Наталья Александрова - Легенда о «Ночном дозоре»
– Я вижу тебя насквозь! – с трудом выдохнула Гертджи и прикрыла глаза. Было, все это было! И эти слова, и эта бессильная, изнуряющая ненависть!
– Ты спишь и видишь, как бы забраться в его постель! В нашу постель! Шлюха!
– Мне обидно слышать такие слова! – Хендрикье выскользнула, отступила к кухонной двери, поправила сбившийся фартук. – Я порядочная девушка! Позвольте уйти, мефрау, меня ждет зеленщик!
– Иди… – Гертджи скривилась, отвернулась от наглой девки и пошла в сторону мастерской – узнать, не нужно ли чего-нибудь минхейру Рембрандту.
Честно говоря, она сама настояла на том, чтобы взять в дом новую служанку. Ей хотелось освободиться от грязной и тяжелой работы. В конце концов, она теперь – почти что хозяйка в этом богатом и красивом доме… Правда, дом этот только кажется богатым, на самом деле он весь оброс долгами, как корабль за долгое путешествие обрастает ракушками, да и сам хозяин, минхейр Рембрандт – мужчина не особенно завидный, если, скажем, сравнить его с беспутным трубачом, покойным мужем Гертджи. И вообще он человек со странностями… особенно после того, как схоронил свою жену, мефрау Саскию…
Вспомнив покойную хозяйку, Гертджи фыркнула.
Вот ведь, эта чахоточная свинья угрожала ей, кричала на нее, чуть не каждый день устраивала скандалы… и где она теперь? На кладбище!
Но эта белобрысая девка, Хендрикье, та еще штучка! Не успела появиться в доме, как принялась строить хозяину глазки!
Нет, шалишь! Не для того Гертджи приложила столько сил, не для того она рисковала спасением души, чтобы теперь все досталось какой-то неотесанной деревенщине!
Гертджи свернула к лестнице, ведущей в мастерскую, и вдруг из полутьмы выступила знакомая фигура.
Покачиваясь и колыхаясь, как сгусток речного тумана, поднимающегося по вечерам от каналов, из полутьмы выступила покойная мефрау Саския. В той же длинной рубахе, что и в прошлый раз, с всклокоченными, спутанными волосами, с лихорадочным румянцем на щеках, она смотрела на Гертджи из-за поворота коридора. В коридоре потянуло могильным холодом и сыростью, как из открытого после зимы погреба, и запахом реки.
– Что смотришь? – Гертджи отступила на шаг и уперла руки в крутые бока, как во время базарной перебранки. – Все никак не угомонишься? Отправляйся обратно в могилу, к своим мертвым дружкам! Черви еще не всю тебя изъели? Убирайся прочь! Ты меня не запугаешь! Я победила, и тебе с этим придется смириться!
Однако мертвая женщина не успокоилась, не подчинилась строгому приказу своей преемницы. Она запрокинула голову и зашлась громким, издевательским хохотом.
Гертджи испуганно попятилась.
Как она смеет? Как она может смеяться над ней? Ведь за ней, Гертджи, осталась победа! Она хозяйничает в доме, носит украшения покойницы, крутит как хочет ее мужем…
Мертвая женщина отсмеялась, подняла бледные руки, словно собираясь проклясть живую, но вместо этого бесследно растворилась в воздухе.
Гертджи попыталась перекреститься, но раздумала, плюнула в темный угол и поднялась по скрипучей лестнице в мансарду.
Новый ученик старательно копировал портрет мрачного бородатого старика.
Сам минхейр Рембрандт все трудился над большой картиной для господ стрелков. Пора бы уж ему закончить ее да взяться, наконец, за какой-нибудь другой заказ! Деньги, полученные за эту картину, давно уже кончились.
– Вам что-нибудь нужно? – вежливо обратилась Гертджи к хозяину, при ученике держась почтительно. – Я могу принести вам вина или хоть воды…
– Мне нужно, чтобы мне не мешали! – огрызнулся хозяин. – Разве ты не видишь, что я работаю?
Гертджи фыркнула, но смолчала: не след при учениках показывать свой нрав…
Она пригляделась к неоконченной картине.
В ней появилось кое-что новое.
В самой середине, у ног красавца знаменосца, минхейр Рембрандт нарисовал маленькую девчонку в золотистом платье.
Маленькую, но со взрослым, хитрющим лицом.
Кто это? Маркитантка, или колдунья, или случайная прохожая?
Растрепанные волосы, как у той покойницы… да и сама похожа на мертвую мефрау Саскию! Как же это Гертджи сразу не поняла? Вылитая Саския! И глядит с такой усмешкой, как будто знает, что ждет в недалеком будущем вдову трубача Гертджи Диркс…
Дверной молоток ударил несколько раз подряд, и Гертджи бросилась открывать.
Обычно это было делом новой служанки, Хендрикье, но сегодня был особенный день, в доме мейстера Рембрандта ждали важных гостей, и Гертджи отослала девчонку на кухню, а сама принарядилась и вертелась в прихожей.
Она отворила дверь и учтиво приветствовала гостей.
На пороге стоял сам господин капитан Баннинг Кок, переговариваясь с давним своим приятелем, почтенным господином Клаесом ван Круисбергеном. Немного позади держались их разряженные жены.
– Ну, как твой хозяин – закончил свою работу? – добродушно проговорил господин капитан, потрепав присевшую в полупоклоне Гертджи по щеке.
– Вы сами увидите, минхейр Баннинг Кок! – политично ответила Гертджи, скромно опустив белесые ресницы.
– Следует обращаться к минхейру капитану «господин де Пумерланд»! – недовольно проговорила супруга капитана, дочка амстердамского бургомистра Оверландера. – Его высочество принц пожаловал господину капитану дворянство!
– Слушаюсь, мефрау! – Гертджи склонилась еще ниже. – Прошу извинить меня, мефрау! Покорно прошу извинить меня, минхейр де Пумерланд!
– Ничего, красавица! – Капитан игриво подмигнул Гертджи и, ущипнув ее за подбородок, проследовал в сторону мастерской.
А следом уже подходили новые гости – почтенные господа Барент Хармансен и Паулюс Шоонховен с женами, богатый холостяк Яан Клаесен Лейдеркерс, господин сержант гвардии Рейнер Энжелен со своей сухопарой супругой, известной на весь город сплетницей, и его коллега Ромбут Кемп…
Как всегда, последними появились молодые господа – красавец лейтенант Виллем ван Рейтенбюрх, ближайший помощник капитана, и рослый, представительный Ян Корнелиссон Вишер, знаменосец отряда муниципальной гвардии.
Господа гвардейцы столпились перед входом в мастерскую, ожидая приглашения и негромко переговариваясь.
