Демон-император - Сертаков Виталий Владимирович
– Потому что в нашем грузовике нет Большой Смерти.
– Как это? – подскочил Кристиан.
– Но ты же принес с американских кораблей… – непонимающе протянул японец.
– Сплавал я туда. И оттуда взял пустые ящики, – широко улыбнулся Артур. – Я подумал, ни к чему здешней братии такие игрушки в руки доверять. Так что пусть Ван бежит куда хочет и шприцы где хочет ломает.
– Так ты все время вез пустые ящики? – охнул японец. – Но это невозможно! Обо мне докладывал, как ты подвинул Вечное пожарище!
– Прихватил парочку целых ампул, – разулыбался Артур. – Зато смелости всем придало!
– Вот так земеля! – хлопнул себя по ляжкам Кристиан. – Всех надурил! А мы-то с химиком собирались у тебя вакцину отнять, чтобы делов не натворил! Узнаю, узнаю Белого царя! Ах молодец, снова всех обдурил!
– Артур-кун, я боюсь, что храм Девяти Сердец тебе не простит, – химик не мог сдержать довольной улыбки. – Они столько раз пытались отравить нас Большой Смертью, но их посланцы гибли.
– А мне их прощение ни к чему, – пожал плечами Кузнец. – Мы в Питере сами решим, с кем дружить и кого слушать. Верно, Кристиан?
– И что ты теперь сделаешь? – старший Асахи повернулся к русскому колдуну. – Ты ведь получил все доказательства. Твой царь почти здоров.
– Что я сделаю? Увезу его домой! – качальщик подобрался к Артуру вплотную, собрал пальцы в щепотку и легонько стукнул его в лоб. – На тебе, Артур Коваль! Носи опять свои двадцать лет!
И прошлое ударило пестрой раскаленной волной.
42
Дома
– …Помелом своим спасайся. А мне так лучше помоги вон. С зарей спустимся к горячим ключам, соберем сон-травы и кочедыжника… если повезет.
– Вот оглоеды, все ягоды оборвали…
Темнота. Но совсем не такая, как раньше, пронизанная сполохами зарниц, визгом и безумной качкой. Совсем не такая, как темнота трехдневного перелета, когда спать приходилось, прижавшись к шершавому брюху летучего змея, и солнце постоянно настигало сзади.
Темнота обволакивающая, добрая, ласковая. Человек ощутил себя целиком. Почти вспомнил, кто он. Это еще не было настоящим пробуждением, пробуждение наступит позже. Человеку почему-то не хотелось резко открывать глаза, он берег эти последние сладкие минуты неведения. В голые бока кололо грубое шерстяное одеяло, в поясницу колола солома, под соломой, в глубине, шебуршались мыши. Захлопала крыльями сова, где-то за стенкой вздохнула корова, заскрипел колодезный ворот, послышались шаги…
Когда она наклонилась над ним, человек улыбнулся. Он узнал ее по запаху. Жена.
– На-деж-да… – звуки давались с усилием. Словно проталкивал сквозь гортань колючую проволоку. Произнеся всего одно слово, он вспотел и обмяк.
– Лежи, лежи, отдыхай, милый, – противореча своим же словам, она опрокинулась на него крепким объятием, сжала спину так, что хрустнули ребра, – Очнулся, слава те, очнулся.
– Что… что со мной было?
– А спал ты. Почти от зари до зари проспал.
– А раньше?
– Раньше? Так тебя же Кристиан, затворник валдайский, на змее привез. Оба как с неба свалились, так спать и упали. От ремней руки тебе разжать не могли.
Надя ван Гог всхлипнула.
Кузнец поднял обе руки. Одна в два раза толще другой.
– Надя, я теперь урод…
– Глупости какие! Ты самый красивый! Мы уж не чаяли тебя живым дождаться!
– Где мы? У качальщиков в деревне?
– Так нет же, – она засмеялась, раз шесть поцеловала его, в ухо, в нос, в глаза. – Мы от дома ой как далеко. В Сибири далеко. Ой, да ты ж ничего не знаешь! После того как ты… как тебя убили, все думали, что утонул. А в Питере как узнали, так ковбои богатые и губернаторы сразу бучу подняли. Нас бы точно перебили, да спасибо Леве Свирскому, министру твоему книжному. Вывез нас из Эрмитажа ночью. Потом уж вместе с губернатором Рубенсом прятались, пока качальщики драконов не прислали…
– И кто теперь там… президент?
– Кто их разберет, – отмахнулась Надя. – За власть, как псы дерутся. Вроде как Аринка Рубенс в столицу возвернулась, зря ты ее семейку из ссылки освободил! В царицы метит, корону заказала с алмазами! Да только не выходит у них ничего путного. Говорят, треть Думы только за них, да и те перевыборов требуют. А другие не верят, что президент Кузнец сгинул, тело требуют… – Надя перекрестилась.
Он ворочал в голове двадцать прошедших лет. Пока многое не укладывалось, неторопливым волчком крутились сотни образов, встреч, событий, отдельных лиц.
– Значит, мы в опале… А дети здесь?
– Все здесь. Ты лежи, отдыхай. Виевна велела тебя не будить зазря.
– Виевна? – Артур неожиданно четко вспомнил ворчливую колдунью. – А она-то тут откуда?
– А пульку ты словил. Целых две пульки словил, ага. Пока вы с братишкой добирались, обстреляли вас. Вот Виевна пульки и вытянула.
– Бра… братишка? – Коваль скосил глаза.
Кристиан улыбался во все тридцать два зуба. Хранитель памяти сидел на чурбане в глубине избы и что-то выстругивал из дощечки. Ни дать ни взять – деревенская семейная идиллия!
Артур откинул медвежью шкуру, с хрустом потянулся. И мгновенно ощутил боль в ноге, под тугой повязкой.
– Кристиан, где мы все?
– Да тута, в лесу, деревенька. До городочка ближнего, Закамска – рукой подать. Стрельнули в нас, но добить не успели. А уж Виевна в два дня на ноги подымет.
– Кто стрельнул?
– А мало ли лихих людишек шастает? Считай, перед Уралом уже твоей власти нет.
– Моей власти? – повторил кузнец, прислушиваясь к корявым словам. – Моей. Власти?.. А ребята? – постепенно в памяти Артура всплыли подробности последней гонки по ночной реке. – Где Карапуз? Орландо? Даляр?
Он перечислил и других, всех тех, кто вместе с ним возглавлял сибирскую экспедицию.
– Тут все, тут, уймись, – Качальщик отложил свою осиновую заготовку, подошел, потрогал лоб. – Лодку затопили, пущай пока все думают, что ты погиб. И женка, вишь, и детки твои в порядке. Мы их в надежном месте припрятали.
– Спа… спасибо, Кристиан, – Артур кашлянул и невольно скорчился от боли. Рана в спине зажила еще не полностью.
Хранитель протопал во двор, скрипнула дверь, стал слышен смех Орландо и высокий голос наставника Вонга. В оконце наискось плыли барашки облаков. По синему небу.
По синему! Небу! Это означало, что Звенящий узел отступил!
Звенящий узел… Веселое словосочетание всплыло в памяти, и сразу будто дохнуло холодом. Звенящий узел, дикое цунами из враждебной материи, поднятое врагами. Покатившееся по России с востока на запад, пожиравшее природу и города.
Итак, ему удалось остановить беду. Но не удалось спастись самому. И не удалось вывести людей…
Или удалось?
– Кристиан, а где все? Ведь мы собрали двадцать эшелонов и ехали в Сибирь. Чтобы заселять границу вдоль Амура. Все поселенцы разбежались?
– В Закамске лагерем встали. Не боись, никто не сбежал. Этим людям назад пути нету, еще и вдвое больше местных прибилось. Собирались без тебя назад, Питер у изменников отбивать, так я насилу задержал. Обещал, что верну тебя.
В избу с кряхтением ввалилась Усоньша Виевна. С момента последней встречи ведунья не постарела. А напротив – стала выше ростом и разогнула прежде скрюченную спину.
– Кристиан, а как же Звенящий узел? – напирал Кузнец. – Удалось явь и навь помирить? Неужели качальщики русские теперь не помирятся?
Хранитель памяти поворошил угли в печи.
– Дошли, дошли до мамы Анны вести, что в Изнанке люди верхние с нижними столкнулись. И про то, как бесов крылатых били… Врать тебе не буду, многие смерти твоей хотят. Поперек горла им президент Кузнец. И Хранительница книги тоже… сама не знает, чего хочет. Хотели даже меня изгнать, за то, что тебя в Японии укрыл. Но когда последний раз качальщики собрались, долго думали, книгу читали. По всему вышло, и так и эдак, что верно я сделал…
Хлопнула дверь. В проеме показалась еще одна, до боли знакомая фигура. Варвара, губернаторша Читы и прочая, прочая, прочая… Все должности, которые президент сам поручил бывшей любовнице. Ее появление означало, что читинские казаки, числом не меньше шести тысяч, тоже здесь.