Джим Батчер - Продажная шкура
Облака эмоций пронизывались искрящимися фонтанами идей. Ровно катящие потоки глубоких мыслей огибали сияющие самоцветами островки веселья. К выступающим поверхностям липли бурые потеки негативных ощущений, а к калейдоскопу звезд медленно всплывали хрупкие пузырьки мечтаний.
Чтоб их всех! Сквозь всю эту мельтешню я еле видел дорогу.
Я оглянулся через плечо. Водители и пассажиры ехавших за мной машин виделись мне с фотографической четкостью; ярко освещенные белые фигуры подцвечивались кое-где мыслями, настроениями и прочими индивидуальными особенностями. Окажись они ближе, подробностей было бы больше, хотя они, возможно, могли бы и искажаться немного моим субъективным восприятием. Впрочем, даже на таком расстоянии я смог разглядеть, что все они — смертные.
В некотором роде это утешало. По крайней мере чародея, достаточно сильного, чтобы входить в Корпус Стражей, я бы не пропустил. И если меня преследовал смертный, значит, Стражи Моргана еще не обнаружили.
Я задрал голову, чтобы посмотреть наверх, и…
Время застыло.
Представьте себе вонь протухшего мяса. Представьте себе слабое, лишенное ритма содрогание изъеденного червями трупа. Добавьте к этому запахи немытого тела и плесени, скрежет гвоздя по грифельной доске, вкус прогоркшего молока… ну, еще запах перележавших яблок для полноты картины.
А теперь попробуйте представить себе, что все это воспринимается вашими глазами — все, до самой последней, мельчайшей подробности.
Именно это я и увидел — сводящую судорогой желудок, словно вышедшую из кошмарного сна массу, сияющую как маяк над одним из нависавших надо мной зданий. Физической формы за этим сгустком я почти не различал — это было как смотреть сквозь слой фекалий. Никаких деталей сквозь окружавшую наблюдателя завесу абсолютной неправильности — только то, с какой легкостью перемахивало это что-то с одного карниза на другой, не отставая от моего Жучка.
Кто-то кричал — я словно в тумане сообразил, что кричу я сам. Машина наткнулась на что-то, протестующее взвизгнув покрышками. Ее подбросило вверх, потом она с силой снова шлепнулась об асфальт. Я наехал на бордюр. Руль больно ударил по рукам, я с трудом удержал его и ударил по тормозам. Я продолжал кричать, пытаясь одновременно выключить Третий Глаз.
Следующее, что дошло до моего сознания, — это раздраженный хор клаксонов.
Я сидел на водительском месте, сжимая руль побелевшими от напряжения руками. Мотор заглох. Судя по тому, что щеки у меня были мокрыми, я плакал — если, конечно, у меня не шла пена изо рта, что тоже не исключалось.
Черт меня подери, что же это за штука такая?
Даже одной вялой мысли хватило, чтобы воскресить в памяти весь этот всепоглощающий ужас. Я дернулся и крепко зажмурил глаза, не выпуская руль. Меня трясло. Не знаю, сколько времени у меня ушло на то, чтобы стряхнуть воспоминание, а когда я открыл глаза, все началось сначала, только громче.
При включенном и тикающем счетчике я никак не мог допустить, чтобы меня забрали за вождение в нетрезвом состоянии, а именно это неминуемо произойдет, стоит мне попытаться вести машину дальше — если я, конечно, не разобью ее сразу. Я сделал глубокий вдох, усилием воли попытался заставить себя не думать о кошмаре…
И тут же увидел его снова.
Когда я очнулся, у меня болел прикушенный язык, а горло саднило от крика. Меня трясло еще сильнее.
Вести машину я не мог никак — это исключалось. Не в том я состоянии. Одна неправильная мысль — и я в кого-нибудь врежусь. Однако и оставаться на месте я тоже не мог.
Я отогнал Жучка к тротуару, где он по крайней мере не мешал движению. Потом вышел из машины и пошел прочь. Городские службы эвакуируют машину через три с полтиной миллисекунды, зато меня при этом не арестуют.
Шатаясь, я брел по тротуару. Я очень надеялся на то, что мой преследователь, это жуткое видение, не…
Когда я открыл глаза, я валялся на земле, съежившись калачиком, мышцы сводило болью. Люди обходили меня стороной, косясь на меня беспокойно или брезгливо. Я ощущал такую жуткую слабость, что даже не знал, смогу ли стоять на ногах.
Мне необходима была помощь.
Я отыскал взглядом табличку с названием улицы и пялился на нее до тех пор, пока мой превратившийся в желе мозг не сообразил, где я нахожусь.
Я поднялся — пришлось опереться на посох, чтобы не упасть, — и поковылял прочь быстро, как мог. На ходу я считал простые числа, начиная с единицы, и вкладывал в это занятие столько напряжения, сколько требуется обычно для заклинания.
— Раз, — пробормотал я сквозь стиснутые зубы. — Два. Три. Пять. Семь. Одиннадцать. Тринадцать…
Шатаясь, я брел сквозь ночь, в буквальном смысле слова боясь даже думать о том, что, возможно, следует за мной по пятам.
Глава пятая
Досчитав до двух тысяч двухсот тридцати девяти, я добрался до дома Билли и Джорджии.
Жизнь у молодых оборотней поменялась после того, как Билли окончил университет и начал неплохо зарабатывать на должности инженера, но с маленькой квартирки, в которой жили в университетские годы, они не съехали. Джорджия продолжала учебу — она изучала психологию или что-то в этом роде. Они откладывали деньги на собственный дом. Что для меня было и к лучшему. Пешком в пригород я бы не дошел.
Дверь мне открыла Джорджия. Джорджия — высокая, стройная, гибкая, в футболке и длинных свободных шортах она кажется не столько хорошенькой, сколько симпатичной.
— Господи! — выдохнула она при виде меня. — Гарри.
— Привет, Джорджия, — произнес я. — Две тысячи двести… э… сорок три. Мне нужна тихая темная комната.
Она изумленно уставилась на меня.
— Что?
— Две тысячи двести пятьдесят один, — серьезно ответил я. — И пошли сигнал братьям-волкам. Они потребуются здесь. Две тысячи двести… э… шестьдесят… семь.
Она отступила от двери, пропуская меня в прихожую.
— Гарри, о чем это ты?
Я вошел.
— Две тысячи двести шестьдесят… не делится на три… шестьдесят девять. Мне нужна темная комната. Тихая. Защищенная.
— За тобой гонятся? — спросила Джорджия.
Не помогла даже математика: стоило Джорджии задать вопрос, а моему мозгу ответить на него, как образ этой штуки вторгся в мое сознание, я рухнул на колени и упал бы ничком, если бы Билли не успел подхватить меня. Роста Билли невысокого, футов пять с полтиной, но сложен как борец-профессионал и движется с легкостью и точностью хищного зверя.
— Темная комната, — прохрипел я. — И вызывайте стаю.
— Билли, быстро, — произнесла Джорджия негромко, но решительно. Она закрыла дверь и заперла ее, потом заложила здоровенным деревянным брусом, явно не входившим в стандартное оснащение. — Неси его в комнату. Я обзвоню наших.
