Козёл Иуда (ЛП) - Гифьюн Грег
Флигель, сооружение из цементных блоков, которое выглядело даже старше дома, вызывало бельмо на глазу, но выглядело прочно построенным. Крыша и деревянная дверь были сильно обветрены, но, по всем признакам, всё ещё прочны, а два маленьких окна вдоль боковой стены, выходящей на дорогу, были грязными, но целыми. Массивная куча искусно нарубленных и аккуратно сложенных дров достигала четверти правой внешней стены здания. Рядом с ними стоял толстый пень с торчащим из него топором, лезвие которого глубоко вонзилось в дерево.
Ленни вырулил на подъездную дорожку. Гравий хрустел под его шинами.
Кинни остановился перед домом, когда Ленни отвёл Chevrolet Impala на парковку, и некоторое время сидел, наблюдая за домом. Район был тихим, красивым и настолько далёким от бетона и шума Нью-Йорка, насколько это вообще было возможно. Здесь царила тишина, спокойствие, которого он не испытывал уже давно. Зимой дом обладал внутренним очарованием, но Ленни представлял, что летом он, вероятно, куда красивее. Он всё понял, представил себе Шину, идущую через двор от дома к хозяйственной постройке — такую молодую, какой он её помнил, — не глядя на него, а грациозно шагая мимо, с тем же выражением рассеянной глубокой мысли, которое он видел на её лице так много раз в прошлом. Если бы от него требовалось выразить свои чувства прямо сейчас, Ленни не смог бы этого сделать, так как слишком много противоречивых эмоций вспыхнуло в нём одновременно. Было что-то тревожное в этом месте, где Шина провела свои последние дни, что-то зловещее, и всё же было в нём что-то безмятежное и потустороннее, как будто он отступил назад во времени, чтобы вновь посетить реальность, потерянную так давным-давно, как призрачную империю грёз и далёких воспоминаний.
Ленни вышел из машины и подошёл к внедорожнику Кинни, не сводя глаз с дома.
Шум стеклоподъёмника вывел его из транса.
— Не совсем Манхэттен, — сказал Кинни, — но неплохая маленькая собственность.
— Как вы думаете, что я могу получить за это место?
— Я бы не стал на многое рассчитывать. Рынок стал худшим за последние годы, и у такой собственности есть свои недостатки. Ловчий лес не для всех. Это всего лишь предположение, но я бы сказал, может быть, тысяч сто.
Очевидно, представление Алека Кинни о больших деньгах сильно отличалось от представления Ленни. Сто тысяч долларов могут изменить его жизнь.
— И ещё один момент — сказал адвокат, — не хочу быть грубым, но приоритет нужно отдавать покупателям без ипотеки, чтобы получить чистую прибыль.
— Прибыль, да. Но я не уверен насчёт её чистоты.
Кинни понимающе кивнул.
— Мне нужно на встречу, — сказал он, протягивая маленькое металлическое кольцо с тремя ключами. — Эти открывают обе двери дома, — он нащупал блестящий серебряный ключ. — Другой для замка в пристройке.
Ленни взял ключи. В его руке они ощущались странно. Им там было не место.
— Я хочу дать вам контактные данные и номер телефона. Если со мной что-нибудь случится…
— Почему с вами что-то может случиться?
— На всякий случай, — из бумажника он достал одну из визитных карточек Уолтера. — Никогда не знаешь ведь, правда?
— Это правда, — он взял карточку.
— В любом случае, это тот парень, к которому можно обратиться, если у меня возникнут трудности.
— У вас слабое здоровье?
— Нет, просто нужно принять меры предосторожности — я остаюсь здесь один — вот и всё.
Он улыбнулся, но не смог прочитать выражение лица Кинни.
— Если я могу быть чем-то полезен, дайте мне знать.
— Спасибо, я ценю всю вашу помощь.
— Удачи вам, мистер Кейтс.
Ленни смотрел, как внедорожник развернулся, а затем выехал обратно, подпрыгивая на ухабистой грунтовой дороге. Ему было неловко оставаться здесь одному, как будто его бросили, и на долю секунды мысль о том, чтобы запрыгнуть обратно в свою машину и убраться оттуда к чёрту, пришла ему в голову как реальный вариант. Но он отмахнулся от этого и изо всех сил старался подходить к этому рационально. Если он собирался провести в доме несколько дней, он знал, что ему придётся быстро избавиться от этой глупости.
«Ради бога, — подумал он, — это всего лишь дом и флигель в лесу, в конце грунтовой дороги».
На самом деле, на первый взгляд в доме не было ничего жуткого. Но он, казалось, не мог избавиться от ощущения, что здесь было больше, чем кажется на первый взгляд, и не всё это было хорошо. Конечно, это было чисто умозрительно, и во всём этом не было особого смысла, но Ленни чувствовал здесь что-то, и что бы это что-то ни было, это его раздражало.
— Господи, — вздохнул он, нервно оглядываясь по сторонам. — У меня не было таких ощущений с тех пор, как я был ребёнком. Что, чёрт возьми, со мной?
Что-то шевельнулось в деревьях справа от него.
Белка пробежала по низкой ветке, остановившись ровно настолько, чтобы сесть на корточки и посмотреть на него, вытянув перед собой маленькие лапки и сцепив их вместе, как будто в молитве.
— Привет, приятель, — сказал Ленни глухим голосом.
В ответ белка без усилий прыгнула прочь, перескакивая с ветки на ветку, пока карабкалась на дерево, прежде чем, наконец, исчезла из виду где-то на вершине.
С ключами в руках Ленни вернулся к подъездной дорожке и последовал по ней к пристройке. Она стоически держалась на холодном зимнем воздухе, выглядя так, будто в неё не ступала нога человека годами. Он отпер замок и высвободил его. У двери была рукоятка, а не обычная ручка. Он схватил её и потянул, но она заклинила. Второй, более сильный рывок выдернул дверь, и она распахнулась, выпустив небольшое туманное облачко пыли, которое танцевало в воздухе, но быстро рассеялось. Вместе с ним появился сильный запах горелого дерева, бензина и несколько других слабых запахов, которые он не мог сразу определить.
Ленни шагнул в тёмное помещение, ища рукой стену в поисках выключателя, прежде чем вспомнил, что электричество отключено. Вместо того, чтобы вернуться в машину за лампой, он широко распахнул дверь, чтобы дневной свет медленно заливал помещение.
Это была обычная хозяйственная пристройка. Ни внутренних стен, ни мебели, только деревянный табурет перед старинным верстаком у одной из стен. В дальнем углу стояла дровяная печь, а к стенам, высоко под потолком в нескольких местах были прибиты многочисленные рога оленя, большинство из которых потрескались и обесцветились от времени. Должно быть, от предыдущего владельца, о котором упоминал Кинни. Он был относительно уверен, что у Шины никогда не было бы таких вещей, и удивлялся, почему она их не сняла. Опять же, она, вероятно, не проводила здесь много времени. Он мог представить себе старика, который что-то строит в этом пространстве, чинит вещи или возится со своими инструментами и безделушками, пока горит старая дровяная печь. Чего он не мог представить, так это того, что Шине было комфортно в такой обстановке.
Он огляделся, следя взглядом за тёмными контурами крыши. Вдоль перекрещивающихся над головой балок было сложено множество старых инструментов и безделушек, а у другой секции стены лежала лестница, старая модель из дерева, но всё ещё прочная, насколько он мог судить в ограниченном свете.
Пол был цементным, стены незаконченными, а маленькие окна заляпаны грязью. Ещё больше антикварных инструментов занимало большую часть пространства на стене, большинство из них были аккуратно расставлены на поцарапанных деревянных полках или свисали с колышков. В углах или на стенах висели лопаты, ручные пилы, грабли, кирки и мётлы, а в углу напротив дровяной печи стоял относительно новый снегоочиститель. Рядом с ним ржавый угольный гриль был частично закрыт пластиковой крышкой, а вдоль основания стены слева от него стояло несколько газовых баллонов, набор пустых деревянных вёдер, несколько кистей и валиков для окрашивания и бензопила. Несколько неоткрытых канистр с моторным маслом стояли на нижних полках, а на другой стояли пластиковые ящики с тысячами незакреплённых гвоздей, гаек, болтов, винтов и шайб, все в отдельных отсеках.
