Мария Беляева - Полуночные миры
Ника раскрыла рот, чтобы задать вопрос, но промолчала. Девушка смотрела на его коротко стриженные волосы нежданного попутчика, мокрые от пота. Из-под куртки торчал застиранный ворот дорогой рубашки.
— Хватит меня разглядывать, — не скрывая раздражения, велел Зак.
Ника отодвинулась в другой конец фургона.
— Это из-за Ограничения нас арестовали, да?
Зак засмеялся, не открывая глаз.
— Это называется «отловили», а не арестовали. Арестовывают тех, у кого есть права. У такого мусора, как мы, прав нет, — он облизал сухие потрескавшиеся губы. — Откуда ты такая? Прямо как будто домашняя.
— Я не собака, — процедила девушка. Она чувствовала, как потерянность и страх замещаются злостью.
— Как вижу, так говорю, — огрызнулся Зак. — Из-за тебя я здесь. На этой неделе я уже превысил лимит неприятностей. Поскольку вытащить нас отсюда некому, сиди в своём углу… и дай мне, наконец, отдохнуть.
Зак лёг на пол, спиной к Нике, вытянув ноги.
Девушка подтянула колени к груди, словно отгораживаясь от мелькающего света в матовом окне и от мира— уродливого бесцветного комикса. Сидела — и старалась не уснуть. Ей казалось, что если она уснет, то останется совсем одна в безразмерном пространстве. Сознание концентрировалось на разрозненных деталях, выплывающих словно из ниоткуда. Одинаковые интервалы между вспышками за окном. Чёрные перья Зака, торчащие из-под куртки. На левом мизинце всего две фаланги…
Интервалы всполохов сбились, мысли слились в один вопрос. Почему не хватает фаланги?
— Вставай. Эй, как там тебя… — шёпот, поначалу казавшийся шумом, превратился в слова.
— Ника, — сонно проворчала она. Запястья полностью потеряли чувствительность. Шея болела. Страх сменился тупым ожиданием.
— Запомни, — Зак смотрел девушке в глаза, пытаясь понять, осознаёт она, о чём он говорит, или нет, — не признавайся им, что у тебя никого нет. Бездомным прямая дорога в Живодёрню.
— Какую ещё живодёрню? И вообще — я не бездомная, — она сглотнула. — У меня есть семья. Они живут во втором секторе Холмов.
Зак пробормотал что-то. Усмехнулся.
— Была семья. Была, — он мгновенно посерьёзнел. — Не думаю, что ты здесь случайно гуляла ночью. Ладно, мне нет до этого дела. В общем, соври что-нибудь поубедительнее. Тебе пришьют лишний пункт социальной опасности, но ты потянешь время, пока они будут проверять данные. Может, выберешься оттуда. Ясно?
Ника замотала головой.
— Ну, хоть запомнила? — устало вздохнул парень.
— Да.
— Этого достаточно.
— А ты? — прошептала она, внезапно опомнившись.
— От меня уже ничего не зависит…
Парень отодвинулся от Ники за миг до того, как дверной магнит отключился и в затхлую коробку фургона набился электрический свет.
Нику и Зака вытолкнули наружу. Лимонные прожекторы рассыпались по периметру потолка.
— Их в холодильник? — резкий голос конвоира за спиной.
— Нет, думаю, пока рано, — протянул в ответ другой. — Не спеши пока, может, проскочат. По крайней мере, девка. У этого клоуна шансов нет. Правда, Зак?
Парень отчаянно рванулся по направлению к голосу. Электропистолет вынырнул откуда-то из-под руки конвоира. Короткая вспышка и хлопок.
Ника видела лишь, как парень корчился на полу, стиснув зубы. По телу пробегали судороги боли. Девушка отпрянула.
— Стоять, — конвоир стиснул её плечо. — Отведём их пока ко всем.
— Нужно оформить арест, — настаивал всё тот же резкий голос.
— Заказ уже должен был прийти. Ты правда хочешь заполнять все эти формы вместо ужина? Вот именно. Закрой их с остальными, а утренняя смена пускай разбирается, — глухой смех. — Думаю, они обрадуются такому подарку. Пойдёмте.
Конвой двинулся вглубь коридора. Ника слышала, как позади тащили Зака. Джинсовая ткань тёрлась о пол из переработанной резины (безумная гонка экономии!). Девушка боялась обернуться, чтобы вновь не увидеть сошедшиеся на лбу брови и маску немого крика.
В этот момент она начала понимать: мир, в который она попала, — это всего лишь изнанка прежнего. И сегодняшняя ночь — лишь первый грубый шов на сознании.
6.Светло-оранжевая плёнка камеры отбрасывала едва заметный свет. Он подрагивал от перепадов напряжения в электросети центрального блока. Зака передёрнуло, когда он приметил большую металлическую дверь с отпечатанными на ней буквами: «ЭМИ». Холод. Бесконечные ряды стеллажей с порядковыми номерами на контейнерах. И тела, с каждым днём становящиеся всё больше похожими лишь на тела, а не на людей.
Обшарпанная дверь налево распахнулась, обнажая оранжевые нити ограждающего излучения, разбившего черноту пространства на кубы. Почти невидимые границы, превратившие его мир в улей. Только вместо мёда по стенам текла оранжевая кровь заточения, а в сознании роились мысли о том, верным ли было всё то, что он сделал в последние дни. Если нет, то его смерть будет напрасной.
Оранжевая плёнка обожгла кожу, когда Зака и Нику бросили в ячейку-куб, предварительно сняв магниты в наручниках. Зак вскинул голову, чтобы посмотреть на полицейских. Один из них подмигнул. Зак подмигнул в ответ, надеясь, что конвоир не сочтёт это гримасой боли.
— Что, вспоминаешь предыдущие визиты, да? — рассмеялся полицейский. — Устраивайся поудобнее, Зак. Всегда тебе рады, тем более что ты редкий гость. Очень редкий, но очень желанный.
Дверь закрылась, пряча свет. Рваные тени соединились в однотонную темноту с оранжевыми прожилками швов.
Зак сжал кулаки, чтобы не видеть, как пальцы дрожат от тока. Казалось, заблудившиеся искры всё ещё бродили по телу. Парень огляделся, пытаясь разглядеть что-нибудь вокруг. В полутора метрах от него призрачный оранжевый свет падал на кучу грязных складок одежды. Складки едва двигались, хрипя. Зак обернулся к Нике. Та протянула руку к свету, чтобы коснуться прозрачной, словно воображаемой, стены.
— Стой! — Зак в один миг оказался возле девушки и схватил её за руку. — Не трогай их!
— У тебя руки трясутся, — прошептала девушка.
— Не трогай стены. Не трогай ничего, в чем есть напряжение, — глядя в сторону, приказал он.
— Почему?
Он повернулся к Нике. Брови сошлись на переносице.
— Потому что это не аттракцион. И детство кончилось, — процедил он. — Если ты её коснешься, она сожжет кожу. Всю, до костей.
Из груды тряпья вырвался надсадный кашель. Ника выдохнула, только сейчас заметив, что забыла дышать.
— Эй, кто там… Дайте воды, — проскрежетал голос. — Дайте воды, в конце концов.
Ворох зашевелился. Почуяв расползающийся от него смрад, Ника отодвинулась. Зак проследил за ней насмешливым взглядом. Из кучи высунулась голова мужчины. Девушка с трудом различала засаленные проплешины посреди засаленных волос.
