Нэнси Фармер - Дом скорпиона
Ближе к середине дня Рауль вызвал троих мальчиков, которым предстояло лететь в Сан-Луис, и проводил их к гравилету.
— Здесь вы катались как сыр в масле,— напутствовал он их.— Наш лагерь — просто курорт по сравнению с тем местом, куда вы направляетесь. Но если вы будете работать хорошо и сохраните репутацию незапятнанной, то к восемнадцати годам сможете заслужить статус полноправного гражданина.
— К кротам их статусы,— проворчал Чачо.
— Нехорошее начало. Совсем нехорошее,— укорил его Рауль.
До этого Матт был в гравилете всего один раз — в ту кошмарную ночь, когда его предали Стивен и Эмилия. Этот гравилет был совсем не таким роскошным. Вместо огромных мягких диванов в нем стояли пластиковые кресла, воняло потом и плесенью. Рауль усадил их в середину, как можно дальше от окон, и вручил мешок пластиковых ленточек — плести сандалии.
— Я же говорил, что всю дорогу нам придется пахать,— шепнул Чачо.
Хранитель пристегнул их ремнями и, не сказав ни слова, вышел. Весь гравилет был завален мешками пластиковых сандалий, так что мальчики даже не могли выглянуть в окно. Встать они тоже не могли, потому что ремни прочно удерживали их на месте.
«Ну что за люди?! — думал Матт. Нет им покоя, пока не возьмут все под свой контроль».
Едва гравилет поднялся в воздух, Фиделито заявил, что в полете его всегда тошнит.
— Если наблюешь на меня, получишь,— пригрозил Чачо.
Матт решил проблему, поставив на колени малышу мешок с пластиковыми ленточками.
— Ты гений,— восхитился Чачо.— Не стесняйся, Фиделито. Покажи, на что ты способен.
«Интересно, что сейчас делают Стивен и Эмилия?» — думал Матт.
Стивен теперь наследный принц Опиума. Он торжествует. Наверное, приехали его школьные друзья и в саду, где Эль-Патрон обычно праздновал свои дни рождения, накрыли огромный стол. Эмилия окружила себя девочками-идиойдами с цветами, а может, отослала их в поля. Все равно они ни на что больше не способны...
«Наверно, эти девочки пытались бежать вместе с родителями»,— подумал Матт и содрогнулся от ужаса.
Эти малышки были не старше Фиделито, который тем временем проиграл неравную битву с воздушной болезнью и теперь щедро орошал пластиковые ленточки полупереваренными бобами и тортильями.
— Надо было не кормить тебя завтраком,— вздохнул Чачо.
— А что я могу поделать? — сдавленно пропыхтел Фиделито.
Остаток полета — слава богу, короткий — прошел в облаке кислой вони. В тщетной попытке отодвинуться от источника запаха Матт наклонился в одну сторону, Чачо — в другую. На счастье, гравилет вскоре приземлился. Когда пилот увидел, что творится в салоне, он отстегнул ремни и вытолкал мальчиков наружу.
Матт рухнул на колени в горячий песок, вдохнул знойный воздух и тотчас же горько пожалел об этом. Снаружи воняло еще сильнее, чем внутри. Как будто под жарким солнцем гнили тысячи рыб. Не в силах больше сдерживаться, Матт уступил природе и опорожнил желудок. Невдалеке от него то же самое проделал Чачо.
— Я был в чистилище. Теперь я в аду,— простонал он.
— Не могу больше,— хныкал Фиделито.
Матт с трудом поднялся на ноги и, подхватив малыша под мышки, потащил его к громадному серому зданию, скрывающемуся в дрожащем знойном мареве. Вокруг, насколько хватало глаз, тянулись ослепительно белые холмы и лужи с какой-то красноватой жижей. Чачо понуро ковылял следом.
Матт втащил Фиделито в дверь и привалился к стене, пытаясь перевести дыхание. Внутри воздух был прохладнее и чуточку свежее. Комната была полна бурлящих чанов, вокруг которых суетились мальчишки. Они угрюмо шарили в воде большими сачками и не обращали на новоприбывших ни малейшего внимания.
Через несколько минут к Матту вернулось достаточно сил, чтобы он смог оторваться от стены. Ноги подгибались, как резиновые, в животе ворочался тяжелый горький комок.
— Кто здесь главный? — спросил он. Один из мальчишек молча указал на дверь.
Матт постучался и вошел. Внутри сидели несколько мужчин в таких же черных униформах с эмблемой в виде пчелиного улья на рукаве, что и у Рауля.
— Это один из тех лос бичос — червяков, которые испоганили мой гравилет,— сказал пилот.
— Как тебя звать? — спросил хранитель.
— Матт Ортега,— ответил Матт.
— А, аристократишка...
«Прекрасно! — подумал Матт.— Рауль уже доложил обо мне».
— Ну, здесь твое чванство не пройдет,— продолжал хранитель.— У нас тут есть местечко под названием Костяной двор, так вот, самые злостные баламуты выходят оттуда смирными, как овечки.
— Первым делом пусть отмоют мне гравилет,— потребовал пилот.
Так вот получилось, что в последующие полчаса Матт и Чачо с мокрыми тряпками в руках оттирали полы и стены гравилета. Напоследок — и это было самое противное — их заставили промыть все пластиковые ленточки в ведре с теплой мыльной водой.
Воздух уже не казался им таким зловонным, как прежде.
— Вонь стоит все такая же,— заверил их пилот, развалившись в кресле под пластиковым навесом.— Просто чем дольше вы здесь находитесь, тем меньше ее замечаете. Она парализует обоняние.
— Надо было бы заставить Фиделито выпить это,— сказал Чачо, брезгливо косясь на содержимое ведра.
— Оставь его в покое,— вступился за малыша Матт. Бедняга Фиделито клубочком скорчился на земле. Ни у кого из ребят духу не хватило заставить его работать.
Когда они закончили, главный хранитель по имени Карлос устроил им экскурсию по фабрике.
— Это чаны с рассолом,— объяснял он.— Вы должны вылавливать насекомых из чанов вот этими сачками.— Он показал.— А когда планктон созреет, его нужно собирать.
— Что такое «планктон»? — отважился спросить Матт.
— Планктон! — с жаром воскликнул Карлос, как будто только и ждал этого вопроса — Это пища, которую киты отцеживают из океана. Микроскопические растения и животные, плавающие в верхнем слое воды. Трудно поверить, что эти крохотные существа способны прокормить гигантского кита, но, как ни странно, это правда. Планктон — это восьмое чудо света. В нем содержится много белков, витаминов, пищевых волокон. В нем есть все, что необходимо киту для полного счастья, и все, в чем нуждаются люди. Из планктона мы производим гамбургеры, хот-доги, бурритос[21]. А в тонко измельченном виде он способен заменить материнское молоко.
Карлос говорил еще долго. Казалось, цель всей его жизни — сделать так, чтобы люди полюбили планктон всем сердцем. Они вышли из здания. Хранитель словно и не замечал унылой пустыни, протянувшейся до самого горизонта.
Вдалеке Матт увидел высокую защитную изгородь и совсем пал духом. Мерзкая вонь, нестерпимая жара, влажность такая, что спортивный костюм прилип к телу, словно вторая кожа... И в этом месте ему предстоит обитать до восемнадцати лет!
