Виктор Точинов - Царь Живых
Сбудется, что предначертано. Страж зряч – и ошибка пятилетней давности не повторится. Страж смотрит ее глазами – он сделает все как надо, и не дрогнет рука его. И – самое главное, в чем совсем недавно не могла она признаться даже себе – Стража ведет ее Любовь. Любовь Перэой Всадницы, посланной Победить… Победа будет едина – ее и Стража! И един будет их Путь – прекрасный и страшный – до самого своего конца – тоже страшного. Но – прекрасного! Потому что Адель нашла Любовь…
Адель-Лучница ликует.
Час близок.
Кулом. Утро.
Лодка летит вверх по реке – моторка грязного мужчины.
Все изменилось. уже не связан – сидит на скамейке, смотрит на вцепившегося в рукоять “Вихря” человека с мертвыми глазами. Мертвого человека.
Мальчик наречен Царем Живых. Но мертвыми он тоже может командовать. И он командует: быстрее! Мертвец и его старый мотор стараются. Очень стараются.
Лодка летит вверх по Кулому – к заброшенной раскольничьей деревушке.
К Гедонью.
Глава 10
Парма.
Иван осторожно опускает Марью на кровать. Наташа делает что может – но может она немногое. Удар мертвого мужчины – смерть в рассрочку. Губы шевелятся почти беззвучно, Иван низко наклоняется к ним – но понимает все.
Каменеет лицом. Нет никакого Царя Живых. Есть маленький мальчик в лапах человекокрысы. Все вернулось. Борца с вселенским злом из него не получилось и не получится – извини, Адель. Придется заняться знакомым делом. А оружию Стражей на его левой ладони придется заменить карабин “Везерби” – тоже извини, не для этого тебя делали…
Иван идет к берегу Кулома, на ходу выдает инструкцию Наташе. Наташа останется здесь, с Марьей. Он скоро вернется. Все будет в порядке.
Повезло. На берегу лодка-гулянка с мотором – длинная, деревянная, с низкими бортами. На дне снасти – кто-то собирается на рыбалку. Самого рыбака не видно. Иван выкладывает сети и какие-то свертки на береговой песок, берется за шнур стартера – извини, браток, порыбачишь в другой раз. Мне тут срочно поохотиться надо.
Мотор не успел взреветь – сзади крик.
Наташин.
– Я люблю тебя! – выкрикнула она.
Он обернулся.
Вот и все. Конец всему. Сейчас он скажет, какая я хорошая или какие у меня красивые глаза, а у меня не красивые глаза, у меня сейчас заплаканные глаза, или он ничего не скажет, и это будет еще хуже, он подойдет и поцелует, или проведет рукой по волосам, или мы снова будем ночью вместе, если доживем до ночи, или, что всего страшнее, – он соврет, что любит меня, думая, что так лучше…
– А я тебя нет, – сказал Иван. – Извини.
Усть-Кулом – Гедонье. Месяц назад.
Рыжий конь поднялся на дыбы со свирепым ржанием, передние копыта яростно рассекали воздух – а задних копыт, и ног вообще, не было – конское тело заканчивалось, на манер русалочьего, рыбьим хвостом. Даже скорее не рыбьим – закрученным в спираль хвостом змея, дракона, и жало на конце того хвоста напоминало огромный меч, обращенный для удара туда же, куда и копыта.
Компания именовалась “Кэльпи-авиа” (ее владелец – не знавший чужих языков и произносивший по слогам заковыристо-иностранные слова – обожал такие названия) – гидросамолеты, авиетки, вертолеты, рейсы в дальние поселки и на затерянные в тайге и тундре промыслы. А изображенный на серо-голубом борту вертолета рыжий жеребец с рыбоящерным хвостом, надо думать, и являл собой пресловутую кэльпи – водяную лошадку кельтских мифов.
– А не слетать-то нам на Кулом, в верховья, а? – раздумчиво спросил Степан Викентьевич Парфёнов, более известный под прозвищем Маркелыч. – Что и как разведаем, может, промысел поставим… Места там вольготные… Как думаешь-то, Аполлоша?
Молчаливый пилот вертолета, названный Аполлошей, не стал отвечать на обращенный, по видимости, к нему вопрос.
Он не первый год летал с Маркелычем (заодно выполняя обязанности телохранителя и личного врача) – и знал, что на деле это приказ, ясный и недвусмысленный. И требующий немедленного исполнения.
Но сейчас произошло небывалое – пилот медлил, покрытое старыми шрамами и ожогами лицо выражало сомнение. Страшное сомнение. Пилот не стал отвечать, но очень внимательно посмотрел на Парфёнова. Тот кивнул, ничего не добавив. Бездонно-синие глаза на изрезанном морщинами загорелом лице Маркелыча глядели без тени неуверенности. Пилот пожал плечами и полез по приставной алюминиевой лесенке в кабину. Аполлоша, кстати, было прозвищем – пилот носил фамилию Саранчук.
…Летели не над извилистой лентой Кулома и не напрямик – Маркелыч предпочел зайти к Гедонью с северо-востока, дав изрядного крюка над болотистой тундрой. Рисковый мужик, презирающий любые страхи, – иногда Маркелыч бывал острожен до маниакальности. И мог выжидать долгие месяцы, делая вид, что позабыл о своих прежних планах, – выжидать, чтобы нанести стремительный и беспощадный удар.
Сейчас он выжидал пять лет. Пять лет, прошедших после экспедиции Сидельникова. Ничего за эти пять лет не произошло. Ни один Страж не появился в Гедонье – даже слепой, даже забывший все. Не появился пусть и случайно…
Все кончено.
Гедеоновой Стражи больше нет.
Нет Стражи Колодезя.
Долгое, бесконечно долгое служение Парфёна, Маркела, Викентия, Степана – у него было много имен – подходило к концу. Точнее – входило в новую стадию.
Очень скоро он понесет миру то, что послан нести.
И возьмет с мира то, что послан взять.
Маркелыч улыбался – страшно. Синие глаза горели – еще страшнее. Казалось, достаточно этим глазам глянуть на людей – и они начнут убивать друг друга.
…Все произошло неожиданно. И быстро. Стрелки приборов сошли с ума. Саранчук терзал ручки и тумблеры. Молния ударила в вертолет. Ударила снизу – из идеально-круглого блюдечка тундрового озерца. Маркелыч взвыл. Саранчук вцепился в штурвал. Попытался перевести винт в демпфер… Вторая молния. Тут же – третья. Обломки рухнули в болотистую тундру.
Так пали эти двое – первые из сильных.
Хайле!
Их не искали – здесь. О последнем маршруте Маркелыча не знал никто. Для всех он полетел на Цильму – проведать тамошние промыслы.
…А крошечное тундровое озерцо, выплеснув всю энергию, стало на время самым обычным водоемом – правда, без рыбы и иной живности. На короткое время – до первой случившейся в округе грозы. Двадцать четыре подобные ловушки окружали по широкому периметру Гедеонов Колодезь. Их создатели понятия не имели об авиации, в том числе о боевой, – но знали толк в борьбе с Драконами неба. Система ПВО опустевшего Гедонья до сих пор работала надежно…
Впрочем, к северу от Колодезя, на студеных берегах Печорской губы, тоже имелись кое-какие сюрпризы – для зверей, любящих вылезать из моря…
