Райчел Мид - Академия вампиров. Книга 1. Охотники и жертвы
Чувствуя себя униженной и разгневанной, я не хотела ставить себя в еще более глупое положение, споря или умоляя, и потому просто пожала плечами.
— Да. Понимаю.
* * *Оставшуюся часть дня я дулась, отвергая все попытки Лиссы и Мейсона вытащить меня из комнаты. Вот ведь ирония — мне самой хотелось сидеть тут сейчас, хотя Кирова, под впечатлением моих подвигов во время спасения Лиссы, освободила меня из-под домашнего ареста.
На следующий день до уроков я пошла туда, где держали Виктора. В Академии имелись камеры с решетками, и в коридоре караулили два стража. Не пришлось прибегать к особой хитрости, чтобы меня пропустили внутрь, а ведь даже Наталье этого не позволили. Но один из стражей ехал со мной во внедорожнике и видел, как я вместе с Лиссой страдала, когда ее пытали. Я сказала ему, будто мне нужно расспросить Виктора о том, что тот делал с Лиссой. Соврала, конечно, но стражи сочувствовали мне и потому «клюнули». Позволили поговорить пять минут и отошли дальше по коридору, откуда не могли ни видеть, ни слышать.
Когда я стояла рядом с камерой Виктора, мне просто не верилось, что когда-то я сочувствовала ему. При виде его обновленного, поздоровевшего тела меня охватил гнев. Скрестив ноги, он сидел на узкой койке и читал, но, услышав мое приближение, поднял взгляд.
— Да ведь это Роза! Какой приятный сюрприз. Твоя изобретательность всегда производила на меня впечатление. Ко мне не допускают никаких посетителей.
Я скрестила на груди руки, стараясь придать лицу жесткое выражение истинного стража.
— Я хочу, чтобы вы разрушили то заклинание. Целиком и полностью.
— Что ты имеешь в виду?
— Заклинание, которое вы наложили на меня и Дмитрия.
— Это заклинание больше не работает. Перестало действовать само по себе.
Я покачала головой.
— Нет. Я продолжаю думать о Дмитрии. Продолжаю желать…
Я не закончила, и он понимающе улыбнулся.
— Моя дорогая, все это уже было в тебе задолго до того, как я настроил заклинание.
— Не так, как сейчас. Не так сильно.
— Может, не на уровне сознания, но влечение, физическое и духовное, уже было в тебе. И в нем. В противном случае заклинание не сработало бы. На самом деле оно не создало ничего нового, просто убрало торможение и усилило чувства, которые вы уже испытывали друг к другу.
— Вы лжете! Он сказал, что не испытывал ко мне никаких чувств.
— Это он лжет. Говорю же, в противном случае заклинание не сработало бы, и, честно говоря, ему следовало быть осмотрительнее. Он не имел права позволять себе испытывать такие чувства. Школьница может страстно влюбиться, и ей это простят. Но ему? Он должен лучше скрывать свои чувства, а между тем Наталья заметила его неравнодушие к тебе и рассказала мне. Тогда я сам немного понаблюдал, и для меня оно тоже стало очевидно. Что давало превосходный шанс отвлечь вас обоих. Я лишь настроил заклинание на вас, а все остальное вы сделали сами.
— Вы гнусный мерзавец! Что вы сделали с ним и со мной? И с Лиссой?
— Я не сожалею о том, что сделал с ней, — заявил он, откинувшись к стене. — И если бы мог, повторил бы свои поступки. Веришь ты или нет, я люблю свой народ и действовал в его интересах. Что будет теперь? Трудно сказать. У них нет лидера, нет реального лидера. Ни одного достойного, на самом деле. — Он задумался, склонив голову набок. — Им могла бы стать Василиса — если бы внутренне поверила в свое предназначение и преодолела влияние духа. Вот ведь ирония судьбы! Дух способен превратить человека в лидера, но он же разрушает его способность оставаться им. Страх, депрессия и неуверенность берут верх, и подлинная сила остается похороненной глубоко внутри. Тем не менее в ней течет кровь Драгомиров, а это не пустяк. И конечно, у Василисы есть ты, «поцелованная тьмой» и ее страж. Кто знает? Может, она еще удивит нас.
— «Поцелованная тьмой»?
Снова прозвучали эти слова, когда-то меня точно так же назвала госпожа Карп.
— Да, ты «поцелована тьмой», потому что пересекла порог смерти, побывала на той стороне и вернулась. Думаешь, такой опыт не оставит отметины в душе? Восприятие жизни и мира у тебя обострено даже больше, чем у меня, хотя, возможно, ты и не осознаешь этого. Практически ты уже была в объятиях смерти. Василиса отогнала смерть, потому что хотела вернуть тебя и навсегда привязать к себе. Какая-то часть тебя всегда будет помнить эти объятия, поцелуй смерти, всегда будет цепляться за жизнь и все, что она может дать. Вот почему ты так безрассудна в своем поведении, не сдерживаешь чувств — ни страсти, ни гнева. Это делает тебя удивительной. Это делает тебя опасной.
Я не знала, что и сказать, буквально потеряв дар речи. И ему, похоже, моя реакция нравилась.
— Вот что создало вашу связь. Ее чувства всегда изливаются на других, но большинство людей не «ловят» их, если только она не добивается этого, сознательно прибегая к принуждению. А вот ты имеешь восприятие на уровне экстрасенсорного… в особенности в отношении ее. — Он вздохнул почти с довольным видом. Я вспомнила, как читала, что Владимир спас Анну от смерти. Вот так, наверно, возникла и их связь. — Да, эта нелепая Академия даже не догадывается, что имеет в лице каждой из вас. Если бы не тот факт, что мне придется убить тебя, я включил бы тебя в состав королевской стражи, когда ты стала бы старше.
— У вас никогда не будет королевской стражи. Вы не задумывались о том, что людям покажется странным ваше внезапное выздоровление? Даже если никто не узнает о Лиссе, Татьяна никогда не сделает вас королем.
— Тут ты, возможно, права, но это не имеет значения. Существуют другие способы захвата власти. Иногда возникает необходимость выходить за пределы устоявшихся методов. Думаешь, Кеннет единственный мой приверженец среди мороев? Самые выдающиеся, самые значительные перевороты часто начинаются очень тихо, до поры до времени прячась в тени. — Он вперил в меня пристальный взгляд. — Запомни это.
Со стороны входа в камеры предварительного заключения послышался странный шум, и я оглянулась. Пропустившие меня стражи исчезли. Из-за угла донеслись глухие звуки ударов и неясное бормотание. Я вытянула шею, чтобы лучше видеть.
Виктор встал.
— Ну наконец-то.
Холодок страха пробежал по позвоночнику — пока я не увидела выскочившую из-за угла Наталью.
Меня пронзили сочувствие и гнев, но я заставила себя дружески улыбнуться. Ее отца захватили, и она, скорее всего, больше никогда не увидит его. Пусть они и негодяи, но им нужно позволить попрощаться.
— Эй! — окликнула я ее. Она шагала на диво целеустремленно, и внутренний голос шепнул мне, что здесь что-то не так. — Я не думала, что тебе позволят войти.
