Карен Рэнни - У дьявола в плену
Давину и Маршалла усадили на возвышении в конце зала, словно королевских особ. Выстроившиеся вдоль стен гости приветствовали их аплодисментами.
Давина была к этому не готова. Но ведь никто не рассказал ей ни о порядке церемонии, ни о том, как будет выглядеть ее будущий муж. Никто не предупредил ее, как великолепно он будет смотреться в килте — шотландской юбке, которая не оставляла сомнения относительно его мужских достоинств.
— Ты самая красивая невеста, каких я когда-либо видела, моя дорогая, — сказала Тереза, обнимая Давину перед тем, как ее увели из часовни.
Давина лишь кивнула в ответ. Все происходит чересчур быстро. Церемония была слишком короткой, а обстоятельства слишком странными.
Ей начали представлять гостей. Их имена она никогда раньше не слышала, а лица вряд ли запомнит. Оставалось надеяться, что она была любезна и вежлива. Она слышала, как произносит слова, и чувствовала, как губы растягиваются в улыбке. Она словно была здесь — и в то же время не здесь.
Спустя час ее быстро провели в столовую. Там она оказалась за длинным столом, накрытым всего на две персоны и уставленным серебряными подсвечниками, подносами и блюдами. Справа от фарфоровых тарелок с гербом Россов стояло по три бокала разной величины и множество разнообразных приборов из серебра. Вокруг стола были зажжены по крайней мере четыре дюжины бледно-желтых восковых свечей, слабый запах которых смешивался с ароматом роз и георгинов, расставленных в невысоких хрустальных вазах по всему столу.
Гости располагались за длинными столами, и со своего места Давина увидела тетю Терезу и дядю Маршалла, сидевших на почетных местах за одним из первых столов.
Все остальные были ей незнакомы, и хотя она не знала ни их имен, ни причины, по которой они присутствовали на свадьбе, она видела, что они разглядывают ее с большим интересом. В другое время ее, наверное, смутило бы такое количество любопытных глаз, но в данный момент все ее внимание было сосредоточено на человеке, сидевшем слева от нее.
Вместо того чтобы распространяться о его заслугах или титуле, тете надо было бы рассказать ей, что у Маршалла Росса, графа Лорна, такие темные карие глаза, что кажутся почти черными, и такие же почти черные волосы. Или о том, что он высок ростом, а черты лица очень красивы и благородны.
Если она не перестанет думать об этом, то проведет всю ночь, разглядывая его в молчаливом восторге. С большим трудом ей наконец удалось опустить взгляд на сложенные на коленях руки и заставить себя слушать, о чем говорит священник, читавший, очевидно, пастырское напутствие молодоженам, а не размышлять о том, как потрясающе красив Маршалл Росс, или о том, что должно произойти очень скоро.
Господи, неужели она опять покраснела? Такое с ней случалось редко, однако мысль о том, что она останется наедине с этим человеком в их спальне, опалила щеки и окатила тело теплой волной. Неужели это возможно, что она станет женой? Этого не может быть. Тем более женой этого человека. Да она просто умрет от смущения.
— Почему вы покраснели? — спросил Маршалл.
— Разве вы не знали, что есть люди, которые боятся наставлений? — ответила она, бросив взгляд на священника. — Вам не кажется, что проповеди могут быть пугающими?
— Это зависит от темы проповеди. Вы вообще боитесь проповедей?
— Нет. — Она заставила себя взглянуть на него. Он улыбался, и на мгновение — не более чем на секунду — она была поражена тем, как он на самом деле красив. — Я вообще мало чего боюсь. Например, мне очень нравится гроза. Я люблю зиму. И розы.
— Хорошо, что вы это мне сказали, — тихо произнес он. — Буду знать. — У него был низкий голос, весьма соблазнительный, и странным образом напомнил ей о шоколаде, который ей иногда привозила из Лондона тетя Тереза.
— Вас я не боюсь, — сказала Давина, но это было скорее бравадой, чем правдой. — И замужества не боюсь. Просто это какой-то новый опыт, а я еще не выходила замуж. Мне придется приспосабливаться. А вы знаете, что в Африке существует традиция платить за невесту скот?
— В Эмброузе очень большое стадо коров. И коз. Мы не прочь заплатить за вас выкуп.
Тут она посмотрела ему прямо в лицо, потому что он ее удивил. Во-первых, он не подверг сомнению ее знание традиций малоизвестных племен, затерявшихся где-то в дебрях далекой Африки, а во-вторых, он просто ее дразнил.
— Я ношу очки, — сказала она. — Самое лучшее — это быть честной, не правда ли? Если я потеряю честь, я потеряю себя.
— Шекспир?
Она кивнула.
— Я не могу читать без очков. Вам следует узнать об этом сейчас. Я плохо вижу. Не вообще, а когда пытаюсь читать. Все слова сливаются. — Она несколько раз моргнула.
— Я не против того, чтобы вы носили очки, — снова улыбнулся он.
Когда подали еду, она начала медленно есть, чтобы как можно дольше продлить обед.
Только самой себе она могла признаться, в какой она на самом деле тревоге. Да что там… В какой она панике!..
Сумел ли он разуверить ее? И вообще, что он мог ей сказать?
Он откинулся от стола, потому что у него не было никакого аппетита — впрочем, уже много месяцев. Но он не мог отрицать, что его невеста возбудила в нем немалый интерес.
Может быть, будет лучше просто удалиться в свою комнату и признаться себе, что он совершил ошибку? Он взглянул на нее и увидел, что она смотрит на него исподтишка. Но, заметив его взгляд, она тут же снова опустила глаза.
Он будет идиотом, если уйдет к себе, и дураком, если пойдет в ее комнату.
Между ними что-то происходило. Нечто такое, что возбуждало. Он хотел ее и понимал это. В конце концов, он мужчина — вопреки своему постыдному прошлому и мучительному настоящему.
К нему подошел лакей, поклонился и протянул поднос, на котором стояли хрустальный графин с вином и бокал. К явному удивлению лакея, Маршалл покачал головой. Лакей тут же отошел.
— Спасибо, что согласились венчаться в Эмброузе.
Она положила вилку и подняла на его глаза.
— Я не думаю, что мне был предоставлен выбор в этом вопросе, ваше сиятельство.
— Меня зовут Маршалл.
Она никак на это не отреагировала.
— Эмброуз — прекрасное место, — сказала она. — Судя по количеству приглашенных гостей, у вас, должно быть, очень много друзей. А мне говорили, что вы живете отшельником.
Какие еще до нее дошли слухи? Более разумный человек, наверное, спросил бы ее об этом, но ему не слишком хотелось услышать ответ.
— Я думаю, что здесь гораздо больше родственников, чем друзей. Это — леди Этель. — Он кивнул в сторону пожилой матроны, одетой в платье цвета слоновой кости. — Она моя кузина и когда-то была фрейлиной при дворе ее величества королевы. К сожалению, она никому не позволяет забыть об этом. Вообще-то я и сам не узнаю многих присутствующих. Возможно, некоторые из них являются родственниками моей матери. В ее семье было шестеро братьев и четыре сестры. Так что некоторые гости, несомненно, приходятся мне двоюродными братьями и сестрами.
