Керри Вон - Il Est Né
Она потянула Дэвида за рукав и пустилась в бег. Обогнув изгородь, они оказались у двери. Все было тихо. Из неясных окон лился приглушенный мягкий свет. Доносился звук рождественских песнопений по радио, откуда-то издалека. Может, вообще тут ничего такого. Может быть, они ошиблись.
Перед тремя ступеньками крыльца они замешкались. Дыхание, частое после быстрого бега, сгущалось клубами пара. Дэвид посмотрел на Китти:
— Что будем делать? — спросил он шепотом.
— Постучимся в дверь. — Она пожала плечами. — Если все в порядке, споем «Джингл-беллз».
Он и правда засмеялся. Приходил в себя мальчик.
Она первой взошла на крыльцо, подняла руку постучать — и остановилась. Дверь уже была чуть приоткрыта… хреново.
А потом она подумала, какого черта она ждет, распахнула дверь настежь.
Ноздри затрепетали от запаха крови, и одновременно она увидела брызги на линолеуме.
Волчье взметнулось в ней, инстинкт требовал перемениться и защищаться. Проглотив поднявшуюся к горлу желчь, она подавила это чувство, велела себе держать себя в узде, оставаться человеком, держать зверя взаперти. Живот свело судорогой, но она не перекинулась.
Но все равно оглядывала обстановку взглядом охотника, и в глотке закипало рычание.
Человек, стоящий над своей добычей, посмотрел на Китти удивленным взглядом. Он был высок и тощ — неестественно тощ, будто давно уже ничего не ел. Одежда висела на нем как на вешалке — зеленая холщовая куртка, белая футболка, обтрепанные джинсы. И все влажно блестело от крови. Его покрыла красная жидкость — очевидно, от предыдущих двух остановок. От него пахло свирепостью, болезнью, как от взбесившегося зверя, которого уже ведет не инстинкт, а только злость, заставляющая бросаться на все и вся. Бешенство светилось в выцветших глазах, доходящие до ушей волосы свалялись, нечесаные, вокруг обвисшего рта росла неровная борода. И все его тело было напряжено.
Он нависал над двумя людьми — средних лет мужчиной и женщиной, наверное, мужем и женой, лежащих посреди этой гостиной — если ее можно было так назвать: плюшевая софа у стены и большой телевизор в противоположном углу. Оба они были несколько потрепаны жизнью и слегка перекормленные, оба в джинсах и футболках — очень под стать своему трейлеру, отстраненно подумала Китти. Оба тщательно связаны… как праздничное угощение, иных слов она найти не могла: запястья и лодыжки перетянуты тонкой бечевкой спереди. У обоих рты заткнуты тряпками с такой силой, что зубы оскалились, губы отодвинулись назад в уродливой ухмылке. Оба сверкали белками глаз от страха. На головах у них блестели кровавые следы, будто убийца сперва их оглушил ударом. Но они были живы, дрожали от ужаса, даже связанные пытаясь отпрянуть от него подальше.
Убийца начал с женщины, полосуя ей руки, разбрызгивая кровь. У него в руке был восьмидюймовый зазубренный нож, тускло блестящий на свету. Такой нож мог рвать мясо, как зубы зверя. Сейчас с него капала на пол кровь.
Убийца увидел Китти и Дэвида — и все застыли.
Волк, волчий инстинкт обратился к Китти: не показать страха, не показать опаски, иначе он поймет, что он сильнее, и нападет, и убьет. Мы должны быть сильнее, мы должны доминировать. Мы здесь альфы.
И волк был прав. Китти хотела вскрикнуть — но сдержалась, а вместо того посмотрела убийце прямо в глаза Сурово. В упор. Слегка оскалив зубы. Здесь он был не на своем месте, он должен отступить и сдаться — подставить брюхо. Его надо было подавить, пока он не опомнился.
Рядом с ней точно так же поступил Дэвид. Пальцы его согнулись, будто готовые выпустить когти. Она встревожилась на миг: еще немного — и он перекинется. Да оба они могут. Впрочем, это может быть и неплохо: черта с два этот хмырь убежит от вервольфов с зубами и когтями.
Убийца шагнул назад. Он явно что-то почуял: агрессию, вызов. То, что перед ним стоят два чудовища, какими бы с виду безобидными они ни казались. Но знаки читать он не умел. И не умел отвечать. Волк либо принял бы вызов, либо сдался бы — сгорбленные плечи, опущенные глаза. Принял бы вид униженный и беспомощный, показывая, что они сильнее.
А этот тип заерзал, переступая на месте, сжимая рукоять то сильнее, то слабее. Глядел попеременно на них, на дверь, на пленников, на нож в руке. И не знал, куда смотреть, что делать, куда податься. Глаза у него расширились, потрясенные, губы задрожали, и он вдруг задал странный вопрос:
— Кто вы такие?
Я твой самый страшный кошмар, хотела ответить Китти зловещим голосом с хорошим акцентом. Но не стала. Она подумала, что он мог в них увидеть: два человека, у каждого из глаз выглядывает волк, смотрят на него в упор, напряженно и зло, будто готовые перервать ему глотку. Да, он должен быть напуган.
Ей пришлось два раза проглотить слюну, чтобы она смогла не зарычать, а заговорить:
— Ты больше так делать не будешь. Ты не уйдешь от ответа за то, что уже сделал.
Он уставился на нее, потом прикусил губу и издал звук ну очень похожий на хихиканье. А чего она ждала? Что он бросит нож, поднимет ручки и будет ждать копов?
Он шагнул к ней, и Китти собралась, готовая к защите: драться ногами и выцарапывать глаза, если придется. Нож ее не волновал — сталь, не серебро. Таким ножом ей не нанести вреда, разве что голову отрезать.
Хотя это не значит, что больно не будет.
Дэвид вышел ему наперехват, ссутулив плечи, будто ощетинившись, и взгляд его был бы способен просверлить в убийце дыру. Тот шагнул назад, держа нож обеими руками и выставив его против себя в оборонительной позе. Лезвие слегка дрожало.
Черт, может, еще его можно будет отговорить?
— Ты прямо сейчас положишь нож, — заговорила Китти низким и хриплым голосом. — Ты больше никого не убьешь, потому что мы тебе не дадим.
И тут он — невозможно поверить — заплакал. Беззвучно, но слезы покатились у него из глаз. Китти подумала, что его что-то все же до этого довело. Что-то столкнуло его в пропасть, что-то такое, с чем он не мог справиться, и он оказался психом и покатился по этой дорожке. Вот что еще может случиться с человеком, если у него нет дома, где его ждут на Рождество.
Но волк не мог допустить, чтобы она размякла. У него грана сочувствия не было к хищнику, устроившему резню без причины, не признающему территории, не знающему правил. Волк видел признаки и понял, что происходит еще раньше, чем убийца поднял нож для нападения и с криком бросился к двери, готовый прорубаться мимо нее и Дэвида.
Она бы его отпустила. Можно анонимно позвонить, и пусть его берут копы. Этих людей они спасли — достаточно ведь?
Но Дэвид остановил его.
