёзнее.
— Откуда это доверие?
— Я разбираюсь в людях, господин Маддердин. А вы честный человек. Это не значит порядочный, — уточнил он тотчас же, — но честный.
Я задумался на минутку. Это правда. В самом деле, я был честным человеком. По крайней мере, для этого места и для этих времён. Хильгферарф знал, что я попытаюсь найти Бульсани и взыскать долг, хотя с тем же успехом я ведь мог спустить задаток у Лонны, а ему сказать, что дело безнадёжно. Но заказ был вызовом. Я почувствовал бы себя униженным, если бы такой человек как Бульсани, смог бы меня перехитрить. Да, он был ловким. Инстинктивной ловкостью паука, который знает, что в случае опасности надо отползти в самый тёмный угол. «Где у тебя самый тёмный угол, прелат?» — спросил я мысленно сам себя. С другой стороны, дело действительно следовало быстро довести до конца. Ведь меня ещё ждала работа, порученная епископом. И я по-прежнему не представлял, где могут быть мои люди.
