Андрей Тепляков - Антитело
«Не то слово», — подумала Настя, но вслух ничего не сказала.
Машина повернула за выступающий, словно мыс, участок леса и стала карабкаться на небольшой холм. На вершине холма темнела просека, наполовину скрытая деревьями. Там дорога поворачивала вправо и уходила к Титовке.
— На горке будет развилка, — сказала Настя, внимательно глядя вперед. — Там еще цепь натянута — на машине не проехать.
— Сейчас поглядим, — отозвался Вовка.
«Девятка» одолела подъем, проползла еще пару метров и остановилась.
— Опа! — сказала Танюшка.
— Похоже, приехали.
Цепь, которая должна была преграждать дорогу, валялась в пыли, а поперек просеки лежала огромная сосна.
— Романтики с большой дороги…
— Там дальше еще есть.
Настя открыла дверь и выбралась наружу.
Лес встретил ее гробовым молчанием. Ветви деревьев, вопреки полному безветрию, медленно шевелились. Они напомнили Насте змей, словно все стволы были покрыты сотнями пресмыкающихся, медленно и отвратительно шевелящихся во сне. Сзади хлопнули двери, и девушка вздрогнула.
— Ого!
Что-то возле поваленного дерева привлекло ее внимание. Настя наклонилась, подобрала маленький черный предмет и поднесла к глазам, чтобы лучше рассмотреть.
— Что это? — тихо спросила Танюшка.
— Не знаю. Крышка какая-то.
Подошел Вовка.
— Дай посмотреть.
Настя передала находку ему.
— Это от камеры. Крышка, которая на объектив надевается.
«Камера. Федор»
Девушка еще раз внимательно осмотрела землю перед деревом, надеясь обнаружить еще какие-нибудь следы. Улики. Но ничего не нашла. Трава была нетронута, но за те два дня, что прошли с момента похода Федора и знахарки, она наверняка поднялась.
«Они тут были. Это точно. Интересно, насколько далеко они прошли?»
— Ну что — идем? Или так и будем топтаться на месте? — спросил Вовка.
— Я бы не ходила, — сказала Танюшка.
— Да ладно!
— Идем.
Настя села на дерево, перебросила через ствол ноги и нерешительно пошла вперед. Вовка перемахнул через препятствие одним прыжком и повернулся, чтобы помочь сестре. Они выстроились гуськом: Настя первая, за ней Вовка, Танюшка замыкала шествие.
Настя отчетливо помнила эту дорогу: они не раз ездили в гости на ферму. Тогда просека была достаточно широкая, чтобы по ней мог пройти грузовик, две укатанные колеи в сырую погоду заполнялись водой, превращаясь в глубокие рвы, почти непроходимые для обычных легковых машин. И вот теперь ей показалась, что просека стала как будто немного уже…
Танюшка испуганно озиралась. Странная это была дорога, если вообще ее можно назвать дорогой. Ни следа от колеи, под ногами — невысокая жесткая трава. Несколько густых кустов, сплошь усеянных колючками, росли прямо посередине просеки, словно часовые, охраняющие проезд от чужаков. Поваленные деревья обвивал какой-то вьюн. Выглядел он подозрительно: весь покрытый грязно-белыми трубчатыми цветами, похожими на сильно вытянутые колокольчики, источающие неприятный сладковатый запах.
— Фуу…, - протянула Танюшка.
— Осторожнее…
Удивленная этими фразами, Настя обернулась и увидела, как Вовка поднял с земли сухую палку, подошел к поваленному дереву и ткнул в него. Рука парня дернулась, он вскрикнул и выпустил свое орудие.
— О, черт!
Вьюн немного подался назад, а потом, словно змея, оторвался от ствола и мгновенно обвился кольцами вокруг ветки, устремившись к Вовке.
— О, черт!
Вовка отбросил палку и отступил назад, глядя, как вьюн утаскивает свою добычу под дерево. Через секунду раздался сухой треск.
— Что это было? — пораженно спросила Танюшка. — Он не ядовитый?
— Кто ядовитый? Ты о чем? — насторожилась Настя.
Ей никто не ответил. Настя удивленно посмотрела на подругу.
— Здесь что-то происходит?
— Схожу-ка за топориком, — сказал Вовка и направился к машине.
— Куда он?
— Хочет обрубить эту гадость.
Танюшка поморщилась. Вьюн продолжал лениво извиваться возле поваленного дерева.
— Какую гадость?
— Да вот эту! — Танюшка указала пальцем на вьюн.
— Я ничего не вижу…
— Отойдте-ка! — раздался у них за спиной голос.
Девушки разошлись в стороны. Вовка быстро подошел к стволу и ударил топором по зеленовато-серому побегу.
Во все стороны брызнул мутный сок, похожий на яичных белок. Капли разлетелись веером, попав на одежду и руки Вовки. Вьюн дернулся и стал извиваться, сворачиваясь и расплетаясь вновь, словно змея с перебитым хребтом. Несколько секунд все испуганно молчали, а потом Вовка заорал.
— Черт — больно!
Он тряс рукой. Кожа на том месте, куда брызнул сок, сделалась багровой и покрылась крупными волдырями. Топор выскользнул из пальцев и упал на землю, где его тут же обвил один из тонких побегов.
— Ааа! Жжется!
Танюшка схватила брата за руку и принялась трясти.
— Стряхни!
Настя смотрела на них полными ужаса глазами. Она не понимала, что творится, но знала — именно сейчас что-то происходит с ними, и в этом повинен лес. То, что живет здесь, перешло в наступление.
«Но почему я ничего не вижу?»
Неясность ситуации наводила ужас. Девушка ощущала себя слепой, попавшей в середину кошмара с преследованием. Она знала, что на нее охотятся, но не знала, не могла видеть охотника. Настя прижала кулаки к губам и отступила на пару шагов от своих друзей.
Вьюн перестал дергаться и вновь обвил ствол, ощерившись белыми цветами, словно зубами.
Танюшка, схватив брата за здоровую руку, решительно потащила его обратно к машине. И вдруг все вокруг пришло в движение. Из леса вырвалось множество побегов. Они напоминали усики стрекательных клеток, какими их рисовали на уроках биологии. По всей высоте древесных стен извивались щупальца, вылезая из темноты на зыбкий дневной свет — бледные, чужие, ищущие. Встрепенулись побеги на поваленных стволах. Они быстро разворачивались, покидая свои места и, вместе с остальными, стремились туда, где два человека поспешно, но все же слишком медленно двигались прочь из леса.
Раздался свист рассекаемого воздуха, и Танюшка обернулась как раз в тот момент, когда одно из щупалец настигло их и поднялось над землей, словно кобра готовая к броску. Девушка едва успела отпрянуть, и удар пришелся по спине. Она закричала и с удвоенной энергией потянула брата вперед, туда, где на фоне темной травы ярким белым пятном выделялась машина. Танюшка перевалилась через дерево, повернулась назад, просунула руки подмышками у Вовки и стала изо всех сил тянуть на себя и вверх упирающегося и мычащего брата. Пальцы побелели от напряжения, но она продолжала тянуть и дергать, рыча, словно собака. Ей удалось перетащить его через ствол, и они упали, на минуту скрывшись из вида.
