Патриция Деманж - Только ради любви
– В этом нет необходимости, – отозвалась Лила, – я все понимаю. В Уоррен-Хаусе дела тоже обстоят не лучшим образом. Мы живем на пенсию моего отца, а ее катастрофически не хватает. Поместье уже давно не приносит никакого дохода из-за неурожаев и паводков последних лет. Я училась в интернате и о плачевном состоянии наших финансов узнала только по возвращении домой. Это разрушило все мои планы на будущее: я хотела стать пианисткой. Я училась игре на фортепьяно. Думаю, папа отдал бы все до последнего пенни, чтобы я могла продолжать учебу. Но я не могу ему это позволить и поэтому останусь в Уоррен-Хаусе.
Больная девушка восхищенно посмотрела на Лилу:
– Это так здорово, когда есть призвание!
– Я унаследовала любовь к музыке от матери, она была знаменитой пианисткой. Ее звали Янина Васлевская…
– Полька?
– Да, польская графиня. Она была очень талантлива и гастролировала по всему миру. Однажды она давала концерт в Индии, когда туда прибыл с официальным визитом принц Уэльский. Мой отец сопровождал его на концерт и познакомился с матерью. Они с первого взгляда полюбили друг друга.
– Как романтично! – мечтательно прошептала леди Анна. – И они были счастливы?
Лила ответила не сразу:
– Не мне об этом судить. Мама умерла вскоре после моего рождения. Я знаю ее только по рассказам отца, и он всегда говорит о ней с большой любовью. Но была ли она счастлива в Уоррен-Хаусе, отказавшись от блестящей карьеры ради любви? Этого я не знаю.
– Вы родились в Индии?
– Нет, здесь, в Шотландии.
Лила удивилась самой себе – она никогда прежде не рассказывала чужим людям о своей семье, но леди Анна сумела ее разговорить.
– Надо дождаться Артура! – вставила леди Маргарет. – Уж слишком эта история смахивает на мистику!
– История моей семьи? – удивилась Лила.
– Да нет! История со сватовством фон Литценберга, – леди Маргарет произнесла это имя шепотом, словно боясь, что кто-то услышит.
Но Лилу было трудно обмануть. Она заметила, что в глазах женщины застыл страх. Но перед кем? Перед человеком, умершим сто лет назад?
Тимоти поинтересовался, подавать ли ужин.
– Разумеется, – ответила леди Маргарет как-то скованно. – Мисс Уоррен наверняка проголодалась. А вот у меня аппетит пропал начисто.
– Из-за фон Литценберга? – спросила леди Анна и засмеялась. – Забавно! Кажется, я здесь единственная, кто его не боится.
– Так в Ричмонд-Касле его боятся? – спросила Лила настойчиво.
Леди Маргарет ответила тихо и глухо:
– Иногда, только иногда.
Они прошли в столовую, смежную с каминным залом. Весь первый этаж замка состоял из огромных залов, обставленных с расточительной роскошью, и Лила чувствовала себя как в королевском дворце.
Еда была обильная и вкусная, а Лила сильно проголодалась – она ничего не ела с полудня.
– Я сделала последний привал у пограничных столбов, – Лила постаралась деликатно объяснить свой волчий аппетит.
– У пограничных столбов? – испуганно переспросила леди Маргарет.
– Да, у тех, что за дорожным указателем на Ричмонд-Касл, – ответила Лила. – Они все прогнили и выглядят совершенно бесполезными.
Стоило Лиле вспомнить об этих столбах, как у нее по спине снова заструился липкий холодный пот. Но сейчас она сидела в шикарной столовой у пылающего камина, и ей не хотелось мучиться неприятными воспоминаниями – она и без того находилась в весьма двусмысленной ситуации.
Сестры обменялись быстрыми взглядами, а Тимоти выпустил из рук блюдо, упавшее на каменный пол с громким дребезжанием.
– Что-то не так с этими столбами? – Лила удивилась такой реакции.
– Смотря как к этому относиться, – ушла от ответа леди Маргарет.
– Их там больше нет, – сказала леди Анна.
– Как это нет? – удивилась Лила. – Я же их видела! И еще подумала, что, видимо, там когда-то была таможня Ричмондов.
Тимоти нервно переминался с ноги на ногу.
Леди Маргарет поменяла тему:
– Давайте обсудим все завтра! Надеюсь, вы переночуете у нас, мисс Уоррен?
– Почему ты не обращаешься к нашей гостье по имени? – спросила леди Анна.
Леди Маргарет вздрогнула и заставила себя улыбнуться:
– Почему бы и нет? Итак, Лила. А меня зовут Маргарет. Впрочем, вы это уже знаете.
– Да, Маргарет.
Теперь Лила чувствовала себя увереннее. После сытного ужина жизненные силы вернулись к ней, и она решила снова обратиться к волнующему ее вопросу:
– Маргарет, вы сказали, что нужно дождаться возвращения лорда Ричмонда, но я не могу ждать долго – я опасаюсь за здоровье моего отца: когда я уезжала, он плохо себя чувствовал.
– Разумеется, мы не смеем вас задерживать, Лила, но, с другой стороны, я полагаю, что вам бы следовало поговорить с братом.
«Такая нерешительность не сочетается с ее надменным видом», – подумала Лила, а вслух сказала:
– Все и так ясно. Сватовство лорда Ричмонда и визит посланника к моему отцу – или сумасшествие, или мистика. Разумного объяснения не найти. Приедет настоящая невеста, и все вернется на круги своя. А я отправлюсь домой завтра же утром!
Лила была обрадована таким поворотом событий, ей не хотелось даже знакомиться с лордом Ричмондом.
– Но вы не должны уезжать, не сыграв нам на рояле! – умоляюще воскликнула Анна. – Я обожаю музыку и всегда мечтала научиться играть, но, к сожалению, никогда этого не смогу!
– Хорошо, – пообещала Лила, подумав, что лишние полчаса значения не имеют. – У вас есть фортепьяно?
– Есть рояль. Он стоит в отведенной вам комнате, – ответила леди Маргарет, – то есть я хотела сказать, в комнате леди Уинтерхилл.
– Да какая разница! – живо воскликнула леди Анна. – Сегодня же там будет ночевать Лила.
Тимоти командовал слугами, убиравшими со стола, – они были в темно-синих ливреях, отделанных серебряной тесьмой. Лила вспомнила, что кучер фон Литценберга носил точно такую же ливрею, но вслух ничего не сказала, решив больше не касаться этой болезненной темы.
Леди Маргарет поднялась из-за стола, сославшись на усталость, и велела отправляться спать и сестре. Анна запротестовала.
– Ладно, – разрешила леди Маргарет, – ты можешь проводить Лилу в ее комнату, но не оставайся там надолго.
– Благодарю вас за гостеприимство, Маргарет!
– Благодарите его превосходительство, – улыбнулась младшая сестра.
Леди Маргарет резко повернулась и, бросив на девушку гневный взгляд, сказала с нескрываемым раздражением:
