Карл Вагнер - Палочки
Все кости ныли от усталости, но Леверетт решительно взял себя в руки и пересидел остаток ночи. Небеса постепенно светлели. Кое-какие элементы кошмара небезынтересно было бы запечатлеть.
VIII
Последние готовые иллюстрации были отосланы Дане Алларду в Петерсхем, и Леверетт, похудевший на пятнадцать фунтов и выжатый как лимон, обратил часть премиального чека в ящик дорогого виски. Как только рисунки были нанесены на печатные формы, Дана дал команду запускать машины офсетной печати. Казалось бы, он все четко распланировал, но печатные станки выходили из строя, один типограф отказался от контракта, не называя причин, в новой типографии приключился несчастный случай — похоже, проблемам конца-краю не предвиделось, и каждая новая задержка приводила Дану в бешенство. Но, несмотря ни на что, производственный процесс шел довольно быстро. Леверетт писал, что книга не иначе как проклята; Дана отвечал, что через неделю все будет готово.
Леверетт развлекался, сооружая в мастерской решетки из палочек и пытаясь наконец отоспаться. Он со дня на день ждал сигнальный экземпляр книги, когда получил письмо от Стефроя:
«Вот уже несколько дней я пытаюсь вам дозвониться, но в доме никто не берет трубку. Времени у меня в обрез, так что буду краток. Я действительно обнаружил неизвестный мегалитический комплекс исключительной важности. Он находится на территории усадьбы некоего старинного и именитого массачусетского семейства, а поскольку получить разрешение на его осмотр мне не удается, места я не называю. Я ненадолго проник туда тайно (и совершенно нелегально) под покровом ночи — и едва не попался. Упоминание об этом месте я нашел в коллекции писем и документов XVII века в библиотеке богословского факультета. Автор называет семью „гнездом чародеев и ведьм“, то и дело ссылается на алхимические практики и еще менее аппетитные слухи и описывает подземные каменные залы, мегалитические артефакты и т. д., которые якобы „используются наигнуснейшим образом в диавольских обрядах“. Я видел сооружение лишь мельком, но описания нимало не преувеличены. И, Колин, пока я пробирался к монументу через лес, мне попадались десятки этих ваших загадочных „палочек“! Одну из решеток, поменьше, я даже захватил с собой; покажу ее вам при случае. Работа явно недавняя — и похожа на ваши рисунки как две капли воды. Если мне повезет получить доступ в усадьбу, я непременно выясню, что эти решетки значат — вне всякого сомнения, сделаны они не просто так! — хотя эти сектанты обычно делятся своими секретами крайне неохотно. Я объясню, что мой интерес — чисто научного свойства, без всяких подвохов, — и посмотрим, что они скажут. Так или иначе, а до мегалитов я доберусь. Ну что ж — я пошел! Искренне ваш,
Александр Стефрой».Кустистые брови Леверетта поползли вверх. Аллард намекал на некие темные ритуалы, в которых фигурировали решетки из палочек. Но Аллард писал больше тридцати лет назад; Леверетт предполагал, что писателю довелось обнаружить что-то похожее на его собственную находку близ ручья Манн. Стефрой же рассказывал о вещах современных.
Леверетт от души надеялся, что открытие Стефроя окажется не чем иным, как глупой мистификацией.
Художника по-прежнему преследовали кошмары — все те же, хорошо знакомые, несмотря на то что иллюзорные места и сцены он посещал только во сне. Знакомые, да. Но ужас, ими вызываемый, не убывал.
Теперь он шел через лес — по всей видимости, где-то в холмах. Гигантскую гранитную плиту отвалили в сторону, теперь на ее месте зияла яма. Не колеблясь ни минуты, он спустился вниз, по памятным ему скругленным ступеням. Вот она — подземная каменная зала, от которой во все стороны расходятся облицованные камнем лазы. Он знал, который из них выбрать.
И снова — глубинная комната с жертвенным алтарем и темным ручьем под ним и смыкающееся кольцо смутно различимых силуэтов. Группа из нескольких фигур обступила каменный стол. Подойдя ближе, Леверетт разглядел, что они удерживают на месте какого-то человека, а тот извивается и бьется, пытаясь вырваться.
Это был дородный, плотно сбитый мужчина, грязный, весь в синяках и ссадинах, седые волосы растрепаны. В искаженных чертах промелькнуло узнавание; Леверетт задумался, а не знаком ли ему пленник. Но живой труп с продавленной лобной костью уже нашептывал что-то Леверетту на ухо, и тот, пытаясь не думать о тех мерзостях, что просматривались в проломе лба, принял из костлявой руки бронзовый нож, и занес его над головою, и, поскольку закричать и проснуться не получалось, поступил так, как подсказал оборванный жрец…
А когда нечестивое безумие закончилось и Леверетт наконец-то проснулся, все тело его покрывало что-то липкое — и отнюдь не холодный пот, и не ночным кошмаром, а реальностью было зажатое в кулаке, наполовину съеденное сердце.
IX
Каким-то чудом у Леверетта достало здравомыслия избавиться от измочаленного куска мяса. Все утро он простоял под душем, оттирая кожу докрасна.
По радио передали новости. Близ Уэйтли под обрушившейся гранитной плитой был обнаружен изувеченный труп известного археолога, доктора Александра Стефроя. Полиция предполагает, что плита сместилась, в то время как ученый производил раскопки у ее основания. Опознать покойного удалось по личным вещам.
Как только руки у него перестали трястись настолько, чтобы сесть за руль, Леверетт помчался в Петерсхем и с наступлением темноты притормозил у старинного каменного особняка Даны Алларда. Художник исступленно забарабанил в дверь, открыли ему не сразу.
— Колин, это никак вы? Добрый вечер! Какое совпадение, что вы приехали именно сейчас! Книги готовы. Тираж вот только что доставили из переплетной.
Оттолкнув хозяина, Леверетт кинулся в дом.
— Их необходимо уничтожить! — выпалил он. За день художник немало всего передумал.
— Уничтожить?!
— Выяснилось такое, о чем никто из нас и помыслить не мог. Эти решетки из палочек… существует некий культ, культ воистину дьявольский. И решетки используются в тайных ритуалах. Стефрой как-то намекнул, что это, возможно, какие-то письмена или знаки… не знаю. Но культ жив и по сей день. Они убили Скотти, они убили Стефроя. Про меня им тоже известно — и ведать не ведаю, что они замышляют. Они и вас убьют, чтобы помешать распространению книги!
Дана озабоченно нахмурился, но Леверетт понимал: убедить собеседника ему не удалось.
— Колин, это же чистой воды безумие. Вы слишком перенапряглись за последнее время, вот и все. Послушайте, давайте я вам лучше книги покажу. Они в подвале.
