Бентли Литтл - Откровение
- Какие это дела?
- Дела. - Она высунула язык. - А это тебе за свист. Свинья.
Гордон смотрел, как она складывает покрывало, берет его под мышку и шлепает босиком по каменистой дорожке к боковой двери дома. Этим летом жена немного пополнела. На самом деле не настолько, чтобы бросалось в глаза; она по-прежнему выглядела стройненькой, даже в своем мини-бикини - всего лишь небольшое, едва заметное утолщение в области некогда совершенно плоского животика. Конечно, кто бы говорил. Он бросил взгляд на свое расползающееся пузо. Даже с учетом повышенной потребности в прохладительных напитках и, соответственно, дополнительного объема работы, у него явно начал расти так называемый пивной живот. Все эти такелажные работы укрепляли руки, но на животе никак не сказывались. Он улыбнулся. Может, им обоим пора начать заниматься зарядкой - заказать, например, видеокассету с аэробикой Джейн Фонды.
Проходя мимо кабинета, Марина заглянула в открытую дверь.
- Я иду в душ! - объявила она. - Тебе пора собираться.
Поморщившись, Гордон подался вперед, отклеивая прилипшую спину от спинки стула, и прикрыл те несколько страниц рукописи, которые напечатал. Потом встал и направился в спальню. Перешагнув через брошенную Мариной на пол одежду, он обошел стоящую посреди комнаты кровать с латунными шишечками, застеленную лоскутным одеялом. Кровать они приобрели несколько лет назад на благотворительной распродаже, организованной церковью, и Марина потратила немало выходных, чтобы отчистить потускневший металл и вернуть кровать в первоначальное состояние. Старинный гардероб у кровати - подарок Марининой матери. Гордон выдвинул нижний ящик и достал кроссовки. Потом порыскал глазами в поисках подходящей рубашки. Бегло проанализировав свой гардероб, он остановился на пестрой гавайской рубахе. Из всего, что у него было, она наиболее соответствовала нынешней погоде. Натянув рубашку, он сел зашнуровывать туфли.
Хотя они жили в Рэндолле уже четвертый год, Гордон так и не приспособился к совершенно иному климату и резким, чуть ли не климактерическим сменам времен года, характерным для погоды северной Аризоны. По каким-то причинам, скорее всего, психологического характера, он каждый раз говорил себе, что очередной год - нетипичный, что лето здесь обычно не такое жаркое, а зима - не такая холодная. В результате гардероб его состоял из той же одежды для умеренного климата, которую он носил в Калифорнии. Соответственно, он парился летом, замерзал зимой и редко имел возможность надеть нечто подходящее.
Они узнали про Рэндолл от Джинни Джонсон, учительницы средней школы, коллеги и сокурсницы Марины по колледжу. Как-то в выходной Марина заскочила к ней в гости, и та сказала, что ей предложили - правда, она отказалась - работу на полную ставку в средней школе города Рэндолл, штат Аризона. "Прелестный маленький городок, - сказала Джинни. - С удовольствием пожила бы там, но меня не устраивает зарплата".
"Похоже на то, что ты ищешь, - говорила коллега Марине. - Им в школу нужна учительница английского и машинописи, земля в округе недорогая, четыре времени года, а население - не больше трех тысяч. Ты всегда говорила, что вы с Гордоном хотите уехать из Южной Калифорнии".
"В Аризону?" - переспросил Гордон, когда Марина поделилась с ним этой информацией.
"Это недалеко от Флагстафа, - пояснила Марина. Гордон начал строить недовольные рожи, и она в шутку шлепнула его по щеке. - Будь посерьезнее. Там есть очень симпатичные места".
"В Аризоне?"
Тем не менее в следующие выходные они поехали в Рэндолл. И оба мгновенно просто влюбились в этот городок. Бы удивительно ясный осенний день, на ярко-синем небе - ни единого облачка. Приехали они с юго-запада, от Прескотта по узкому двухполосному шоссе. Город предстал перед ними как на картинах Курьера и Айвза или на псевдопасторальных тщательно отретушированных пейзажных открытках. Они перевалили через хребет. Городок располагался внизу - в узкой вытянутой долине. С высокой точки единственным различимым зданием оказалась лесопилка. А вокруг дымящие трубы и треугольные крыши домов - в окружении голых черных дубов, разноцветных осин и яркой зелени сосен. Сквозь листву то и дело посверкивали на солнце голубые прожилки речушек, ручьев или небольших озер. А к северу, господствуя над местностью, возвышались Зубцы - огромная, величественная, поросшая лесом столовая гора, впечатляюще растянувшаяся по всему горизонту.
Едва увидев город. Гордон испытал странное возбуждение и непроизвольно расплылся в улыбке. Он съехал на обочину и вышел из машины, прихватив свой "Кэнон". Сделав несколько снимков этого неправдоподобного зрелища и дощелкав пленку, он принялся глубоко вдыхать свежий воздух, напоенный запахами леса и костра.
- То, что надо, - наконец произнес он, оглядывая расстилающуюся внизу панораму. - Это - наш город.
Марина, сидевшая в машине, громко воспроизвела театральное "кхе-хе".
- Тебе не кажется, что прежде чем делать такие широковещательные заявления про "наш город", не мешало бы узнать и мое мнение?
- Тебе не нравится? - удивленно обернулся Гордон. Жена вышла из машины и подошла к краю обрыва, неспешно разглядывая пейзаж. - Ну что ж, - выдержав паузу, словно взвешивая "за" и "против", произнесла она самым притворным тоном. - Неплохо. - Потом посмотрела не него, приподняв брови. И, наконец, не выдержав, тоже расплылась в улыбке.
На следующей неделе Марина успешно прошла собеседование и была принята на работу. Жилье они купили двумя месяцами позже, потратив несколько выходных на поиски в округе. Сначала Гордон хотел приобрести бывший фермерский дом - он мечтал о кинематографическом образе жизни в маленьком городе, с коровой, дающей молоко, и курами, несущими яйца, однако фермерские усадьбы, выставленные на продажу, оказались им далеко не по средствам. Даже с учетом кредита в банке и денег, занятых у родителей, им удалось приобрести нечто относительно маленькое. Тем не менее их новый дом стоял сам по себе, за границами города, на краю нетронутого лесного заповедника "Нэшнл Форест". Старая одноэтажная деревянная конструкция располагалась посередине лесистого участка площадью в половину акра. Предыдущие хозяева построили рядом с хозяйственным сараем небольшой загон для скота, а сбоку от дома расчистили участок под грядки. Гордон был в восхищении. В самом доме прежние хозяева соорудили еще несколько больших панорамных окон, из которых открывался прекрасный вид и на Зубцы, и на окружающий лес.
В тот первый год они внесли еще несколько изменений: на кухне уголок для завтраков превратили в небольшой солярий, обставили дом Марининой стариной, покрасили в белый цвет облупившиеся стены, убрали кладовку, чтобы на ее месте построить камин. Да, зима оказалась холоднее, чем ожидал Гордон, а лето - жарче. Весь цикл повторился без изменений и на следующий год. Но ему действительно очень нравилось жить здесь. Здесь было все, о чем он мечтал. Он любил дом, любил лес, любил Рэндолл. Черт побери, он любил даже свою лакейскую работу.
