Дарья Беляева - Ночной зверёк
Амти видела и места — полностью покрытые гноящейся плотью стены, полы, где под чьими-то босыми ногами стонут полуживые люди. Чудовищные видения, которые вполне могли относиться к самому Двору, но были самую малость слишком. Глубже. Амти подумала, что сам Двор стремится сойти по Лестнице Вниз, все время расширяя границы дозволенного. По сути, Двор стремится, чтобы каждый следующий правитель был хуже, безумнее предыдущего. В этом мире все перевернуто с ног на голову. Адрамаут говорил, что эти картины во Дворе не считались ужасными, они считались прекрасными, кроме того они были доказательством смелости их Царицы. Адрамаут сам множество раз вдохновлялся ими в работе. Еще Адрамаут обмолвился, что сходи он по Лестнице Вниз, его картины были бы другими. То, что едва не свело с ума Царицу, не было отвратительно для него. Для него у Лестницы нашлись бы иные видения. Рассматривая картины Амти вспомнила о метафорах в записях из черной тетради. Раковые клетки, признаки болезни, смерти и разложения на монстрах с картин Царицы были почти неотличимы от зародышей новой жизни. Вся жизнь представлялась на этих картинах, как нечто уродливое, больное.
Хамази продолжала, как будто ее картины на стенах совершенно не трогали:
— Кроме того, это единственный день в году, когда Царице могут бросить вызов. Тот, кто сможет сойти по Лестнице Вниз дальше нее, станет новым правителем. Правда, никто не бросал ей вызов уже много лет, после того, как последний претендент пропал и его тело так никогда и не нашли. Ни один из тех, кого он брал с собой тоже не вернулся. Обычно претендент идет со слугами, чтобы обмануть Тьму или скормить их ей. Тогда могут отразиться не твои кошмары, а кошмары твоего спутника. Аркит, правда, единственный, кто вышел назад вместе с Царицей, когда испытание проходила она. Говорят, он прошел три ступени. Некоторые цари не могли пройти дальше. Я, впрочем, не думаю, что сегодня будет вызов. Царица хорошо правит, кому нужно жертвовать собой и, возможно, навсегда остаться в месте кошмарнее кошмара…
Хамази все болтала, а Амти думала, что она бы никогда не бросила никому вызов. Еще чего не хватало, жертвовать своим разумом ради силы и власти.
— Кстати, Царица обещала, что, возможно, меня сегодня будут награждать. Я хорошо ей служила, — Хамази сказала это с гордостью, но в голосе ее слышалась некоторая тоска, будто хорошо устроиться во Дворе, жить в роскоши и потворстве своим желаниям не было тем, чего она хоть сколько-нибудь хотела. Продолжила Хамази наоборот притворно-весело:
— Да, в общем, возможно в начале церемонии, она даст мне титул Принцессы Крови.
— Клево, — сказала Эли.
— Поздравляем, — добавила Амти.
Хамази вежливо и с достоинством кивнула.
Они спускались вниз, и Амти отчасти помнила маршрут из сна про Адрамаута. Но помещение, где находилась дверь на Лестницу Вниз было теперь совсем другим. Когда Амти видела тот сон, это было большое, темное, пыльное помещение за которым, казалось, скрывается только еще более пыльный подвал. Сейчас Амти увидела зал на редкость хорошо освещенный для Двора. Стены были покрыты битым стеклом, от которого отражался свет, делавшийся еще более ярким, почти неприятным. Амти подумала, что свет здесь не просто неприятен — он нарочито неприятен. Еще она подумала, что не получится провести вечер, прислонившись к стеночке. Битое стекло, когда она коснулась его пальцами, едва не порезало ей кожу.
И все же было красиво. Зал все переливался невозможным светом, от которого так резало глаза, постепенно наполняясь народом. Помещение было способно вместить человек сто, максимум сто двадцать. Остальные, видимо, должны были праздновать на улице. Амти обрадовалась, что принадлежит к числу избранных. Люди перешептывались, что Царица еще поздравляет простолюдинов, но еще до полуночи будет здесь. К потолку был приделан циферблат часов, стрелка указывала, что сейчас без десяти одиннадцать.
Аштар и Шайху уже были в зале. Аштар выглядел вполне здоровым и уж точно веселым. Заживало все на нем куда быстрее, чем на обычных людях. Аштар выглядел как и всегда, но на лице у него был закрывавший рот намордник, украшенный драгоценными камнями и железными шипами. Когда Амти и Эли навещали его в последний раз, он страшно комплексовал из-за своего искажения. Наутро после своего почти что последнего боя и уж точно последнего боя для его печени, Аштар обнаружил, что у него пробились тонкие кошачьи клыки. Они вовсе не были так ужасны, как зубы Адрамаута, которые все были одинаково острыми и длинными, как у хищной рыбы. Тем не менее, два острых кошачьих клыка выдавали в нем хищника, которым он и являлся. Аштар этого не любил.
Первое, что он спросил у них было:
— Ну, как я выгляжу? — голос его звучал приглушенно из-за намордника.
— Придумай что-нибудь другое, братец. Это — Хамази.
— Приятно познакомиться, — улыбнулся Аштар, протянув ей руку. — Эли, ты коллекционируешь школьниц?
Эли хихикнула, а Хамази сложила руки на груди, но ее недовольный комментарий прервал Шайху. Он снял бокал шампанского с подноса снующего туда-сюда официанта, отпил.
Рубашка официанта, Амти заметила, была в крови, а из кармана пиджака торчало лезвие. Часто по желанию гостей ему приходилось добавлять в шампанское свою кровь. Амти слышала, что есть такие Инкарни, которые не могут больше пить и есть без добавления хоть капли человеческой крови.
Шайху вручил бокал Хамази, сказал:
— Она чудесная девушка, Аштар! Ты совершенно зря сравниваешь ее с нашей четырехглазкой.
Амти прищурилась, поправила очки. Ей очень захотелось напомнить Шайху, что там, в Государстве, у него была девушка, которую он почти любил.
— Судя по твоему лицу, Амти, ты тоже хочешь шампанского! — улыбнулся Шайху.
— Нет, — сказала Амти. — Я хочу, чтобы ты умер.
Но когда мимо проплыл еще один официант, Амти взяла бокал и залпом выпила содержимое, так что в носу защипало. Хамази посмотрела на нее с явным неодобрением, а Эли захихикала.
— Амти! От тебя я этого не ожидал!
Услышав голос Неселима, Амти закатила глаза.
— Я думал, у тебя нет подростковых проблем, свойственных Эли.
— Я еще не напилась.
— И не надо.
— Кроме того, сегодня особенный день и мы должны…
— Да, — сказала Хамази. — Праздник — не повод доводить себя до скотского состояния.
Неселим посмотрел на Хамази, вдумчиво кивнул и принялся протирать очки.
— Эта юная леди права… — задумчиво сказал он. Хотя, судя по его голосу, куда больше его беспокоило наличие Хамази, чем то, что она сказала. Адрамаут и Мескете велели им держаться вместе, Хамази в их планы явно не входила. Вряд ли Адрамаут и Мескете смогли бы взять на себя еще одного малополезного подростка. И все-таки, в глубине души, Амти надеялась, что они захватят Хамази с собой. Может быть, как заложницу? Хотя кому она нужна? Из потока мыслей о грядущем, Амти вырвал голос Неселима.
