Авторов Коллектив - Победители Первого альтернативного международного конкурса «Новое имя в фантастике». МТА II
Арисота изумлённо уставился на друга. Потом сказал:
– Постой… А-а-а, там, где игральные кости превращаются в стаю лебедей?
– Да. И где появляется и сразу исчезает лесной ашрам. В сущности, положительная пародия.
– Да и вообще, – подхватил биофизик, – смешное начинается уже с того эпизода, когда описаны обстоятельства, позволившие демону Кали вселиться в добродетельного героя… Но впрочем, я ещё не ответил тебе, чем привлекли Лэду Виль эти цветы. – Арисота погладил рукой сиреневый семилепестковый венчик и последовал за Ирцельдом, который уже поднялся над поляной и поплыл, продолжая путь. СДФ послушно засеменили вслед.
– Итак, Лэда Виль просила последить за биополем этих цветов. Не знаю, с какой стороны подступиться. Это, пожалуй, будет труднее, чем с дельфинами. Помнишь, я говорил тебе, что познакомился с Цоль Вэгом благодяря Бальдру в экспедиции по сигнальной системе дельфинов?
– Недалеко от того места, где двадцать лет назад впервые встретились мы трое?
– Да. В семнадцати километрах от тех раскопок и под Молитвенным Плоскогорьем. Риг изучал вторую сигнальную систему дельфинов, а Цоль Вэг занимался квазимагнитным, или, если угодно, парамагнитным, контактом (пси-связью). Я запомнил на всю жизнь прикосновение к дельфину. Мощное, очень мощное поле. Цоль полагает, что им можно лечить. Но установить и поддерживать парамагнитный контакт с дельфинами – так, чтобы, например, обмениваться воспринимаемыми изображениями, – это потруднее, чем учить древние языки. А полевой контакт с растениями – ещё труднее.
– Так всё-таки?
– По мнению Лэды Виль, – продолжал Арисота, – у этих цветковых растений (здесь есть цветы и, похоже, они появились раньше, чем на Земле) – необычный симбиоз с растениями другого биологического вида: некоторые функции их жизненного цикла связаны с тем, что они должны взаимодействовать биополями.
– Как мы с тобой!
– Да, как мы с тобой. Ведь когда мы вместе, у нас активизируются способности Прямого луча: легче выходить на дальнюю связь, точнее приём / передача. Обостряется интуиция.
– И легче левитировать. Тем более – на Соноре.
– Тем более – на Соноре.
– Кстати, на Земле, – заметил Ирцельд, – никакая болтовня в левитационном полёте немыслима: ты там весь в одном усилии – держаться в воздухе и лететь.
– Даже когда мы вдвоём… Слушай, а может быть, Риг Виоль не менее вещий, а просто не нашёл… Ну, в общем, у каждого из нас по отдельности такие способности примерно на одном уровне с Бальдром (биофизик не заметил, как опять перешёл на студенческие прозвища. Риг Виоль снова стал для своих сокурсников Бальдром.) Может быть, Бальдр просто не нашёл своего – как это сказать… двойника?!
– В Обществе друзей Пупия Цеция Куколеуса, – улыбнулся Оа Рцел, – есть… кстати, смотри, мы уже почти над разломом, я хорошо помню эти острые скалы… – так вот, есть египтолог, Тайп. Ты знаешь, я не люблю Египет…
– Как и я.
– Как и ты. Но интересно: Тайп рассказывал, что был в истории «Чёрной Земли» (Та-Кем) период времени, когда египтяне считали смыслом жизни поиски двойника. Величайшим счастьем было – найти двойника. Величайшей потерей… – Оа Рцел не успел договорить.
ГЛАВА III ВАЛЬКИРИЯ НАД СРАЖЁННЫМ ВОИНОМ– Линна, что с вами? – в не слишком просторных помещениях звездолёта прямого луча «Данте» люди невольно разговаривали тише обычного.
Молодая черноволосая женщина с ярко-синими, как у Арисоты, глазами и твёрдыми правильными чертами смугловатого лица приподняла голову, беспомощно лежавшую на вытянутых руках на пульте музыкальной настройки.
– Не знаю. Тошно мне, Игорёк.
– Последствия прыжка через нуль-пространство? Ведь никогда и никто не уходил ещё в такую даль от Местного скопления галактик.
– Нет, совсем не это. – Звездолётчица посмотрела прямо в глаза бывшему ученику, давно уже ставшему товарищем по сверхдальним экспедициям. – Ирцельду плохо.
Игорь молчал, понимая, что говорить должен не он. «На таком расстоянии?!», – промелькнуло в мозгу астрофизика.
– Ничего, – улыбнулась Линна Θоор, резким движением головы как бы стряхивая с себя дурноту. – Справлюсь с этим как-нибудь, – добавила она по-русски. – Эйру и мне раскисать никак нельзя. Да и вам ни к чему. Давайте послушаем вот это, – звездолётчица мгновенно выбрала музыкальную запись из десятков тысяч, хранившихся в памяти машины.
А в это время начальник экспедиции инженер аннигиляционных установок Квиргу Эйр склонился с пилотами над пультом бортовой ЭВМ, только что закончившей расчёт точки выхода из нуль-пространства. Фонотека, где слушали музыку астрофизик Игорь Крон и Первый связист Линна Θоор, находилась близко, как и всё на «Данте», и Квиргу Эйр зашёл, привлечённый незнакомой музыкой.
– Бат-тер-фляй, – отчеканил Игорь, обращаясь к Линне и командиру.
Эйр полувопросительно улыбнулся.
– Музыка всегда похожа на волны, – объяснил астрофизик. – Сейчас – как будто плывешь баттерфляем, а волны навстречу всё крутые, высокие, крепкие. И бодрящие такие, прохладные. Солоноватые. Не как в Атлантике, а как волны Эвксинского Понта[10].
– Пойдемте, Крон, – в голосе командира звучало нескрываемое одобрение: как и все пилоты ЗПЛ, Квиргу Эйр любил неожиданные ассоциации. – Нужно проверить, устроит ли вас точка выхода: расчёт готов. Линна, вы с нами? – больше из вежливости уточнил командир.
– Нет, идите. Я посижу здесь.
Оставшись одна, звездолётчица откинулась в жестковатом кресле и дотронулась до фиолетовой клеммы, включив обзорные экраны. Среди почти полного мрака окружающего космоса справа от пульта сияла в неописуемом великолепии Местная система галактик, в которой опытный глаз исследовательницы без труда узнавал двойную спираль родной звёздной системы с двумя спутниками – светящимися облаками – и ближайший к нам большой звёздный остров – галактику М-31, или Туманность Андромеды. Линна Θоор предалась воспоминаниям.
Их корабль не был, в отличие от других ЗПЛ, только транспортным средством. Звездолёт прямого луча «Данте» был построен специально для исследования физики пространства, и каждый член экипажа одновременно являлся участником научной программы экспедиции. Достигая в нуль-пространстве заранее заданной точки (заданной – по отношению к ориентирам нашего пространства Шакти), «Данте» как бы ощупывал оттуда своими приборами неведомый и невидимый антимир – Тамас, возвращение из которого оставалось невозможным. Пока существовали только самые общие догадки относительно того, что может находиться в Тамасе в точках, соответствующих тем или иным объектам пространства Шакти – насколько вообще можно было говорить о соответствии точек разных пространств. Для чистоты эксперимента звездолёт удалился на максимально допустимое расстояние от всех известных скоплений материи, однако главная трудность состояла в том, что невозможно создать приборы для измерения того, чего сама физическая сущность оставалась пока за гранью осмысления. Игорь, Квиргу и Линна – члены экипажа, обладавшие наибольшей изощрённостью чувств и достаточно стойкие, чтобы не терять сознание, скользя над пропастью Антимира, постарались запомнить свои ощущения в точке выхода из первого прыжка через нуль-пространство и, сопоставив их, выстроили образный ряд. Тогда же – ас тех пор прошло шесть недель – Первый связист Линна Θоор передала этот ряд и показания приборов на Сонору, где находился передовой пост Дальней связи. Уже многие люди на Земле и других заселённых землянами планетах могли без приборов передавать своим партнёрам на большие расстояния образы и эмоции. Но лишь немногие вещие владели даром передавать то, что сухо называлось прецизионными объектами: ряды цифр; слова, фразы и тексты; всё то, что можно нарисовать, или записать, или синтезировать на фоногенераторе.
