Алексей Атеев - Демоны ночи
Стол, за которым восседала троица, ломился от угощений. Кушанья на старинных серебряных блюдах, напитки в кувшинах и штофах цветного стекла. Чего тут только не было: жареная птица, окорока и колбасы, громадные раки, рыба, в сортах которой Павел не разбирался, а только различал цвета – от телесно-белого, сливочного и нежно-розового до пунцово-красного и золотисто-коричневого. Имелась и зелень: зеленые стрелы лука, огурцы, помидоры, редис… Благоухали травы. В вазах стояли и лежали разнообразные фрукты, вплоть до ананаса чудовищных размеров.
– Выпьем! – воскликнула хозяйка. Она поднялась из-за стола, наполнила стоявшие перед каждым высокие хрустальные фужеры.
«Глюки начались, – подумал Павел с отстраненным равнодушием. – Как в той квартире». И вдруг ему в голову пришло объяснение происходящего. Все довольно легко объясняется. Просто он сошел с ума. Причем довольно давно. Еще с тех пор, как сблизился с покойным Поручиком Голицыным. Как? Почему? Да это, собственно, не главное. А главное то, что съехал с катушек. Отсюда и все эти глюки, все эти демоны, восстающие из могил мертвецы, колдуньи, шаманки и прочая чертовщина. Другого более-менее правдоподобного толкования не существует. Конечно, можно допустить, что его пути каким-то образом пересеклись с потусторонним миром… Но существует ли этот мир на самом деле, вот в чем вопрос. По здравому разумению, конечно же, нет. Значит? Очевидно, он – сумасшедший.
Но ведь сумасшедшие, насколько он знает, считают себя вполне нормальными. Они и мыслей не допускают о возможности заболевания. А он?..
Тут Павел вспомнил психиаторшу Лидию Михайловну. Она как будто нашла его вполне нормальным. Только эти прежние жизни… Но опять же, можно ли ей верить? А может, все они заодно? Но кто эти они? И зачем им Павел?
Мелодично звякнул хрусталь бокалов. Павел встрепенулся и поднял глаза на присутствовавших. Ничего не изменилось. Те же декорации, те же абстрактные рожи. Пьют, жуют… Хозяйка подсела вплотную к Лильке, стала нашептывать той что-то на ушко. Лилька довольно ухмылялась. На Павла ни та, ни другая не обращали ни малейшего внимания.
«Мираж, – с тоской подумал Павел. – Игра воображения».
Лилька поднялась из-за стола, сладострастно потянулась. Грудки задорно дернулись вверх.
Хозяйка тоже вскочила и, упав перед девушкой на колени, обняла ее ноги. Та не противилась. Светлана Петровна стала ласкать Лилькино тело, целовать ступни, ощупывать пальцами попу, живот, груди…
Девушка от удовольствия еле слышно повизгивала.
– Царица моя, – в исступлении бормотала хозяйка. – Повелительница…
«Иллюзия или нет? – меланхолично размышлял Павел. – Допустим – иллюзия. Тогда?.. Тогда можно делать все, что угодно. Допустим, треснуть эту старуху-хозяйку чем-нибудь по голове. Это даже интересно: что, собственно, из сего поступка выйдет?»
Глаза Павла забегали по столу.
Чем же ее ударить? Блюдом, кувшином? Лучше всего, конечно, бутылкой. Вон той, пузатой, например, или этой, с длинным горлом.
Выбирать между двумя сосудами оказалось весьма мучительно. Павел даже вспотел от напряжения.
Между тем две голенькие гражданки забавлялись на всю катушку. Они валялись в траве, обнимались, целовались, игриво взвизгивали, словом, предавались непристойной неге.
«Какую же бутылку выбрать? – чуть не плача размышлял Павел. – Если, например, круглую, пузатую, то как же тогда быть с длинногорлой? А вдруг она расколется от обиды? И ее содержимое превратится в пар. Этот пар окутает все вокруг… И день превратится в ночь. Тогда… тогда… Нет, все же использую пузатую».
Он взял бутылку в руку, встряхнул ее… Жидкость внутри явственно булькнула. Павел вынул длинную пробку, наполнил свой фужер и залпом выпил. Рот наполнился маслянистым пахучим пламенем. Он повторил процедуру. Ага, бутылка опустела. Теперь можно действовать.
Горлышко удобно покоилось в руке. Последние капли выпитой жидкости смочили ладонь. Это обстоятельство почему-то придало нашему герою дополнительную решимость. Он попытался подняться. Однако, к своему удивлению, почувствовал, что отрывается не только от кресла, но и вообще от земли. Теперь Павел повис в воздухе. Он смешно перебирал пухлыми ножками в пустоте, время от времени касаясь почвы, едва заметно подскакивая, словно воздушный шар на веревочке. Однако, несмотря на странные пертурбации, преступные намерения не оставили его. План нужно было привести в действие. Вот только как подобраться к резвящейся на траве парочке? Павел попытался проделать нечто вроде гребков, как при плавании брассом, но, во-первых, он не смог принять горизонтального положения, а кроме того, бутылка, зажатая в правой руке, как он понял, выполняла роль якоря. Она не просто тормозила движение, а вообще не давала двигаться. Он вертел рукой и так и эдак, пытаясь этими взмахами задать направление движения, но тщетно – оружие возмездия не пускало его.
– Ну и черт с вами, – досадливо произнес Павел и решил поставить бутылку на стол, но та словно приклеилась к ладони.
«По-видимому, – соображал он, – я делаю что-то неправильно. Возможно, нужно произнести некие слова, типа команды? Скажем, «вперед» или «летим».
Однако словеса не произвели ни малейшего действия. И все же ему было ясно: все дело в установке. Что же такое сказать, чтобы двинуться вперед? И тут его осенило: ведь очень даже просто! Говорить ничего и не требуется. А нужно просто пукнуть. И тогда выхлоп придаст телу направление движения. Вот только действовать нужно осторожно, чтобы невзначай не пролететь мимо объекта.
Павел издал нежный тоненький звук и чуть заметно сдвинулся с места. Получилось! Сделаем еще одну попытку.
На этот раз он завис прямо над двумя чертовками, но те были настолько увлечены друг другом, что даже не замечали происходящего у себя над головами. Павел наблюдал за происходящим под ним.
Лилька действительно была весьма хороша. Словно золотистая ящерка, извивалась она в высокой траве, легко уклоняясь от натиска старой ведьмы. Сходство с рептилией невероятно усиливал длинный подвижный хвост, в который превратились ее стройные ножки. Впрочем, Павла, в общем-то, и не удивила данная метаморфоза. Вырос хвост – ну и пускай. Старуха же скорее напоминала огромную жабу. Для начала изменился цвет ее телес. Теперь они были зеленовато-коричневыми и при этом сплошь усеяны кроваво-красными бородавками. Глаза выкатились из орбит, зрачки расползлись на все яблоко. Пальцы рук и ног стали непомерно длинны. На голове вырос гребень.
Но и вид жабовидной хозяйки не вызывал у Павла ни брезгливости, ни любопытства. Вовсе никаких чувств не испытывал он к резвящейся парочке. Но почему? Наверное, все очень просто. Он сам был одним из них. Собственного обличья он видеть не мог, но чувствовал, что в данный момент несколько отличается от того, каким привык видеть себя в зеркале. А может, именно сейчас он и пребывает в своем подлинном облике? Тому полно примеров в природе. Далеко ходить не нужно. Например, вначале гусеница, затем бабочка… Совершенно разные, на беглый взгляд, существа. А на деле… Так и он. Час назад – обычный человек, а сей момент… Как там они называются, эти пухленькие создания, которых древние художники рисовали на своих полотнах? Нет, не ангелы… А те, другие. Кажется, фавны… амуры или, возможно, авгуры. Нет, амуры! Словом, понятно. Даже если на самом деле никаких фавнов не существует, есть, видимо, некие существа, явившиеся прообразом… Ну да какая разница? Главное – он существует. А в каком обличье – не играет существенной роли. Сейчас не время размышлять на отвлеченные темы. Главное, осуществить замысел.
