Татьяна Корсакова - Проклятое наследство
– Здесь, на острове?
– На острове есть человек, который знает, как его найти.
– И кто этот человек?
– Я пока еще не выяснил, кто он. Но выясню. Мне пообещали ответы, если я приеду в Чернокаменск.
– Незнакомец пообещал? – Отчего-то подумалось, что незнакомцем этим может быть мастер Берг. Он на острове самый странный. Из тех, кто остался в живых…
– Погладь еще. – Все-таки он открыл глаза. Лучше бы не открывал, Анне так было проще. – У меня голова болит. Болела… А ты помогаешь. – В голосе его слышалось удивление, словно бы раньше не было в мире ничего, что могло бы убрать его боль, а теперь вот нашлось. Она, Анна, нашлась… – Я не помню своих родителей. Маму видел только на фотокарточке, а про отца не знаю ничего. Меня воспитывала бабка. – Он поморщился. – Ну как воспитывала – растила. Растила, а про родителей ничего не рассказывала, и не сказать, чтобы особо любила. Но был человек, который относился ко мне хорошо, приезжал редко, раз в год, привозил подарки…
– Ты думаешь, этот человек – твой отец?
– Я не знаю, что думать. Спасибо, мне уже лучше. – Сказал и ладонь Анны накрыл своей, тяжелой и горячей. – Но узнаю обязательно. А теперь, если ты не возражаешь, я бы немного поспал. Всю ночь без сна.
– Мне остаться? – спросила о том, о чем приличная барышня спрашивать не должна. Но ему ведь снова может понадобиться ее помощь. Руку вон до сих пор не отпускает.
А Туманов вдруг усмехнулся и сказал:
– Миледи, при иных обстоятельствах я бы не преминул воспользоваться вашим более чем щедрым предложением, но сейчас я слишком устал для этого…
Сначала вспыхнули уши, следом щеки, а потом Анна сама не заметила, как рука, до этого ласково разбиравшая на пряди тумановские кудри, сжалась в кулак, кудри эти выдирая… Туманов от боли не взвыл, а зарычал.
– Сволочь вы, Туманов, – сказала она и вытерла руку о подол платья. – Невоспитанная сволочь.
Из комнаты его она вышла, громко хлопнув дверью. Прижала ладони к пылающим щекам, успокаиваясь, даже глаза закрыла, чтобы не видеть ничего. А когда открыла, перед ней стоял Миша. Давно он так стоит? Анна не знала, да и знать не хотела.
– Что вам угодно, Михаил Евсеевич? – спросила тем же точно тоном, которым до этого сообщила Туманову, что он сволочь.
– С тобой… с вами все в порядке, Анна Федоровна? – Миша был без очков и выглядел иначе, старше и серьезнее. – Вы собираетесь в усадьбу? Если да, я бы мог вас…
– Нет, – она покачала головой и спрятала руки за спину. – Я останусь на острове, пока все не решится.
Он не стал спрашивать, что должно решиться, лишь улыбнулся в ответ и стал прежним неуклюжим Мишей.
– Аннушка, если вдруг тебе понадобится… – Он сглотнул, нервно дернулся кадык на худой шее, – если он тебя обижает…
– Миша, он меня не обижает. – Захотелось разреветься, прямо здесь, посреди коридора. – И… спасибо тебе.
– Я тоже останусь на острове. Севе нужна поддержка. Столько всего навалилось… Аннушка, – рассеянным жестом он поправил на переносице несуществующие очки, – я должен тебе признаться…
Не успел… Совершенно неделикатно распахнулась дверь тумановской комнаты, и из-за двери этой послышалось:
– Миледи, а с кем это вы там разговариваете?
Миша отшатнулся, словно испугался, что вот прямо сейчас Туманов выйдет в коридор.
– С призраком! – сказала Анна зло и решительно пошагала прочь и от Миши с его нерешительностью, и от Туманова с его чудовищной бестактностью.
К завтраку Анна не вышла, а вот к обеду ее пригласили. Не горничная, а поверенный Пилипейко. Выглядел он непривычно, неподобающе случаю радостно, а в петлице его заношенного сюртука торчал чахлый цветок.
– Слуги сбежали, – сообщил он доверительно. – Кое-как уговорил остаться кухарку, пообещал платить вдвое больше прежнего. Но уже сообщил городскому голове о нашем затруднительном положении, тот обещал поспособствовать, прислать людишек. Как же такому дому да без слуг, а? – Он посмотрел на Анну так, словно только она одна знала ответ на этот вопрос.
Анна сочла за лучшее промолчать, лишь неопределенно пожала плечами.
В столовую она спустилась в числе первых. За столом были лишь Антон Кутасов и Серж. Сидели, не глядя друг на друга, не разговаривая. Перед Кутасовым стоял наполовину пустой графин с водкой. Было очевидно, что пьет он уже давно, с ночи. Серж косился на отчима с брезгливостью, нервно поигрывал столовым ножом. У окна стояла баронесса, при появлении Анны она едва заметно кивнула и тут же отвернулась. Анна рассеянно заметила, что платье на баронессе не привычно черное, а пурпурно-красное, расшитое золотыми розами. Розами же были расшиты шелковая маска и высокие, до самых локтей, перчатки.
Не успела Анна занять свое место, как в столовую вошли мастер Берг с Тумановым. Ей показалось, что всего за секунду до этого они о чем-то жарко спорили, а потом дружно замолчали. Туманов уселся рядом с Анной, мастер Берг – напротив, сказал с тяжелым вздохом:
– Ужасная была ночь. Ужасная…
– Умолкни… – заговорил вдруг Антон Кутасов, не отрывая взгляда от графина с водкой. – Вы все умолкните! – И уши ладонями зажал, словно бы и в самом деле слышал голоса.
Мастер Берг виновато улыбнулся, бросил на баронессу быстрый взгляд, словно в поисках поддержки. Но та смотрела в окно, и только длинные пальцы ее нервно барабанили по подоконнику.
В столовую вошли Миша и Всеволод Кутасов, поздоровались, присели к столу. Почти сразу же явился Пилипейко, обвел присутствующих внимательным взглядом, словно по головам пересчитал, и остался стоять у двери, будто что-то выжидая.
Последними явились Матрена Павловна и Натали. Матрена Павловна держала дочь за руку, как маленькую девочку. Анне показалось, что еще совсем недавно Натали плакала. Вот и сейчас она сжимала в руке носовой платок. На кинувшегося ей навстречу поверенного девушка посмотрела со страхом и отвращением, а потом бросила полный отчаяния взгляд на Сержа. Но Серж был погружен в собственные мрачные мысли и взгляда этого не заметил.
– Ну-с, все в сборе… – заметила Матрена Павловна и, глянув на Кутасова, сказала: – Тошка, хватит водку жрать. Не у тебя одного горе!
– Ты права, Матрена. – Кутасов поднял на нее мутный взгляд. – В этом доме горе уже у двоих.
– У троих, – прошелестел голос баронессы. – Горе у троих. Вы забыли про господина Шульца.
– Скажете тоже – потеря! – отмахнулась Матрена Павловна, а Натали украдкой вытерла слезы. – Я мужа потеряла, Тошка – жену. А у вас что за горе? Делопроизводитель?!
– Господин Шульц – лишь одна из моих потерь. – Баронесса присела к столу, поправила выбившуюся из прически прядь волос. – И уверяю вас, моя скорбь куда сильнее вашей. – Она говорила спокойно, словно письмо читала.
![Светлана Чистякова - Наследники Падших Книга вторая Трудно признать [CИ]](/uploads/posts/books/3156/3156.jpg)
