Мария Некрасова - Большая книга ужасов – 35
Фантомас пришел уже вечером, когда дядя Леша вставил фанеру вместо выбитого стекла и в их с теткой комнате стало можно находиться без шубы. Тетка туда и ушла, специально забыв кресло, но деликатно прихватив Машку.
– Ты что это, болеешь?
– Вроде того. А ты чего один?
– Есть разговор. Я видел, у вас выбито окно.
– Ночью с улицы что-то кинули. Мы вернулись из гостей, а тут...
– А осколки снаружи. – Он сказал это как в кино: «Вы убийца, мистер Смит, не отпирайтесь!»
– Часть снаружи, часть была внутри, на то они и осколки. Ты за этим пришел?
– Я слышал в полночь от вас жуткий грохот...
– Ага, от петард на улице. Новый год был, але!
Но Фантомас был неумолим:
– И месяц назад, когда твои уезжали, и два месяца... И знаешь, что интересно? Всякий раз это было в полнолуние!
– С ума сойти! Ты что, Фантомас, в астрономы подался?
– Жуткий грохот, вой, звон битого стекла... Полгода назад вам ведь тоже стекло выбивали?
Вот зануда!
– Машкины подруги заходили...
– А тетка твоя говорила, что вы уезжаете. Хотя лично тебя я в машине тогда не видел.
– Слушай, на что ты намекаешь, а? Что я тут вечерины устраиваю, а вас не зову?
– Я думал над этим, – серьезно ответил Фантомас. – Нас бы ты все-таки позвала. У тебя здесь больше друзей нету.
– Слава богу, дошло. И в чем же ты меня обвиняешь?
– Это я хотел спросить у тебя.
– Тебе уже говорили...
– Не юли. Каждое полнолуние твои уезжают, а ты устраиваешь в квартире шабаш.
– Что?
– Шабаш, бесовщину. Ты в сатанинской секте, да?
– Да. – Пусть лучше думает это. – Мы собираемся в полнолуние у меня, рисуем пентаграмму, приносим в жертву какое-нибудь животное...
– Ирка, не смеши! Ты на рыбалку-то с нами не ездишь, потому что тебе рыбок жалко.
Не жалко, а просто не хочу лишних смертей на своей совести. Кто его знает, может, на рыбу в реке мой девятилетний мораторий тоже распространяется. Одно дело – магазинный шашлык, а другое – своими руками...
– Это не я смешу, это ты сам придумал. Что ты пытаешься узнать?
– Правду.
– Я тебе уже говорила.
– Нет, это не то.
Я только пожала плечами. Не верит – пусть не верит. Когда врешь, надо держаться одной версии.
– Короче! Будешь говорить?
– Я все сказала.
– Как знаешь. – Он встал и ушел. Дверь захлопывается без ключа, так что я за ним не пошла.
Вот так и теряешь друзей. Хотя мальчишки не умеют обижаться долго.
2, 15 и 30 января
Фантомас не разговаривал со мной две недели. И Сашка тоже, они же друзья. И вовсе это не потому, что я не открыла им свою тайну. Все гораздо хуже.
Уже на следующий день после того разговора Фантомас пришел как ни в чем не бывало и опять один. Притащил толстую тетрадку и буквально припер меня к стенке.
– Смотри, у меня все записано. Вот числа, вот лунный календарь, а вот даты, когда твои уезжали. И вот что происходило в квартире.
Я взяла протянутый кондуит и листала: какой же он еще ребенок, этот Фантомас! Странички аккуратно пронумерованы, таблица по линеечке: дата, время, фаза луны и записи, как в первоклашечьем «Дневнике наблюдений»: «Одна дома. Топот, ног больше двух. Вой (волчий?). Шум падающей мебели, звон битого стекла (опять окно)».
– Ты что же, следил за мной? Чаю хочешь?
– Да здесь год, не больше, – смутился Фантомас. – Мне ж не сразу это в голову пришло... Давай.
На кухне без тетки (они пошли в парк) было просторнее. Я нажала кнопку чайника, села на диван у окна. Фантомас приземлился на краешек.
– А ты ведь первый раз у меня чай пьешь. Тетки стеснялся?
Он смешно забегал глазами, как будто что-то стыдное спрашивали, взял со стола печенье, закинул в рот и, жуя, уставился на меня честными глазами. Типа, с набитым ртом не разговариваю.
– Дурной ты, Фантомас. В шпионов играешь, тетки моей стесняешься. Стесняешься признаться, что стесняешься, этого я совсем понять не могу. Вот скажи, неужели тебе легче станет, если ты узнаешь правду?
Глупый вопрос, знаю. Этому малолетнему балбесу только покажи какую-нибудь плохонькую тайну, он же сон и покой потеряет, пока до правды не докопается. Вон, целый год следил, в тетрадочку все записывал, хватило же терпения. Ребенок. Помню, что мы ровесники, Фантомас даже постарше, вон усы пробиваются. Но удел урода всегда двигаться быстрее остальных, за сто первую границу человеческих возможностей. Если он, конечно, не хочет мириться с тем, что урод. Я чувствовала себя не просто старше Фантомаса, а самой настоящей старухой.
Фантомас взял еще печенье и закивал с набитым ртом. Щелкнула кнопка на чайнике. Я встала, прошла мимо жующего Фантомаса к шкафу за кружками и услышала в спину неожиданное:
– Сашка не знает.
Я даже не поняла сперва:
– Того, что ты здесь?
– Что я за тобой следил.
Удивления показывать не стоило, пусть не воображает. Я спокойно вернулась за стол, налила чай, села и только тогда спросила:
– Я думала, вы друзья. Вместе на горке, вместе в школе, вместе в шпионов играете.
– Я не играю, – обиделся Фантомас. – Это же твоя тайна. Мне можно доверять, может, тебе помощь нужна, я ж не знаю. Ты скажи.
И меня защекотала привычная обида урода на мир, и в голову пришла глупейшая и безответственнейшая мысль, что Фантомас может мне помочь. Ни тетка, ни мать, никто еще не предлагал помощи.
Я «потекла», как на допросе. Я, которая прочла больше учебников по психологии, чем Машка-студентка. Я знала, почему я рассказываю все Фантомасу, и уже в красках представляла себе последствия, но не могла замолчать. Фантомас развел меня совершенно по-детски, на сочувствие, и я купилась, как лох, потому что уже давно не могла быть единственной хранительницей своей тайны. Если бы тетка не кривлялась, делая вид, что все нормально... Глупо винить дураков, особенно когда сама такая.
Фантомас мне поверил сразу, его собственные записи подтверждали каждое мое слово. С живым интересом уточнил про цепи на окне: какой толщины хватит, чтобы удержать оборотня. Узнав про Машкины учебники – по-взрослому посочувствовал, а повел себя – как ребенок. Школьник, который, играя в шпионов, узнал слишком страшную для себя тайну. Он растерялся, сказал: «Все будет хорошо» – и сразу засобирался домой, бормоча что-то про уроки. Да-да, второго января. Он ушел так быстро, что я не успела выйти проводить.
...А потом две недели со мной не разговаривал. И Сашка тоже, они же друзья. Я знала, почему они так себя ведут: люди вообще сторонятся уродов, а оборотней – тем более. Очень боялась, что они начнут меня дразнить. Вдвоем это не так интересно, как всем двором, а значит – всему двору придется рассказать, кто живет на шестом этаже. Весь двор расскажет родителям или Интернету, Интернет и родители – телевизионщикам и всяким ученым. В общем, дальше в поликлинику для опытов – это мой трехлетний кошмар, и теперь он грозил стать явью.
