Брендон Александер - Поцелуй тьмы
Прю кивнула:
— Я живу в старом бабушкином доме. Там нет таких предметов искусства, зато чувствуется уют.
— Мне нравятся такие дома, — сказал Робер, — в которых выросли многие поколения.
— Вот видишь, — улыбнулась Прю. — Мы никак не можем забыть о прошлом.
— Кажется, ты права, — рассмеялся он и указал на видневшуюся вдалеке стеклянную витрину. — Что ты думаешь вон о той коллекции экзотических ожерелий?
— Она великолепна, но я никак не могу узнать два предмета, — призналась она.
Робер взял ее за руку, и она почувствовала, как от его мягкого прикосновения по коже разливается тепло. Она покорно подошла вместе с ним к витрине и принялась сравнивать украшения с теми, что видела раньше.
— Какое же из трех тебе знакомо? — спросил Робер.
— Вот то в центре, из золота и жадеита. Оно китайское, скорее всего эпохи Хань, — объяснила Прю, узнав стиль древнего периода Китая.
— Впечатляет, — сказал Робер тихо.
Она почувствовала, что ее лицо пылает, и обернулась к спутнику, совсем не удивившись улыбке на его лице.
— Расскажи мне об остальных, — попросила Прю.
Робер указал на первое ожерелье из изящных золотых скарабеев с подвесками в форме фиников и полированными бусинами.
— Жуки символизируют вечную жизнь, — объяснил Робер. — Ожерелье наверняка из Древнего Египта. Клэйборн клянется, что его носила Клеопатра.
— Ты как будто сомневаешься, — заметила Прюденс.
— Из-за того, что оно относится к Восемнадцатой Династии, где-то между пятнадцатым и двенадцатым веками до нашей эры. А Клеопатра правила с пятьдесят первого по тридцатый год до нашей эры. То есть даты не совпадают.
— Вижу, — сказала Прю, улыбаясь. — Но ведь Клэйборн не обращает внимания на такую мелочь, как даты?
— Клэйборн знает возраст ожерелья. Просто ему кажется, что Клеопатра очень романтична. Кто знает, может быть, оно побывало и у нее. Ну а к третьему украшению у меня есть особое дополнение.
Он достал небольшой ключик и отпер витрину. Поднял стекло и взял в руку золотую цепочку. На ней висел овальный изумруд в золотой оправе. Гладкая поверхность геммы блестела в свете люстры. Прю никак не могла узнать резьбу, окружавшую камень, но что-то знакомое все-таки вертелось в голове.
Робер аккуратно поднял ожерелье с бархатной подстилки.
— Мне еще нужно кое-что уладить с Клэйборном, но в принципе он согласен продать его мне.
Прю почувствовала приступ зависти. Она не могла представить себе, чтобы кто-то обладал столь редкостными драгоценностями.
— Понятно, почему Клэйборн так не хотел расставаться с ожерельем. Такая вещь не просто прекрасна. Она великолепна.
— Она принадлежит особе не менее великолепной, — сказал Робер и накинул цепочку ей на шею.
В золотой лист, висевший возле витрины, было вмонтировано зеркало. Прю полюбовалась на свое отражение и блестевший у нее на груди изумруд. Потом обернулась к Роберу и встретилась с ним взглядом.
— Куда ты собрался?
— Я просто отойду на пару шагов, чтобы как следует разглядеть тебя в таком богатом украшении. Вы просто созданы друг для друга.
И тут часы пробили полночь. Свет неожиданно погас.
— С Новым годом! — закричали все хором.
Раздались аплодисменты и свистки. Прю услышала хлопанье бутылочных пробок и смех. Но где же Робер?
Где-то начался фейерверк, но настолько далеко, что в помещении оставалось по-прежнему темно. Глаза Прюденс все еще не привыкли к темноте, но ей так хотелось, чтобы Робер не уходил от нее.
«Ладно, — подумала она. — Я соврала, что не верю в новогодние традиции, и мне по-настоящему хочется, чтобы он меня поцеловал».
Она замерла, опасаясь, что Робер потеряет ее в темноте. Но если он пойдет прямо, то как раз наткнется на нее.
Прюденс почувствовала легкий ветерок и почти неуловимое движение. Потом ощутила на своих губах мужские губы. Она прикрыла глаза, чувствуя, будто проваливается сквозь время.
Ей сделалось жарко. Еще никогда поцелуй не был таким сильным и захватывающим. Как будто все ее чувства сфокусировались на нем, все на свете сосредоточилось на поцелуе Робера.
Он становился глубже и жарче, до тех пор, пока все кругом не растворилось, и остались лишь губы, жажда, сила.
Неожиданно зажегся свет, и поцелуй оборвался. С тяжелым вздохом Прюденс медленно открыла глаза и будто бы очнулась ото сна. Ей хотелось провалиться в синие глаза Робера. Хотелось видеть в них отражение точно таких же чувств, как у нее самой.
Но рядом никого не было.
Быстро обернувшись, она увидела Робера, стоявшего чуть поодаль. Он улыбнулся Прю, огибая другую целовавшуюся пару. Мужчина столкнулся с Прю и пробормотал извинения. Прежде чем она успела ответить, Робер притянул ее к себе. Она обняла его руками за шею, собираясь снова поцеловать.
— За то, что ты вернулся, — объяснила она.
Он придвинулся к ней, и их губы снова слились в сладком романтичном поцелуе.
Желая вновь испытать недавнее ощущение, Прю поднялась на носки, чтобы сильнее прижаться к Роберу, а он наклонился к ней. Однако теперь она не чувствовала той жажды и наслаждения, как в прошлый раз.
Закончив целоваться, Робер ласково улыбнулся и сказал:
— Лучше поздно, чем никогда.
Прю уставил ась на него в недоумении:
— О чем ты?
— Я не мог отыскать тебя в темноте, — ответил он.
Прюденс почувствовала, как бухает сердце, а кровь стучит в жилах.
— Что ты хочешь сказать? — спросила она.
— Ровно в полночь поцелуй бывает, так сказать, поэтичным. Но мгновение спустя он всего-навсего сладкий.
Прю вскрикнула, поняв, что она целовалась вовсе не с Робером!
Но если не с ним, то с кем же?
Прю завертела головой, стараясь понять, кто находился ближе всех, но люди, захваченные весельем, двигались слишком быстро. Хорошо, что Робер не заметил ее растерянности и смущения.
Он протянул к ней руку:
— Прю, я должен вернуть ожерелье в витрину.
— Конечно. — Она сняла золотую цепочку и протянула Роберу. Он положил украшение на место.
— С Новым годом, — раздалось за спиной у Прюденс.
Обернувшись, она увидела высокого мужчину. Хотя она его не знала, он вполне мог оказаться тем, кто ее целовал так страстно.
Прю поднялась на носки, обняла его руками за шею и поцеловала. Должна же она выяснить, кто пробудил в ней такие чувства. В ней проснулась жажда, требующая немедленного удовлетворения.
Если на то пошло, она станет целовать всех присутствующих мужчин, пока не найдет его, пока не получит ответ на вопрос, сверлящий ее мозг: «Кто же, черт возьми, меня поцеловал?»
