Антон Ледовских - Город живых
Такими же драконовскими методами решались проблемы беженцев. На единственном оставленном КПП все желающие попасть в город тщательно осматривались медиками. При малейших подозрениях на инфекцию беженцев убивали. Многие переплывали через реку. Все они отлавливались и доставлялись в общий карантинный лагерь, разделенный на множество отдельных зон. Под лагерь использовался один из заводов, стоящих на окраине города. Людей сажали в отдельные клетки по десять человек. Если в течение недели инфекция не проявлялась, задержанных отпускали. Если же в клетке появлялся мертвяк, то оставшиеся проходили карантин повторно. Охрана на заводе также имела приказ стрелять без предупреждения в любого, кто попытается нарушить режим или появятся подозрения в инфицированности.
В городе был объявлен комендантский час. Эта мера позволила на корню подавить попытки грабежей и мародерства. Порядок наводился железной рукой. Из мужской части населения создавались гражданские отряды правопорядка, благо оружия и боеприпасов на военных складах было предостаточно. Вскоре очаги эпидемии в самом городе были ликвидированы.
Для предотвращения голода все запасы продовольствия на госпредприятиях и коммерческих фирмах были реквизированы. Пригодились и военные запасы. Резко был ограничен порог энергопотребления. Электричество подавалось только в ограниченные временные промежутки. Ночью освещались только улицы, давая патрулям возможность эффективно работать. Жилые же дома погружались в непроглядную тьму.
Город выжил в первые месяцы катастрофы, и это было самым главным. Были сохранены человеческие жизни. Был шанс выжить.
Карантин
Три дня карантина для Данила тянулась бесконечно. Развлечений в тесной камере было немного – четыре замусоленные книги. Кроме чтения время можно было коротать только беседами с постояльцами соседних камер. Вместе с курсантами в карантинном блоке отсиживали необходимый срок рейдеры. Привилегированный класс – элита службы внешней безопасности. Ветераны, проверенные не одним десятком дальних вылазок. Обычно ребята охотно трепались о своих похождениях. С юмором рассказывали о боях и приключениях, дорогах. Делились скудными новостями из дальних колоний. Да только вот настроения для милых бесед у рейдеров на сей раз не было. На расстоянии каких-нибудь нескольких метров, за толстыми бетонными перегородками умирал их товарищ.
– Пашка, ты как? – Командир рейдерского отряда лейтенант Константин Бережной пятый раз за час задавал один и тот же вопрос. Хотя в душе давно смирился с потерей товарища.
– Плохо, Кот, – прошелестел в ответ тихий голос.
– Может, простуду схватил, вон как холодно было. Весна ж, она обманчива. Помнишь, как Федор в прошлый раз загрипповал.
– Вряд ли. – В камере Павла зашуршало одеяло и послышался сдавленный кашель.
– Ты прости меня, командир. Не понял я сразу, что достал он меня, мертвяк проклятый. Ты ж сам видел. Я ему башку снес раньше, чем он меня с ног сбил. В куст шиповника повалил, подлюка. Я и думал, что там оцарапался. А он, видно, когтями полоснуть успел.
– Да погоди ты себя хоронить. – В голосе Константина звучало легкое раздражение. Он злился на себя за проклятую случайность. Ведь так чисто сработали. И вот. Дурацкая случайность, которая стоит жизни его друга.
В камере Павла опять послышался кашель.
– Прости, что тебя и ребят мучаю. Смалодушничал я. Если б сразу наверняка знал, что задели. Пулю бы в лоб пустил, да и все. А теперь и из вас душу тяну, и самому тошно. Не хочу, понимаешь, не хочу я в тварь превращаться. Как подумаю об этом, выть хочется.
– Подожди, Пашка, – тяжело произнес командир, – внимательно подумай, это точно?
– Да, точней не бывает. Совсем скрутило.
– Пятнадцать минут еще продержишься.
– Должен.
– Держись. – Капитан принял решение. – Начальника карантина ко мне.
Дремавший надзиратель вскочил со стула и немедленно схватил телефонную трубку.
– Иван Семеныч, вас Бережной к себе просит. – Трубка неразборчиво хрюкнула, на другом конце провода отключились.
– Сейчас будет, – взволнованно сказал надзиратель.
Через пару минут прозвучал зуммер звонка. Надзиратель торопливо открыл дверь. Вошел грузный пожилой мужчина. Ивана Семеновича, начальника карантинной службы города, многие недолюбливали. Впрочем, как и любого другого карантинщика. Только если к простым работникам службы это чувство зачастую связывалось с брезгливостью, то к Палачу это были отголоски застарелой ненависти.
В первые дни эпидемии на тот момент первый заместитель полиции повел себя жестко, если не сказать жестоко. Во многих семьях города и беженцев потеря родственников была напрямую связана с деятельностью Палача. Это прозвище Иван Семенович получил после первого месяца работы карантинной службы. Позднее, когда окружающий мир рухнул, многие жители города смирились с методами работы Ивана Семеновича. Осознание пришло, когда полностью замолчало радио и телевизионный эфир. Люди поняли, что выжили, возможно, только они. И смирились, но не забыли и не простили.
Палач тяжелой поступью подошел к дверям камеры Константина.
– Чего тебе, лейтенант? – Голос Палача был груб и неприветлив.
– Семеныч, мне надо выйти.
– Что? – Палач уже собирался выдать длинную гневную тираду, Константин перебил его:
– Мне нужен пистолет и открытая дверь моей камеры на пять минут.
Гнев Ивана Семеновича испарился мгновенно.
– Пашка? – тихо спросил он.
– Пашка, – так же тихо ответил Константин.
Иван Семеныч кивком указал надзирателю на дверь камеры и вытащил из наплечной кобуры пистолет.
Щелкнул замок, и тяжелая стальная дверь со скрипом отворилась.
– Держи, – сказал Семеныч и, передав пистолет лейтенанту, развернулся и, ни на кого не глядя, пошел к выходу из блока.
– Пистолет дежурному отдашь, – уже около двери буркнул он.
Кот подошел к камере товарища.
– Прощай. – Конец слова заглушил выстрел. Низко наклонив голову, лейтенант медленно вернулся в свою камеру. Снова щелкнул замок.
Данил не отрываясь смотрел в окно. В коридоре слышался топот ног утилизационной команды, хлопали и скрипели двери. А он все смотрел и смотрел, как теплый весенний ветер робко треплет желтую прошлогоднюю траву.
Периметр
Для Данила это был первый полевой выход. Боевое крещение он прошел на полигоне. И мало того, прошел на «отлично».
На стажировку, как и все удачно прошедшие испытания курсанты, он попал в отряд охраны периметра.
Сорок минут протрясшись в кузове старого армейского грузовика, Данил с новой сменой патруля добрался до заставы. Периметр тянулся на протяженности ста километров. Вдоль него выстроились пять стационарных лагерей – застав. Непосредственно задача охраны состояла в пешем патрулировании периметра колонии. На самих же заставах несли службу мобильные отряды быстрого реагирования. Ситуация с топливом в городе складывалась не лучшим образом, и поэтому транспорт использовался только в случаях крайней необходимости. Привилегии имели полиция, медики, пожарные и, конечно, службы системы внешней безопасности.
