Валерий Михайлов - В лабиринте версий
– Покрывало богини, однако, – пояснил рикша, превратившийся в Миф-о-Холокосте.
– Так, вот, куда проникли в своем воображении сначала дантисты, а, потом, и сюрреалисты! – осенило Трубопроводова, раздувшегося до размеров национальной идеи.
– Распишитесь, – приказал карманный инспектор, подсунув Трубопроводову чистый лист бумаги.
– Это ещё что? – пробулькал тот на языке морзянки.
– Акт об изъятии хвоста и копыт.
– С копытами дальше нельзя, – подтвердил ставший чайником рикша.
– Хрен с вами, – согласился Трубопроводов, рассыпаясь на N-ное количество квантов.
– Доктор Торопулько! – хором позвали инспектор и рикша.
– Его нет, – ответила тишина.
– И, что теперь? – спросил инспектор.
– А вот что! – просвистев это, рикша ловким движением клешни откусил Трубопроводову хвост, ставший до безумия похожим на Млечный путь. Из разреза посыпался Песок Времен.
– Копыта отбросишь сам, – разрешил инспектор, превращаясь в Лунную сонату…
– Полтора пиастра, хозяин, – напомнил рикша, останавливаясь возле небольшого кафе – театра.
– Держи, сдачи не надо, – Трубопроводов сунул ему две монеты.
– Спасибо, хозяин!
И, словно боясь, что Трубопроводов попытается отобрать у него деньги, рикша быстро побежал прочь.
Внутри кафе было, практически, пусто. Кобыла сидела за своим любимым столиком и лениво потягивала коньяк. Напротив неё Лайма, шумно чавкая, пожирала овсянку. Чуть поодаль скучали за кальяном Ты и Август и К°. Остальные посетители покорно ждали начала представления.
Трубопроводов хотел, уже, было, подойти к своим друзьям, но его остановил администратор кафе. В руках у него была бейсбольная бита.
– Вы заказывали столик? – спросил он.
– Нет, но там мои друзья…
– Тогда садитесь здесь, с краю. Сейчас уже будет начало.
– Но мне надо поговорить.
– После. Все будет после.
Решив с ним не связываться, Трубопроводов сел на предложенное место. Сразу же после этого, словно все ждали именно его, началось представление.
Едва дождавшись окончания пьесы, Трубопроводов бросился к Кобыле.
– Ну, и какого хрена ты припёрся? – хором спросили они с Лаймой, показывая всем своим видом, что совершенно не рады Трубопроводову.
От такого приема он опешил.
– Здесь не место тем, кто пришел СЛЕДОВАТЬ, – процедила сквозь зубы Кобыла, – один тут тоже приходил, чтобы следовать. Его крестили водой, помазали маслом, затем убили, чтобы он воскрес. Хочешь стать очередным Осирисом? Так я тебе не Исида, и пусть тебя разорвут хоть на сотню частей, собирать тебя здесь никто не намерен. Это тебе, б. дь, не институт Склифосовского!
– Ну и черт с вами! Назад я, всё равно, не вернусь! – решительно произнес Трубопроводов, – пусть, лучше уж, на куски.
– Опомнись, дурень, – Кобыла схватилась копытами за голову – пока ты навсегда не погряз в паутине Лабиринта. Неужели ты хочешь всю оставшуюся вечность, подобно бездомной собаке, блуждать по бесчисленным закоулкам в поисках следа и оброненного куска плесневелой идеи? Ты этого хочешь?
– Беги! – закричали хором все посетители ресторана, – спасайся, пока еще можешь!
– Изыйди! – порычал чей-то пьяный бас.
– А, ведь, он почти созрел, чтобы уйти в Неведомое, – изрекла Лайма, посмотрев на Трубопроводова в двойной лорнет.
– Неужели? – не поверила Кобыла.
– И пусть меня эпилируют, если я не права!
– Ты права, – сказал с улыбкой Ересиарх, в котором Трубопроводов узнал (Вычеркнуто мною. Август и К°.), – так, что, можешь не бояться за свою премилую шёрстку. Да, и что такое лабиринт, если не тень, которую отбрасывает ум на реальность, как таковую. Тень ума – это всё, что ты знаешь, думаешь или можешь себе вообразить. Состоит она, в основном, из слов, которые и порождают извилистые коридоры версий.
Истины нет, как нет и границ. Все это – игра ума. Перестань отбасывать тень, и твое зеркало восприятия станет настолько чистым, что ты сможешь узреть Неведомое, суть которого – чистота освобожденного разума. Забудь все, что ты когда-либо знал, стань свободным от системы координат, от любых «где», «когда», или «как», и неведомое само постучится в твой разум. Богиня сама находит возлюбленных, и эта любовь раскрывается крыльями восприятия.
НЕВЕДОМОЕ НЕ ИМЕЕТ ГРАНИЦ. Оно нигде, никогда и никак. Оно появится лишь тогда, когда ты перестанешь отбрасывать тень, когда твоё зеркало восприятия станет настолько чистым, что там не будет даже капли тебя. Тогда, и только тогда, ты сможешь расправить крылья восприятия для последнего своего полета в Неведомое…
Трубопроводова накрыла волна хохота Понимания. Из глаз потекли слезы. Посетители кафе, повставав со своих мест запели:
ИСТИНЫ НЕТ, О ПРЕКРАСНЕЙШАЯ БОГИНЯ ЛЖЕЙ! И ПУСТЬ ТВОЯ ЛЮБОВЬ НАПОЛНЯЕТ ПОПУТНЫМ ВЕТРОМ ПАРУСА ОСОЗНАНИЯ. СЛАВА ТЕБЕ, О БОГИНЯ! ТВОЙ ЧЕРТОГ ЕСТЬ НЕВЕДОМОЕ, А ИМЯ ТЕБЕ – ПУТЬ.
– Это так же, как квантовый переход, только…, – шепнул на ухо Трубопроводову Ты.
– Никому не верь, – торжественно изрекла Кобыла, – они изрекают истину.
– Истины нет, есть только версии, но что мне толку от них?! – произнес сквозь смех Трубопроводов.
– Счастливого пути, – напутствовал его Ересиарх.
– Счастливого пути, – повторили посетители кафе.
– Счастливого пути, – вторили им актеры.
– Счастливого пути, – сказала Кобыла, занося ногу для решающего пинка.
– Счастливого пути…
06.06.2006КонецСноски
1
Глава из книги Антона Шандора Лавея «Записная книжка Дьявола»
2
Тимоти Лири, доктор философии; Ральф Мецнер, доктор философии; Ричард Альперт доктор философии. «Практика приема психоделиков. Руководство, основанное на Тибетской Книге Мертвых»
3
Фритьоф Капра «Паутина жизни. Новое научное понимание живых систем»
4
Данные взяты из книге Брэда Стайгера «Загадки пространства и времени».
5
Жак Валле – специалист– компьютерщик, в прошлом консультант НАСА, ныне – президент фирмы «Эуролинк Интернейшнл»:
6
Цитата из книги Тимоти Лири, Ральфа Мецнера, Ричарда Альперта «Практика приема психоделиков. Руководство, основанное на Тибетской Книге Мертвых»
7
А именно книгу Роберта Антона Уилсона: «Моя жизнь после смерти».
8
В 1938 году псевдодокументальная радиоинсценировка фантастического романа Г. Уэллса «Война миров», поставленная Орсоном Уэллсом, была разыграна столь реалистично, что многие слушатели поверили в высадку марсиан в штате Нью– Джерси и поддались панике.
