Евгений Некрасов - Большая книга ужасов – 67 (сборник)
Когда она открыла глаза, вокруг было темно и тесно. Руками она нащупала обивку гроба и ужасно испугалась, что ее похоронили заживо. Она стала биться и кричать, и крышка сдвинулась под ее напором. Девочка теперь была очень сильной. За несколько минут она выбралась из могилы, хоть это и считается невозможным, если ты обычный человек. Она увидела ночное кладбище и собственный памятник с неудачной прошлогодней фотографией. С досады она выломала фотку и пошла домой. Ее терзал странный голод.
По дороге ей попался навстречу один прохожий. Девочка поравнялась с ним и неожиданно для себя вцепилась ему в горло. Ей сразу стало легко и хорошо, хотелось жить и любоваться луной. Она побежала к своему дому, заглянула в окно… Родители уже спали. На столе стоял ее портрет в черной рамочке, а жирный кот, который умывался на подоконнике, при виде девочки зашипел и драпанул прочь. Девочка поняла, что домой ей нельзя.
Остаток ночи она гуляла по лесу и слушала шум деревьев. Только под утро, когда выглянул первый солнечный луч, ей стало неуютно и захотелось спрятаться в какое-нибудь темное место. Она вернулась к своей могиле и там проспала весь день.
Ночью она проснулась. Голода уже не было, это была очень худенькая девочка, и убитого прошлой ночью прохожего ей хватило надолго. Но ей было тоскливо. Она поняла, кем она стала и что ей больше нельзя видеть свою семью и своих друзей. Она выбралась из могилы и побрела в сторону детского лагеря, который находился неподалеку. Всю ночь она бродила под окнами корпусов, прислушиваясь к дыханию ребят, и думала, что уже никогда не сможет играть со сверстниками, как раньше. Рассвет застал ее в лагере, и она спряталась в сарайчик рядом с кружком «Умелые руки», там было достаточно темно для нее.
Она сидела и слушала, как вокруг играют дети. Они резвились и вопили. Скажи: «В лагере заложена бомба», – не было бы такого шума, как тогда. А девочке было грустно одной в сарае.
Так теперь проходила ее жизнь. Ночью она гуляла и представляла себе, что все у нее, как раньше: вот родная деревня, вот дом, вот лагерь… А днем она пряталась в том сарае, чтобы послушать, как вокруг играют дети. Ей было тоскливо, что она не может быть с ними. Она пыталась найти своих друзей, которые были с ней тогда на реке, но от друзей остались только могилы, засаженные цветами. Так бывает, вампирами становятся не все…
А в это время в лагере отдыхала другая девочка. Она тоже была не такой, как все, но и не такой, как первая. Когда всходила полная луна, та, вторая девочка, превращалась в волка и тоже шла убивать. Ее никто не кусал и не хоронил заживо, она родилась такой и уже, наверное, привыкла, что у нее нет друзей. Люди сторонятся таких, как она. И еще она терпеть не могла таких, как первая. У вампиров и оборотней старая вражда.
Девочка-оборотень вошла в сарай и увидела девочку-вампира. Она не поняла, кто перед ней: клыки у вампира отрастают только ночью, а пахнет сытый вампир почти как человек. Девочка-оборотень пожалела девочку-вампира, она прекрасно знала, что такое быть одной и не иметь друзей. Они поболтали. Нельзя сказать, что подружились, но для врагов неплохо поладили.
Но однажды девочка-оборотень догадалась, кого она навещает в сарае. Догадалась по тому, что ее новая знакомая не хочет выходить на свет, не ест человеческую пищу, и еще по свежей могиле на соседнем кладбище. Девочка-оборотень не знала, как ей поступить, ведь это был ее враг…
Психологичка дозрела. Этот взгляд, обращенный «в себя», и расслабленная поза… Дозрела наконец-то, я уж боялась, что не получится. Потихоньку, не делая резких движений, я сняла трубку городского телефона, набрала номер и быстро подсунула Психологичке трубку.
– Скажи: «В лагере заложена бомба».
– В лагере заложена бомба! – повторила Психологичка, все так же глядя внутрь себя. Голос у нее в тот момент был совершенно другой, не такой, как час назад. Так бывает под гипнозом.
* * *Я положила трубку и отдернула руку, будто обожглась.
– …А потом из города пришли другие вампиры, их было много, они были злые и голодные. Девочка-вампир сама боялась, как-то они ее примут, а девочке-оборотню было уже не до нее, нужно было спасаться и спасать остальных. Между вампирами и оборотнями началась война, где погибла куча народу с обеих сторон. И девочки больше никогда не встретились.
Я пнула подставку с цветочными горшками, и она противно шваркнула по полу. Психологичка глянула на меня как ни в чем не бывало:
– А ты умеешь сочинять!
– Но это ведь тест на творческие способности, верно?
– Да! – Мы обе рассмеялись. – А как ты думаешь, Ира, о чем думали герои, что они чувствовали?
Она мурыжила меня еще долго, тест мы провели до конца. Я пересказала ей четыре самых популярных сюжета по последним таблицам, и, конечно, она это заметила, но мне было все равно. Я про себя считала, сколько времени нужно, чтобы эвакуировать всех из лагеря. Сейчас, положим, начальник вызывает МЧС, поднимает на ноги воспитателей и водителей автобусов. Воспитатели обзванивают родителей и сообщают каждому: ребенок едет домой, встречайте. Занятие нудное: в группе тридцать человек, по паре минут на каждого – минимум час.
Проверить, есть бомба или детки балуются (хе-хе), может только сапер с собакой. Тем более мы звоним в детский лагерь. Без вариантов: сперва всех эвакуируют, а уж потом будут думать, куда их девать и что делать дальше. А вот звоночек наш вполне могут засечь! Психологичку должно спасти то, что она не помнит, как мы звонили, и то, что я между делом уболтала ее перебраться из кабинета в общий холл. Больница большая, со всеми пациентами человек пятьсот, поди найди, кто звонил!
– Ира, ты меня слышишь?
– Ага… – Я рассматривала фигуру под фонарем с последней таблицы, и тут запищал телефон. Эсэмэска от дядьки: «Я в лагере. Всех эвакуируют в ближайший поселок. Там полно пустых домов».
Я перечитала ее три раза. После третьего хотелось биться головой об стол. Таркан, Таракан, Тараканище! Нет, от выдуманной бомбы он, конечно, всех спас. Но Падали что лагерь, что поселок – все рядом. Я-то надеялась, что всех повезут домой или хоть в город в ближайшую гостиницу! А поселок что: хрупкие деревянные домики – не спрячешься! Кое-как я отвертелась от Психологички и рванула к себе. Надеюсь, она ничего не заподозрила. Сматываться надо тихо.
Соседка мирно сидела на кровати и листала моих «Чудовищ»:
– Ну и страсти ты читаешь!
– Дай. Плохо будешь спать. – Я отобрала книгу и сунула ее за пояс. Мой чемодан сиротливо валялся под кроватью. Тащить его с собой было слишком даже для меня. Придется возвращаться за ним… Сюда?! Ни за что! Оставлю на память персоналу клиники. Пусть пока думают, что я где-то поблизости, просто вышла ненадолго.
