Игорь Исайчев - Проклятая деревня
От неминуемой смерти Олега спасло лишь то, что в последнее мгновенье он все же попытался уклониться. Каменной твердости лапа, по ударной мощи сравнимая с телеграфным столбом, скользнула по касательной, тем не менее, напоследок сорвала стальными крючьями когтей внушительный пласт кожи с его левого бока.
Хрипло расхохотавшись, вампир небрежно выдрал из глазницы убийственный для нечисти рангом пониже, липкий от вскипающей безобразными пузырями зловонной слизи осиновый болт, и легко, будто спичку переломил его между пальцами. В бешенстве отшвырнув обломки, свирепо прорычал: «Это все, на что вы способны, жалкие насекомые?.. Зря вы меня не послушались… Теперь молитесь, несчастные… Сейчас вот новоявленного сынка в истинную веру обращу, и настанет ваша очередь …»
При виде точками натекающей из-под разодранной одежды алой крови, вурдалак, судорожно облизнувшись, уже, было, потянулся к беспомощно распластанному на смятой траве Олегу, но, немалым усилием воли переборов соблазн, рокотнул сам себе: «Успею, никуда он не денется…» – мощным пинком откинув бесчувственное тело с дороги.
За два широких шага темный великан достиг крыльца церкви и здоровой рукой за грудки приподнял Романа над землей, но тут же выронил, когда в его висок, застревая в осколках раздробленной кости, вонзился тяжелый крест отца Матвея, пущенный твердой рукой Алексея.
Результат превзошел самые смелые ожидания. От густо задымившегося креста чернота тлеющей кожи моментально охватила ту половину лица вампира, на которой пылал адским пламенем уцелевший глаз. И пока ослепший упырь с безумным ревом пытался выцарапать причинявшее невыносимую боль железо, до крови закусивший нижнюю губу Роман, собравшись силами, ухватил его за бока, вздернул над головой и с утробным уханьем, как на кол, насадил на остроконечный обломок балясины. Забившийся в агонии вампир оглушительно заверещал, а вовремя подскочивший участковый, по пути подхвативший мачете монаха, с одного замаха снес ему голову…
Эпилог. Обреченные выжить.
20 августа 2007 года. 07 часов 01 минута. Ленинградская область. Тихвинский район. Околица деревни Грызлово. Церковь и дом настоятеля.
К утру похолодало. Цепляясь за влажные стволы, крадучись обтекая углы строений, и оседая на траве миллионами прозрачных, переливающихся в розовом свете нарождающейся зари капель, из леса потянулся синеватый туман.
Перед развороченным крыльцом церкви, широко расставив ноги, неподвижно стоял Роман. Лишь прозрачные облачка пара, вырывающиеся из ноздрей, указывали на то, что он дышит. Весело играющие на его бледном, без единой кровинки лице малиновые блики от лучей готового вот-вот выкатиться из-за горизонта светила, резко контрастировали с серыми пятнами на ввалившихся щеках.
Останки вампира, вместе с телом его матери уже забрал на кладбище священник. Добровольно помочь ему вызвался Алексей, на удивление не получивший ни одной царапины в схватке с чудовищем. И теперь только черные наплывы свернувшейся крови на ярко-зеленой траве, да неузнаваемо деформированный, в четырех местах насквозь прокушенный металлический ошейник напоминали о ночной трагедии.
Не пошевелился он и тогда, когда из дома настоятеля, кривясь от боли, одной рукой держась за перебинтованный бок, а другой, опираясь на плечо Вики, показался Олег. Всего полчаса назад монаха перенесли из церкви, где над ним, как и накануне над Романом молился отец Матвей.
Священник потерявший не менее пяти килограммов веса и держащийся на ногах исключительно на одной силе воли, все же сумел вытащить ученика из бездны, куда его затягивал яд, попавший в кровь с когтей упыря. И, несмотря на крайнюю степень нервного и физического истощения он категорически настоял на немедленном уничтожении огнем как всех частей мелко порубанных останков вампира, так и тела погибшей от зубов твари Ольги.
Отказавшийся от участия в погребальном ритуале Роман, лишь на минуту присел на корточки рядом с матерью. Мягким движением пальцев закрыл ее незряче уставленные в светлеющее небо глаза, и не слова не говоря переминающемуся неподалеку с ноги на ногу Алексею, отошел к церкви…
Дождавшись, пока Олег с помощью девушки доковыляет поближе, Роман не оборачиваясь, вытянул в сторону руку с обращенной вверх открытой ладонью и тяжело пророкотал:
– Присоединяйся – воин. Ты должен мне помочь уничтожить врата и завершить эту битву. Пусть твоя женщина пособит на погосте. Здесь ей оставаться опасно.
Продолжавший опираться на плечо девушки Олег, таким же неожиданно низким голосом ответил:
– Она не может быть моей женщиной. Ты забываешь, что я принял схиму.
Губы Романа тронула невидимая для собеседника усмешка.
– Ошибаешься воин. После прикосновения к тьме ты более не связан обетом. У нас с тобой другой путь. Совсем скоро это подтвердят иерархи, а пока просто поверь мне на слово.
Ошарашенный Олег, помимо воли скосил глаза на вспыхнувшую, обжегшую его горящим безумной надеждой взглядом, Вику. А девушка чуть слышно прошептала: «Не может быть… Так не бывает… Я же здесь только из-за тебя, дубина бесчувственная…»
Смущенно потупившись, он легко оттолкнул Вику: «Иди к наставнику… Мы здесь закончим, и я подойду… Правда подойду, не сомневайся».
Поколебавшись, девушка сделала шаг, за ним другой, оглянулась, но затем, решившись, бегом сорвалась в сторону кладбища. А Олег, дождавшись пока гибкая фигурка, скроется за деревьями, неловко переступив, вцепился в каменной твердости ладонь Романа.
Переплетя пальцы в фигуру, помогающую слить энергетические потенциалы, светлые витязи объединенным ментальным хлыстом полоснули по истончившемуся в церкви защитному полю артефакта. Внутри ослепительно сверкнуло. Задание качнулось, теряя с купола крест. Просело, выдохнув из темного зева притвора клуб зеленоватого дыма. А потом взлетело в воздух, разметанное бесшумным, но от этого не менее чудовищным взрывом. Втянув головы в плечи и выставив перед собой раскрытые ладони, Роман с Олегом поймали разлетающиеся обломки в пузырь силового поля и обрушили их в дымящуюся воронку, образовавшуюся на месте фундамента церкви.
Через час они собрались в чудом устоявшем под натиском ударной волны доме настоятеля. Хрустя осколками вылетевших из рам стекол, собрали разлетевшиеся по всей комнате табуретки и в молчании расселись за столом. Перед тем, как занять свое место во главе, священник подобрал, бережно протер полой пиджака и пристроил на место сорвавшуюся со стены икону.
В глубокой задумчивости пририсовав к темно-коричневой лужице заварки, натекшей из опрокинувшейся на бок кружки ручки и ножки, тем самым, превратив бесформенное пятно в забавную фигурку, Роман поднял усталые, за одну ночь постаревшие глаза:
