Евгений Константинов - Нежелательные встречи, или Барбусы обожают тараканов (сборник)
Не успел я подумать, что на месте невесты ни за что не расстался бы с такой красотой, да и не было здесь никогда традиции бросать в воду букеты, как со стороны пляжа с мостком раздались вопли, никак не похожие на радостные. Опрокинув стаканчик в рот, я привстал, чтобы посмотреть сквозь листву, в чем там дело.
Разодетые по-праздничному парни и девушки, оставив молодоженов на мостке у воды, не прекращая вопить и визжать, без оглядки улепетывали по направлению к патриаршему скиту. Странные, однако, у местных свадебные обряды! И что же молодые собираются делать дальше? Неужто, и впрямь купаться? Или…
Невеста, в колышущейся на ветерке фате, закрыв лицо руками, стояла на самом краю мостка, а опустившийся на колени жених, приподнял подол белоснежного платья, склонился к ее ногам и… Быть может, принялся их целовать?
В наступившей тишине до меня донеслось отчетливое «Хрум-хрум-хрум…»
Не отрывая взгляда от оригинальной парочки, я протянул руку назад, наткнулся на банку пива, машинально схватил ее и сделал два торопливых глотка. Отставил банку в сторону, дотянулся до рюкзака, нашарил в кармане бинокль… И вот тут-то жених отпрянул от своей куколки, плавно развернулся и бочком соскользнул с мостка в воду. Я даже всплеска не расслышал, только хрумканье продолжало свербить в ушах. А невеста, так и не убрав рук от лица, вдруг медленно, словно спиленное дерево, начала заваливаться вслед за женихом в воду, но в отличие от него, плюхнулась с оглушительным всплеском и поднятием фонтана брызг.
Зато на мостке, где она только что стояла, осталось что-то белоснежно-красное. Я поднес к глазам бинокль и движением пальца навел резкость. Белоснежной оказалась туфелька на высоком каблуке и нога в кружевном чулочке. Вернее, часть ноги (высотой от ступни до колена), в этой туфельке оставшаяся и превратившаяся во что-то наподобие заточенного карандаша, грифелем которого была заостренная кость. Ну а красным, как нетрудно догадаться, была кровь, по этому «белому карандашу» стекающая.
«Хрум-хрум-хрум-хрум-хрум-хрум…»
Я, наконец-то, обернулся на непонятный звук и в последнее мгновение увидел стремительно приближающийся к моему лицу ствол дерева…
* * *Так сильно мои ноги замерзали только раз в жизни — прошлой осенью, в один из последних дней ноября, когда мы с другом Сергеичем приехали на Истру с ружьишками.
Откровенно говоря, это скорее можно было назвать браконьерством, чем охотой. Путевки мы не брали, да нам бы их и не выдали — на водоплавающую в это время охота уже закрыта, а на другую дичь здесь вообще никто не охотился. Но и представители охотинспекции эти места игнорировали, а нам жуть как хотелось пройтись вдоль реки по неглубокому еще снежку, в надежде поднять с лежки зайца, или с воды — не успевшую улететь в теплые края утку.
С уткой мы не прогадали. Не успели подойти к излучине реки, как стайка из четырех штук с возмущенным кряканьем взлетела из-под ближних кустов и, не набирая высоты, но, набирая скорость, попыталась скрыться. Идущий впереди Сергеич, не долго думая, вскинул ружье, отдуплетил, и летящий последним селезень, растопырив перебитое крыло, шмякнулся в воду в каком-то метре от нашего берега. Дружище с радостным криком метнулся на поиски подходящей палки, чтобы его достать, и в это время из тех же самых кустов с громким кряканьем поднялась еще одна утица. Я зацепил ее с первого выстрела, но в отличие от подбитого Сергеичем селезня, эта почти дотянула до берега противоположного. И, опустившись на воду, поплыла к ближайшим зарослям, но я, неплохо изучивший повадки хитрющих водоплавающих, прицелился и вторым выстрелом лишил ее шансов на спасение.
Однако появилась проблема, как ее доставать, — не вплавь же! Вообще-то для подобных случаев у меня в рюкзаке всегда имеется короткий телескопический спиннинг. Если подбитая утка падает в воду, мне достаточно сделать несколько забросов блесны, чтобы подцепить ее тройником и вытащить. Но в этот раз течение сразу занесло мой трофей в кусты, в которых блесна могла запутаться, и пришлось бы ее обрывать.
Оставалось доставать утку с того берега, а для этого перейти речку по мосту, что был километром ниже. Но и там мне не очень повезло: между основным берегом и затопленными кустами, где застряла кряква, оказалось метра четыре воды, причем, воды глубокой — в моих сапогах высотой по колено — не пройти. Но не бросать же птицу! Можно было попробовать выбить ее из кустов на течение выстрелом, но с такого близкого расстояние плотный заряд дроби превратил бы трофей в пух да перышки.
В итоге, я нашел под снегом ветку подлиннее, разделся снизу до трусов и полез в воду. И очень быстро об этом пожалел, потому что вода, с каждым шагом поднимающаяся выше и выше колен, была не просто холодной, я ледянее ледяной. Да и утка, как назло, застряла основательно, и я замучился ее выталкивать на открытую воду. Когда же это, наконец, получилось, и трофей отправился в свободное плавание, мне было уже не до него и вообще ни до чего. Главное — согреть окоченевшие ноги. Которыми, после воды пришлось еще сделать несколько шагов по снегу.
Я скинул куртку, бросил на снег, сам повалился на нее спиной, и принялся шапкой немилосердно растирать мои задранные вверх, несчастные ноги. Кошмар! Пытка!! И помочь некому — Сергеич где-то на той стороне застрял. Да еще и моя утка куда-то там уплывает. О ней я вспомнил, только когда ноги немного отошли. Быстро обулся и побежал вниз по течению.
Течение, кстати, было довольно сильным. Я добежал почти до моста, когда увидел мою утку — темный комочек, плывущий посередине реки. Теперь деться ей было некуда, разве что за мостом течением прибьет к противоположному берегу.
Или, если ее не присвоит кто-нибудь другой! Мне оставалось до моста каких-то метров тридцать, утка как раз заплыла по него, когда из-за ближайшей опоры появилась черная приземистая фигурка. Если бы не мелькнувший в последнее мгновение своеобразный плоский хвост, я бы подумал, что это либо собака, либо огромных размеров кошка. Но такой хвост мог принадлежать только бобру. Уже нажимая на спусковой крючок, я пожалел, что делаю это. Тем не менее, выстрел прозвучал, в тот момент, когда бобер прыгнул в воду. Когда я через пару секунд оказался под мостом то увидел лишь расплывающееся по поверхности багровое пятно.
— Ты чего, решил свою утку в дуршлаг превратить? — раздался сверху голос Сергеича.
— Да нет. По бобру сдуру стрельнул, а он сразу ко дну пошел, — объяснил я приятелю, спустившемуся с моста.
— Откуда здесь бобрам взяться?
— Да мало ли откуда… Охота-то на них закрыта, вот и расплодились…
