Трой Деннинг - Безумный бог
Но даже если бы ведьма оторвалась от меня еще больше, я все равно продолжал бы путь, останавливаясь только для того, чтобы Хала утолила голод. Разговор с Кайриком усилил мое рвение завершить поскорее священное паломничество, я ведь совсем не желал отправлять мою неверную жену в Город Мертвых или присоединяться к ней там, чего я, конечно, не миновал бы, если бы не сумел раздобыть «Истинное жизнеописание» и вылечить Единственного от безумия. Поэтому теперь с особым рвением и преданностью я ехал день и ночь, не думая об отдыхе, еде или других нуждах, с которыми нельзя было справиться за то время, пока Хала заглатывала свой корм.
Я горел таким нетерпением, что, когда на полном скаку въехал в грязную маленькую деревушку и увидел священный знак Единственного - череп на фоне разорвавшейся звезды, открыто изображенный на трепещущем флаге, что развевался над внушительной черной крепостью, я остановился только для того, чтобы накормить Халу и поесть самому. Как обычно, служители заартачились, узнав, что я не собираюсь платить, но стоило им почувствовать в моей персоне частицу Кайрика, как их настроение тут же переменилось. Халу отвели в козий загон, а меня препроводили в огромный зал и усадили во главе длинного банкетного стола. Зал вместе со всем зданием сотрясался от несправедливых нападок Мистры на Единственного, но я слишком устал, чтобы обращать на это внимание.
Пока я ждал, что принесут еду, ко мне подошли двое Верующих и остановились по обе стороны, сложив руки на эфесах оружия. На одном из них, крепком человеке с суровым взглядом и узким лицом, была пурпурная туника, отделанная черненым серебром. Второй, с широченными плечами, был облачен в латы из красной кожи. Именно он обратился ко мне первым.
- Кто ты такой, что являешься в Вунлар и оскорбляешь Гормстадда, - тут он указал большим пальцем на своего напарника в шелковой робе и продолжил: - тем, что отдаешь приказы его монахам в его собственном храме?
Я отвечал, не поднимаясь:
- Меня зовут Малик-эль-Сами-ин-Нассер, я совершаю священное паломничество ради Единственного. И Гормстадду,- тут я ткнул пальцем в мужчину в шелке,- выпала огромная честь оказать мне услугу.
Эти слова заставили обоих удивленно вскинуть брови и отпустить эфесы сабель, ибо, как любые Истинные Верующие, они сразу уловили присутствие Единственного. В эту секунду появился монах с подносом, нагруженным едой и питьем. Тогда Гормстадд самолично принял поднос и передал его напарнику в красных доспехах.
- Почему бы тебе не прислуживать, Буорстаг?
Тот кивнул, поставил кружку передо мной и наполнил ее медовым напитком из кувшина. Я сразу воспрянул духом, подумав о том, какой великой чести и власти буду удостоен после того, как спасу Единственного.
- Ты выглядишь усталым, эль-Сами, - заметил Буорстаг. Он отрезал собственным кинжалом кусок хлеба для меня и намазал его медом. - Возможно, тебе следует остаться и отдохнуть в Вунларе.
Я покачал головой:
- Меня преследует ведьма Арфистка, и, если догонит, я никогда не вылечу Единственного от безумия.
Не знаю, то ли усталость, то ли колдовство Мистры заставили меня добавить эти последние несколько слов, но, как только я их произнес, сразу понял, какую чудовищную ошибку совершил! Буорстаг и Гормстадд нахмурились и уставились друг на друга, снова потянувшись к эфесам сабель.
Я вскочил, чтобы бежать. Гормстадд опустил ладонь мне на плечо, а Буорстаг схватил меня за руку, и я подумал, что сейчас они точно закуют меня в цепи и обо всем донесут нашему Темному Повелителю.
Но так велик был их страх перед присутствием Единственного, которое они ощущали во мне, что они либо решили, что лучше не обращать внимания на мое святотатство, либо действительно вообще не заметили его.
- А эта Арфистка… Ты можешь ее описать? - спросил Гормстадд.
Я понял по его побелевшим костяшкам пальцев, что он испытывает не больше симпатии к пронырливым Арфистам, чем я.
- Конечно. Вы узнаете ее по гиппогрифу, на котором она передвигается, и по вуали на ее лице.
- Отлично, - сказал Гормстадд, водворяя меня на место. - Ешь спокойно. Буорстаг позаботится, чтобы Арфистка никогда тебя не поймала.
32
Принц Танг собрал своих охранников и отправился домой, в Имбирный Дворец, до которого было полдня пути на юг от Элверсулта. Под конец путешествия он настолько вымотался, что, достигнув дворца, приказал слугам выкупать его и сразу положить спать. Принц не пошевелился до поздней ночи, когда от глубокого сна его пробудил странный вой. Он звучал одновременно далеко и близко, словно спальня вытянулась на несколько миль.
Танг вспомнил о даре Мистры и сел в кровати. Его ложе само по себе являлось маленькой комнаткой, так как кровать стояла под шелковым балдахином, закрытая со всех сторон лакированными ширмами с изображениями ухмыляющихся монстров. Они охраняли покой принца, не позволяя злым духам украсть его душу во время сна. Ночная сиделка, дежурившая за ширмой у изножья кровати, даже не пошевелилась, и принц решил, что, наверное, ему приснился этот вой.
Но тут вой повторился, на этот раз громче, и гораздо более зловеще, так что у принца побежали мурашки по спине. Ночная сиделка не открыла ширму и вообще никак не попыталась разбудить хозяина, и Танг счел это странным. Он сунул под подушку руку и вытянул кинжал из серебристой стали Шу, затем подполз к краю кровати, невольно спрашивая у самого себя, не предвидела ли богиня подобного хода событий, когда благословила меч. Вставив кончик лезвия между створками ширмы, он осторожно их раздвинул, так что они даже не скрипнули. Ночная сиделка лежала на полу, уставившись мертвыми глазами на маленький светильник, который она оставляла гореть всю ночь на столике. Пурпурный шнур, которым ее удушили, так и остался замотанным вокруг горла, а чуть дальше принц увидел темную фигуру убийцы, который стоял, отвернувшись от кровати. В мигающем свете ночника его тело словно извивалось и клубилось, как дым. Он не сводил глаз с подставки для мечей, где Танг хранил свое самое дорогое оружие. Подставка напоминала стремянку, вместо ступенек у которой были ножны, осыпанные драгоценными каменьями: каждый меч стоил целого каравана ладана. На самом верху покоился меч, благословленный Мистрой.
Танг не стал звать охранников, догадавшись, что пришелец и с ними успел разделаться. Вместо этого принц рассматривал темный силуэт с растущим недоумением. Вор не сводил взгляда с благословленного меча и, тем не менее, видимо, не решался его взять.
Танг не догадался, что пришельцем был не кто иной, как Маск. А тот в свою очередь не почувствовал, что принц Танг проснулся: все мысли Покровителя Воров были заняты мечом. Даже сквозь ножны лезвие так ярко светилось магией Мистры, что Маск едва не ослеп. Это сделало вороватого бога еще более подозрительным, ибо в ту секунду, когда до него дошла молитва гильдмейстера, он сразу понял, что меч - это приманка в ловушке. И все же он пришел. Оружие, способное защитить от Гончего Пса Хаоса или даже убить его, стоило любого риска.
