Вячеслав Романцев - Псы Господа
На сей раз пули нашли цель. Мужчина рухнул на траву.
Агент метнулся к нему. Двое других продолжали стоять в странных, нелепых позах… Последний выстрел смело можно было назвать контрольным – с двух шагов, в голову. Упавший не дернулся.
Светлов вдруг сообразил, что судорожно стискивает в руке пистолет, совершенно забыв о нем в ходе скоротечной схватки. Поставил на предохранитель – с трудом, руки были мокры от холодного мерзкого пота. И не только руки…
Каким образом оперативник успел и сумел разглядеть затаившихся Лимпопо и Светлова – непонятно. Однако разглядел, сделал призывный жест.
Кинул им под ноги наручники.
– Пакуйте, быстро!
«Наручники на труп?» – удивился Александр. Но оперативник предпочитал перебдеть, чем недобдеть – вставил в пистолет новую обойму и стоял рядом, держа на прицеле голову убитого.
Они перевернули обмякшее тело на живот, завели руки за спину – словно работали с манекеном на тренировке. Но манекен никогда не пачкал тренировавшихся кровью, и не демонстрировал мозговое вещество в разнесенной пулями голове… Серебристые браслеты щелкнули, а затем Светлов услышал дыхание якобы трупа – тяжелое, с хрипом, с присвистом, с побулькиванием – воздух проходил через пулевые отверстия на груди и спине. И было тех отверстий много, слишком много…
Оперативник перевел взгляд на своих неподвижно застывших товарищей. Нахмурившись, шагнул к ним, на ходу доставая рацию. И внезапно две статуи ожили. Светлов ничего не понял, всё происходило очень быстро, но тут раздался выстрел, второй, третий… Пуля просверлила воздух рядом с ухом – Светлов, не рассуждая, рухнул на землю возле пленника. Вжимался лицом в пахнущую кровью траву, вновь позабыв про пистолет…
– Вставай, герой, всё закончилось… – прозвучал насмешливый голос. – Ты чевой-то сам не свой, не румяный, не живой…
Светлов осторожно поднял голову, осмотрелся. Один из остановленных тенятником агентов лежал в нелепой позе. Окровавленный. Второй стоял на коленях, не выказывая признаков агрессии, тупо смотрел в никуда… Оперативник выдернул оружие из его обмякших пальцев, отшвырнул в сторону. Лимпопо застыл соляным столбом с пистолетом в руках. Лицо его выражало крайнюю степень растерянности.
– Зря стрелял, – осуждающе сказал ему агент. – Через пару-тройку секунд он бы выдохся. Надо было как приятель твой – лицом в землю и не мешать мне работать. Получил приказ: «Наблюдать, в драку не лезть!» – так и выполняй, что бы ни увидел. Как говорится: не гунди и не перечь, а поди и обеспечь…
«Лимпопо?.. В своего?.. Зачем?.. За что?..» – метались в голове Светлова обрывки мыслей.
Оперативник сказал в рацию:
– Третий, я Стрелец. Финиш. Клиент тепленький, у нас три холодных, один на подходе.
Отключил связь, окинул взглядом Лимпопо, процитировал задумчиво:
– Голубь, если разобраться, он не хуже глухаря…
Достал из кармана темную тряпку – оказавшуюся при ближайшем рассмотрении мешком из плотного эластичного материала – и натянул на голову пленника.
– Не задохнется? – сказал Светлов, чтобы хоть что-то сказать. Ему было неловко за свое поведение. Особенно по сравнению с Лимпопо. Хотя – прав, прав был агент! – приказ в точности выполнил именно Светлов…
– Ты у нас такой дурак по субботам или как? – язвительно поинтересовался оперативник.
И больше не обращал на Светлова внимания – занялся пленником. А тот приходил в себя – зашевелился, задергал скованными руками. Застонал. Агент перевернул его на спину, расстегнул рубашку. Светлов видел, как затягиваются, исчезают пулевые отверстия на груди… Неужели и укрытая мешком голова – разнесенная буквально вдребезги – восстанавливается столь же быстро?
– Всё и колет, и болит, и в груди огнем горит… – пробормотал оперативник, убирая пистолет. Достал из кармана небольшую пластиковую коробочку, из нее цельнометаллический шприц, пристыковал одноразовую углу, вставил внутрь прозрачный цилиндрик с какой-то жидкостью… Пленник затих после третьей инъекции.
…Светлов не любил вспоминать эту первую свою операцию. Но последние сомнения в существовании нелюди после нее рассеялись. Никакие феноменальные способности не позволили бы человеку, нашпигованному пулями, выжить и затянуть смертельные раны.
С русалками дело обстоит сложнее… Игнорировать мнение о них Конторы, озвученное Борисом Евгеньевичем, по меньшей мере глупо. Наверняка неспроста возникло в Конторе убеждение, что воднодышащие девушки – миф чистой воды…
3.
Сборы на операцию не затянулись. Фонарик, документы, еще кое-какие мелочи Светлов рассовал по карманам джинсовой куртки, затем поразмыслил и надел под нее тонкий шерстяной свитер – на тот случай, если придется провести ночь у озера. Скорее всего, так и получится – при самом удачном раскладе добраться до Улима можно за полчаса до заката, никак не раньше.
Светлов загодя зарядил пленку в фотоаппарат, мимолетно пожалев, что сумел выпросить в техлаборатории одну такую, пригодную для съемок почти в полной тьме… Придется экономить кадры. Архаизм, конечно – пользоваться в век компьютерных технологий пленочной камерой. Но Контора цифровых снимков не признает, к отчету обязательно должны прилагаться негативы…
Персик и прочие пожитки Светлов, поколебавшись, сложил в коляску «Явы» и замаскировал старыми тряпками. Остается надеяться, что дед Викентий клептоманией не страдает… Контакт с ним Александр наладил легко, ни в малейшей мере не пользуясь внушением – хотя продавщица Вера на подворье своего дедушки так и не объявилась. Услышав, что внучка отправила сюда знакомого в видах ночлега, дед Викентий (даже не заводя разговор об оплате) предоставил гостю койко-место – раскладушку, стоявшую на летней мансарде. После чего тонко намекнул: между приличным людьми, дескать, принято обмывать знакомство. Светлов, помня наставления Веры, отказался и вручил презент – тушенку и початую коробку конфет. Старик не обиделся, философски воспринял такую замену…
Сейчас хозяин возился в огороде. Светлов крикнул ему, что уходит и вернется поздно. Дед понимающе ухмыльнулся, но ничего не сказал.
Тропинка, изображенная на Верином схематичном плане (и отсутствовавшая на электронной карте) сначала пересекла не то большую поляну, не то небольшое поле – трава на ней оказалась истоптана скотом и приходилось смотреть под ноги, чтобы не вляпаться в коровью лепешку. После двадцати минут энергичной ходьбы деревня исчезла из вида, тропа нырнула в лес, затем местность начала медленно понижаться, низкорослые деревья стояли гораздо реже, под ногами захлюпало.
