Грэхэм Мастертон - Пария
— Этот мальчик — твой сын, так он выглядел бы в таком возрасте, если бы был жив. Я забрал его жизнь, поскольку если кто-то умирает преждевременно, то отдает мне все оставшиеся годы своей жизни. Всю энергию, всю силу, всю молодость и всю кровь. Я питаюсь невостребованной жизнью, Джон, и верь мне, что если ты попытаешься мне повредить, то я поглощу и твою жизнь тоже.
Джейн провела рукой по голове мальчика, который исчез так же неожиданно, как и появился. Но я успел навсегда запомнить раздирающую сердце картину: ребенок, которого я зачал вместе с Джейн, а потом потерял. У меня были слезы на глазах, когда Джейн заговорила:
— Подними „Дэвида Дарка“, открой медный ящик, но не поднимай на меня руки, ибо сила моя в ту минуту будет страшной и несокрушимой. Если поможешь мне, вознагражу так же, как наградил Дэвида Дарка: жизнью и здоровьем. Награжу тебя и иначе. Слушай внимательно. Если поможешь мне, верну тебе жену и сына. У меня есть такая власть, поскольку я владыка страны умерших, и никто не проходит через эту страну без моего позволения. Я могу их вернуть, и тогда они будут жить так, как жили раньше. Верну я также и Констанс Бедфорд. Ты подумал об этом? Помоги мне, Джон, и я верну тебе утерянное счастье.
Я уставился на Джейн, онемев. Идея возвратить ее показалась мне безумной и невозможной. Однако с того времени, когда я впервые услышал скрип садовых качелей в темную бурную ночь, случилось уже столько безумного и невозможного, что я почти поверил. Боже, что за соблазн: снова держать ее великолепное тело в объятиях, снова видеть и слышать ее!
— Не верю, что ты можешь это сделать! — заявил я. — Никто не может воскресить мертвых. К тому же ее тело было раздавлено. Как ты можешь воскресить того, у кого уже нет тела? Не хочу, чтобы повторилась история „обезьяньей лапы“. Не хочу быть как та мать, которая по ночам все слышит, как ее сын стучит в двери.
Джейн улыбнулась нежно и игриво, как будто мечтала о других людях, о других местах. Так, будто призывала к себе те воспоминания, которых я никогда не буду делить с ней.
— Разве мое тело сейчас изуродовано? — спросила она с нажимом, вильнув пышным бедром. — Я была создана по той же матрицы, в соответствии с которой когда-то появилась. Ты говоришь с тем, кто властвует над процессами жизни и смерти. Мое раздавленное и изуродованное тело уже разложилось. Но я могу жить снова, такая же, как и раньше. И твой сын может жить.
— Не верю тебе, — повторил я, уже начиная верить. Боже, снова обладать ею, касаться ее волос, видеть ее глаза и слышать ее смех. Ручьи слез текли по моим щекам, но я даже не замечал этого.
Изображение Джейн снова начало растворяться и исчезать. Вскоре она стала почти невидимой — еле заметная тень на стене, бестелесный силуэт.
— Джон, — прошептала она, расплываясь в воздухе.
— Подожди! — закричал я. — Джейн, ради Бога, подожди!
— Джон, — повторила она и исчезла.
Я стоял на лестничной площадке так долго, что у меня заболела спина. Потом я вернулся вниз, вошел в гостиную и налил себе виски „Шивас Регал“ из бутылки, в которой оставалось уже на донышке. Я решил, что ночь проведу здесь. Разожгу огонь в камине. Может, тепло выманит назад духов. Может, придет такое время, что Джейн и я снова будем сидеть перед камином, как раньше, и рассказывать друг другу, что мы будем делать, когда разбогатеем. Это было больше, чем я мог вынести.
Я сидел у камина до поздней ночи, пока не погас разожженный огонь и в комнате не стало холодно. Я запер двери, завел часы и очень сонный пошел наверх. Я чистил зубы, глядя на свое отражение в зеркале, и раздумывал, не свихнулся ли я на самом деле, не довели ли меня нереальные события последней недели до безумия.
А ведь Джейн на самом деле была здесь и говорила со мной голосом Микцанцикатли, владыки Митклампы, Страны Мертвых. Ведь она обещала мне вернуть утраченное счастье. Она обещала, что я верну ее себе, ее и еще не рожденного сына, а может, и Констанс Бедфорд. Наверно же, ведь я не мог себе этого вообразить. А если это был только сон, то почему я так упорно сопротивляюсь мысли, что должен помочь Микцанцикатли? Ведь множество людей погибнет, если демон будет выпущен из медного ящика на свободу. Но что мне до этого? Множество людей погибает ежедневно в дорожных происшествиях, и с этим я тоже ничего не могу сделать. Зато за освобождение же демона меня ожидает высокая награда, а ведь я только помогу предназначению.
Я уже почти засыпал, когда позвонил телефон. Я отяжелело поднял трубку и сказал:
— Джон Трентон слушает.
— Ах, так, значит, ты дома? — заговорил взбешенный девичий голос. Ну, конечно же, раз тебя нет у меня. Благодарю за великолепный вечер, Джон. Я как раз выбросила в мусорное ведро твой ужин.
— Лаура?
— Конечно, Лаура. Только Лаура могла быть такой идиоткой, чтобы приготовить итальянский ужин и ждать тебя половину ночи!
— Лаура, прости, ради бога. Сегодня вечером кое-что случилось… и меня это совершенно вывело из равновесия.
— Как ее зовут?
— Лаура, перестань. Прости. Все так ужасно перепуталось, что я начисто забыл, что должен прийти к тебе ужинать.
— Наверно, ты хочешь мне это компенсировать?
— Знаешь, пожалуй, да.
— Ну так не старайся. А в следующий раз, когда придешь в кафе, сядь за столик, который обслуживает Кэти.
Она бросила трубку, и мне был слышен лишь звук зуммера. Я вздохнул и тоже положил трубку.
Тут же я услышал тоненькое пискливое пение.
Мы выплыли в море из Грейнитхед
Далеко к чужим берегам…
Безумный голос наполнил меня еще большим страхом, потому что я понял истинный смысл этих слов.
Но нашим уловом был лишь скелет,
Что сердце сжимает в зубах.
Это была не старая матросская песня и наверняка не песня о ловле рыб. Это была песня о Микцанцикатли и о том, как Дэвид Дарк и экипаж „Арабеллы“ поплыли в Мексику, чтобы привезти демона в Салем. Это была песня смерти и уничтожения.
24
На следующий день, во вторник, меня посетил утром в лавке знакомый представитель местной полиции, который хотел задать мне несколько вопросов по делу Констанс Бедфорд. Коронер установил, что причиной смерти было обширное повреждение обеих долей мозга вследствие резкого и неожиданного охлаждения. Детектив в плохо скроенном костюме расспрашивал меня, не держу ли я дома баллоны с жидким азотом или кислородом. Это был глупый вопрос, но наверняка он должен был задать его по формальным причинам.
— Вы не держите дома льда? Льда в больших количествах?
— Нет, — уверил я его. — Ни льда, ни жидкого кислорода или азота.
