Виталий Астапенков - Черный Тёть (СИ)
Света вздохнула и отправилась в дом за закуской. Она вынесла небольшой раскладной столик, на котором расставила чашки – рюмок у нее было всего две, и она не решилась украшать ими грядущее событие. Порезала хлеб. Миска со свежей редиской дополнила натюрморт. И тут до неё донёсся щекочущий душу аромат жареного мяса. Света сглотнула набежавшую слюну. «Хорошо некоторым, – позавидовала она. – А тут – как у бомжей в подворотне». Аромат заполонил всё вокруг, сделался непереносимым. «Садизм какой-то! – ругнулась Света. – Да чтоб у них мясо пересолилось!»
С негромким скрипом открылась калитка, и внутрь гордо шагнул Аристарх, держа в руках несколько шампуров с истекающими соком шашлыками.
– Извините, подзадержался, – сказал он. – Варьку никак не мог уложить, всё порывалась поучаствовать. – Он пристроил шампуры на стол.
Дима развёл костёр. Женя достал первую бутылку, неловко отковырял пробку и принялся разливать.
Света взяла кружку, подняла и заколебалась. Она практически не пила. Весь ее богатый застольный опыт заключался в паре бокалов шампанского на Новый год и День рождения. Но отлично зная обычаи родимой стороны, когда выпивший старается напоить непьющего, сделала вид, что пробует. По крайней мере, как она надеялась, теперь парни хоть вязаться не будут. Она поставила кружку и ухватилась за шампур, но не успела поднести ко рту, как за другом его конце возникла чья-то пятерня и потащила в сторону.
– Куда! – возмутилась Света. – Мой шашлык!
– Закусывать надо редиской, – наставительно обронил Аристарх. – А это уже – горячее.
– Хоть одуванчиками, – отрезала голодная Света. – Могу собрать, как поем.
– Одуванчиков не надо, – серьёзно произнес Аристарх, в глазах парня прыгали смешливые чёртики. – Я – не коз.
– Хто? – профыркала Света, она завладела шампуром и с удовольствием вцепилась зубами в аппетитный кусок.
– Коз, – терпеливо повторил Аристарх. – Понимаешь, если женщина ест много травы, она – коза. Ну, а мужчина – коз.
– Да? – с сомнением протянула Света, уже прожевавшая мясо и нацеливаясь на следующий кусок. – А почему-то все говорят – козёл.
– Сама знаешь, какое у нас сейчас образование, – хмыкнул Аристарх. – Комариха – комар, паучиха – паук, коза – коз.
– Бычиха – бык, – в тон ему закончила Света и сердобольно протянула парню шампур. – Ешь давай, коз.
Застолье продолжалось долго. Три бутылки красного вина вкупе с шашлыками довели компанию до веселой болтовни и легкого флирта. Юля с Оксаной млели, оказавшись в центре мужского внимания. Света переговаривалась, в основном, с Аристархом – тот не скрывал симпатии к хозяйке дачи и решительно пресекал любые поползновения прочих мужских особей привлечь к себе её внимание.
В разгар веселья он посмотрел на часы и встал.
– Пойду, проверю, как там Варька, – сказал он в ответ на взгляд Светы.
Света посмотрела на хихикающих девчонок, которых Дима с Романом осыпали сомнительными комплиментами; Женя куда-то делся, и тоже встала.
– Провожу тебя до околицы.
Аристарх не возражал, лишь побормотал что-то невнятное себе поднос. Свете послышалось: «Лучше до кровати», но она могла и ошибаться.
Они миновали Тётя и остановились у калитки при виде полусогнутой фигуры, упиравшейся лбом в изгородь. На звук шагов, та отлепилась от забора и выпрямилась.
– У тебя ничего обезболивающего нет? – спросил Женя.
– А что с тобой? – встревожилась Света.
– Голова болит. Просто раскалывается.
– Бедненький! – Свете стало его жалко. – По-моему, ничего нет, но посмотрю.
Аристарх открыл калитку.
– У меня есть, – сказал он Жене. – Я быстро. Протянешь еще минут пять?
– Не дождётесь, – проворчал Женя.
Аристарх кивнул Свете: мол, присмотри за ним, и выскочил на улицу.
– Идем, болезный, – позвала Света, – полежишь, я тебе компресс сделаю.
– Лучше грелку под бок, теплую и женскую.
– В следующий раз куплю тебе резиновую куклу, – пообещала Света, подталкивая парня к дому. – Только об одном и думаете, кобели.
– Мы такие, – гордо согласился Женя, лицо его исказила болезненная гримаса.
Света протянула руку и ласково погладила парня по голове. Тот застыл, прикрыв глаза.
Свете вдруг показалось, что ладонь ощутимо кольнуло нездоровым жаром. Она машинально отдёрнула руку, потом вернула обратно. Действительно, небольшая область возле правого виска пульсировала горячим. Свете она вдруг представилась темным, извивающимся отростком, уходящим куда-то вглубь. Девушка подняла вторую руку и свела ладони вместе, обхватив эту темноту. Стиснула пальцами и резко дернула, вырывая бешено сопротивлявшийся отросток и отбрасывая его в сторону.
Руку прошило болью. Света совсем забыла, что стоит возле Тётя, и со всего маха впечатала кулак в нос-сучок, ободравшись до крови. Она ойкнула и сунула в рот пораненную конечность.
Женя открыл глаза и с беспокойством уставился на девушку.
– Ты чего? – осторожно спросил он.
– Раны зализываю, – мрачно сказала Света. Она осмотрела «раны» – кровь уже не бежала, а на мизинце была небольшая царапинка. Света нагнулась, пошарила в траве, отыскивая подорожник, и обернула им палец. – Который раз о него обдираюсь, – пожаловалась она вслух, – можно сказать, кровавые жертвы приношу.
– А ты – девственница? – заинтересовался Женя.
Света дала ему по шее.
Парень отскочил подальше, с опаской поглядывая на девушку.
– Слушай, – сказал он, – ну ты и экстрасенша. А ведь голова-то больше не болит.
– Пить надо поменьше, – фыркнула Света, но ей было приятно.
– Да куда уж меньше, – Женя пригорюнился, но продолжить ему не удалось.
В калитку вошел Аристарх и сразу направился к отделившейся парочке.
– Он тебя покусал? – поинтересовался он у Светы, заметив обмотанный подорожником палец, и протянул Жене пластмассовую колбочку НО-ШПы.
– Да она сама кого хочешь загрызет, – буркнул Женя, забирая таблетки. – Спасибо.
– Сейчас опять схлопочешь, – предупредила Света и повернулась к Аристарху. – Как Варя?
– Всё хорошо. Спит кроха.
Света улыбнулась ему.
Женя завистливо вздохнул и отправился к веселившейся компании.
Аристарх предложил девушке руку.
– Ну что, пойдем продолжать погружаться в пучину пьянства и разврата?
– Скорее – вегетарианского пикника. – Света царственно приняла его руку. На душе стало легко и радостно. – Там от вина и шашлыков одна редиска осталась.
Парень только хмыкнул. Жизнь его давно приучила не удивляться странным вывертам женских фраз.
