Валерий Ковалев - Рукопись из Тибета (СИ)
— Ничего удивительного, — притопнул той, которая была сломана вождь. — Их лекарь пользовал меня горным мумие с настойкой женьшеня, а еще заставлял принимать серные ванны. Налицо результат — зажило как на собаке.
— А почему у тебя такой вид? В смысле прическа и одеяние?
— Так я тоже принял постриг, — ухмыльнулся Кайман. — После излечения вдовы, по совету ламы Норбу. Святой отец очень настаивал.
— Ну что же, выглядишь ты, вполне, — оглядел я приятеля.
При своем росте и стати, в красной накидке и с головой под ноль, он здорово напоминал гладиатора.
— А то, — повел мускулистыми плечами вновь испеченный монах и чтобы окончательно меня поразить, басовито затянул мантру.
— Могешь, — одобрительно сказал я. — Как вижу, ты время зря не терял. Уважаю.
— Ну да, — шмыгнул носом Кайман. — Меня регулярно обучал Норбу, когда мы с ним бухали. Кстати, как обещал, он пишет о тебе трактат. Неплохо получается.
Встречу, как водится, мы вспрыснули, благо холодильник милостью короля регулярно пополнялся, к тому же приятель доставил целый вьюк провизии и бочонок ара, в качестве подарков от настоятеля.
— Как ты смотришь на то, чтобы изгнать нечистого еще из одной одержимой? — закусывая копченым окороком второй стакан, поинтересовался я у Каймана.
— Хоть из двух, — обгрызая кость, довольно хмыкнул вождь. — Я теперь буддийский монах и последователь великого Друкла Кюнле. А это, как сам понимаешь, требует определенных действий.
— Воистину так, — ответил я.
На том и порешили.
К своим обязанностям, не привыкший откладывать дела в долгий ящик, лама Кайман приступил следующим вечером. А наутро, вернувшись от пациентки, сообщил, что налицо тяжелый случай.
— Бывает, — сказал я. — Тебе придется выдержать не одно сражение.
Между тем наступила зима, и наше отбытие в Тибет снова задержалось.
По сравнению с Бутаном, где эта пора года была мягкой, как у нас в Крыму, климат в заоблачной стране был более суров, зимой дули сильные ветра, а в горах сходили снежные лавины.
В один из таких дней, незадолго до Нового Года, когда я пополнял дневник, а Кайман читал очередную главу Трипитаки (он все больше проникался буддизмом), на столе громко затрещал телефон. Звонили из королевской администрации.
Приятный голос сообщил, что монарх с Верховным ламой желают видеть нас с Кайманом завтра, в половине двенадцатого.
— Непременно будем, — ответил я. — Наше почтение его Величеству и Святейшеству. После чего положил трубку.
— Не иначе по поводу предсказаний, — отвлекся от чтения Кайман. — Как думаешь, сбылись?
— Вероятно.
— Хорошо бы, — послюнявил он палец, переворачивая страницу.
Ровно в назначенное время мы прибыли по назначению, где на входе были встречены главой королевской администрации и препровождены в покои.
На этот раз прием состоялся в тронном зале.
Монарх с Верховным ламой сидели на золотом возвышении, подобные истуканам, слева стояли придворные, высокопоставленные военные и священнослужители в парадных одеяниях, а справа иностранные послы в черных смокингах с белыми манишками, а также несколько журналистов.
— Ламы Уваата и Кайман! — торжественно огласил церемониймейстер, брякнув в пол золотым жезлом, вслед за чем с хоров грянул гимн королевства Бутан.
Под его торжественные звуки мы прошли в центр зала, остановились, и, поклонившись земным богам, изобразили почтение на лицах.
Когда отзвучал завершающий аккорд, монарх, чуть качнув головой ворона на короне, обратился к присутствующим с торжественной речью.
Из нее следовало, что за заслуги перед государством я награждаюсь Королевским орденом и почетным титулом «гуру»[201], а Кайман, за подвижничество в делах религии — включается в ученый Совет при Верховном ламе.
— Лучше бы бабок дал, — прошептал стоящий рядом Кайман. — От них больше пользы.
В этой части он был прав. Но выбирать не приходилось.
Далее состоялся ритуал награждения.
Глава королевской администрации под аплодисменты зала нацепил мне на шею золотой орден на муаровой ленте, а секретарь его Святейшества вручил Кайману свиток с соответствующим указом, скрепленным восковой печатью.
Когда церемония закончилась, и правители страны перешли к другим вопросам, тот же чиновник сопроводил нас в уже известный кабинет, где попросил обождать, предложив прохладительные напитки.
— А вот сейчас будет что-то по существу вопроса, — сказал Кайман, когда тот оставил нас, потягивая из фужера виски со льдом. Мы предпочли его другим. По старой привычке.
Спустя час, когда бутылка и лед ополовинились, в смежной комнате раздались шаги, и в кабинете появились его Величество со Святейшеством.
Мы, естественно, встали.
— Садитесь-садитесь, — милостиво изрек монарх. — Теперь без церемоний. — Кстати, как вам виски?
— Вполне, — качнул головой Кайман. — Божественный напиток.
— Ирландский «Бушмилс», — вздел вверх палец король, после чего налил себе с иерархом, добавив щипчиками льда.
— Чин-чин!
Все подняли бокалы.
— Я прикажу доставить вам ящик, — опорожнив свой, крякнул монарх, закусив фисташкой.
— И я, — вылакав янтарную жидкость, — добавил Верховный лама.
Далее его Величество сообщил, что доведенные по дипломатическим каналам Израилю с Йеменом, мои пророчества помогли их руководству предотвратить трагедии, а Советский союз, получив соответствующую ноту, отправил морскую экспедиция к берегам Гайяны.
— В результате Бутан получил ряд экономических преференций от первых двух стран, — довольно изрек король. — А в случае успеха русской экспедиции королевству гарантируется вознаграждение в размере десяти процентов от стоимости найденных сокровищ.
— Это двести пятьдесят миллионов фунтов стерлингов, — подумал я. — Не хило. Но вслух ничего не сказал. Имея в виду шкуру неубитого медведя.
Далее его Величество, пребывавший в минорном настроении, предложил всем вместе отобедать, на что мы с Кайманом с удовольствием согласились. Есть за одним столом с царственной особой доводилось немногим.
Трапезная находилась в жилых покоях короля и выглядела довольно солидно.
Небольшой, с гобеленами на стенах зал, зеркальный паркет с золоченой потолочной люстрой, а в центре уже сервированный стол с двумя рядами стульев. За которыми застыл смуглых дворецкий в белых перчатках.
— Прошу вас, — первым занял свое место монарх, Верховный лама, шурша одеждами, уселся справа от него, а мы напротив.
