Тара Смит - Посредники
— Уходи, Никс. — Она прижала ладонь к губам. — Я не хочу больше видеть тут ни тебя, ни кого-либо еще — ни Мотылька, ни Моргану, никого. Пожалуйста. Я хочу, чтобы ты ушел.
Она беззвучно рыдала, но Никс не мог остановиться. Он должен был заставить ее понять.
— Прошу, выслушай меня. Что-то не так. Что-то случилось с Нив. Я должен тебе объяснить… мне нужна твоя помощь.
Теперь он стоял рядом с ней, чувствуя исходящий от нее животный страх.
— Я звоню в полицию, — медленно проговорила она, видимо решив, что он хотел сделать ей что-то нехорошее.
— Я не причиню тебе вреда, Ундина…
Она достала из кармана телефон, и Никс увидел, как ее пальцы мечутся по клавишам. Слезы катились у нее из глаз, но он знал, что она сделает это. Она нажала три цифры и поднесла телефон к уху.
— Прошу тебя, — взмолился Никс, — она погибнет, если ты мне не поможешь.
— Уйди, Никс. Я больше не могу… Для меня это уже слишком. — Она отвела взгляд. — Да, меня зовут Ундина Мейсон, тысяча пятьсот пятнадцать, Северо-Восточная Скайлер-стрит. В дом забрался посторонний, я в опасности. Пришлите немедленно машину…
Последние слова она произнесла почти шепотом, и Никс, хотя его глаза умоляли ее, не сказал больше ни слова. Когда Ундина распахнула дверь, он схватил рюкзак и бросился вон.
* * *«Вас приветствует оператор сотовой связи „Сингьюлар“… Para espacol, marque uno.[51] Чтобы переключиться на английский…»
Ундина выключила телефон и захлопнула дверь, не желая больше видеть лицо Никса, не желая смотреть, как он идет по улице, одинокий и никому не нужный. Она готова была вызвать полицию и собиралась набрать нужный номер. Почему она в последний момент передумала? Я за него не отвечаю, повторяла она себе, снова соскользнув спиной по двери, сжимаясь в клубочек на полу. Она была на грани истерики — из горла рвались сухие судорожные всхлипы, но все же какая-то часть ее, которая всегда была с ней и всегда держалась особняком, и сейчас стояла поодаль, со стороны глядя на ее собственное жалкое, распадающееся на куски «я».
«Кольца. Я вижу кольца огня вокруг людей. А потом они умирают».
Холод плиток пола действовал успокоительно, и вскоре дыхание Ундины выровнялось, истерические всхлипы прекратились. Она знала, что нужно делать.
Телефон все еще был у нее в руке, плотно зажатый в пальцах. Она прокрутила список имен, пока не нашла нужное, и нажала кнопку вызова. Ральф Мейсон ответил после второго гудка:
— Детка!
Когда она услышала голос отца — теплый, обыденный, — в ней вдруг что-то надломилось и Ундина поняла, что снова плачет, на этот раз тихо поскуливая в трубку, не успев еще ничего сказать. Ей больше не хотелось говорить, ей хотелось плакать, но, как она ни старалась, слез больше не было.
— Ундина, милая, что случилось? Что произошло, детка? Ты в порядке? Что случилось?
Сначала она только скулила в ответ, но когда Ральф спросил: «Нужна неотложка? Позвонить девять-один-один?», она умудрилась выдавить: «Нет».
Неотложка ей была не нужна. И уж конечно, полиции ей тоже не хотелось.
— Папка, я хочу в Чикаго.
— Конечно, солнышко, конечно. Мы прямо сейчас купим тебе билет. Но что случилось? Что произошло? Ундина, ты должна рассказать мне, в чем дело, иначе я тут изведусь. — Его голос вдруг сорвался. — Ты очень напугала своего папашу, солнышко.
— Пап. — Она вытерла глаза, пытаясь собраться с мыслями. — Пап, со мной что-то не так. Что-то не так.
Она снова начала всхлипывать.
— Что ты имеешь в виду под «не так»? — Ральф попытался успокоить ее. — Что-то произошло с кем-то из твоих друзей? С твоим парнем? Эллен говорила, что кто-то живет с тобой в доме. Ты в порядке? Прошу, дорогая, расскажи…
— Нет-нет. Это не то. Это я, — сдавленно ответила она.
Она не собиралась рассказывать отцу о произошедшем с ней или о Никсе — ни в коем случае. Ну, по крайней мере, не сейчас. Да и как бы она рассказала — Ральф, с его научным складом ума, не понял бы.
— Это я. Что-то не так со мной. — Она пыталась успокоиться и объяснить. — Я это знаю. Я просто не знаю, что именно. Я не… Папа… — Она не сразу поняла, что такое говорит, пока не услышала собственный голос. — Папа, ты знаешь кого-нибудь по имени Вив?
— Она пыталась связаться с тобой, Ундина? — заговорил Ральф таким серьезным голосом, которого она никогда у него не слышала, и ей пришлось замолчать и слушать. — Вив встречалась с тобой?
— Нет… то есть да. То есть я не знаю.
— Погоди.
Она услышала звук закрывающейся двери. Должно быть, он в лаборатории, сообразила Ундина и взглянула на часы. Десять утра. Конечно. В Чикаго сейчас середина дня. Доктор Мейсон вернулся к телефону.
— Ундина, любимая, радость жизни моей. Твоя мама сейчас дома. Когда-то мы пообещали друг другу, что сначала поговорим об этом между собой, до того как… ладно. Слушай меня внимательно. С тобой все в порядке. Ты идеальна настолько, насколько может быть идеален ребенок. И твоя мама, и я — не говоря уже о Максе, о Нане, и тетушке Вите, и всех остальных, — мы очень тебя любим, солнышко. Очень. Мы хотели оградить тебя, но, кажется, мы с твоей мамой совершили ошибку, слишком долго скрывая от тебя…
— Я не понимаю… — В голосе Ундины послышались панические нотки. — Оградить меня?
На секунду ей в голову пришла мысль, что отец тоже был на «Кольце огня». Она как будто зашла в цирковой балаганчик, где все, чему она верила, что считала ей родным и безопасным, оказалось перевернутым. Даже отец — тот самый человек, который был ее самой надежной опорой в жизни.
— Нет-нет, милая. Не расстраивайся. — Ральф вздохнул. — Я обещал твоей матери, что мы вместе сделаем это, и нарушаю обещание, но, надеюсь, я все делаю правильно. Но ты уже чувствуешь — я не хочу мучить тебя больше. Прошу, Ундина. Помни, что я люблю тебя больше всего на свете. Я волнуюсь за тебя больше, чем за себя, и сделаю ради тебя все, малышка. Все.
Она не знала, что сказать. Она не могла даже вообразить, что сейчас сообщит ей отец. Что у нее ужасное заболевание и она скоро умрет? Что на самом деле она родилась мальчиком?
«Спроси своих родителей, и они расскажут, кто ты».
— Милая, я действительно знаю кое-кого по имени Вив. Господи, не верится, что я рассказываю тебе это по телефону. Не могу. Ундина, просто садись на самолет. Я…
— Нет. Нет. Говори сейчас. Кто она?
— Прошу, обещай мне, что сядешь на самолет.
— Обещаю, папа.
Ральф Мейсон вздохнул и продолжил:
— Когда «Зеликс» еще только начинал работу, там была медсестра, которая работала на меня. Ее звали Вивиан Грин.
