Мария Барышева - Говорящие с...
- Где испорченные украшения?
- Те, которые мне удалось выкупить или... неважно, в камерах хранения, все тщательно и отдельно упакованные. Я отправила вам все данные. Прочие украшения все еще у их владельцев, и если они вам нужны, то...
- Отлично. Просто... - он помолчал, и в его молчании Эше почудилось что-то странное, - то, что вы устроили Ольге... больше так не делайте, хорошо?
- Если честно, это довольно сложно, - ответила Эша почти искренне. - Я так понимаю, премия моя... того?
- Будет вам премия, не переживайте. Всего доброго, - с усмешкой сказал Ейщаров и, нажав на кнопку, опустил руку, внимательно глядя на тетю Тоню, которая старательно писала, отказавшись от диктовки. Через несколько минут она протянула ему список, и Ейщаров быстро пробежал его глазами.
- Уверены, что никого не забыли?
- Я помню все свои камни, - с достоинством произнесла та. - Как скоро вы меня заберете?
- После обеда, - ответил Ейщаров и вышел в коридор. Поманил к себе Михаила, который, примостившись возле стола, пересмеивался с дежурной сестрой, и тот, сразу посерьезнев, быстро подошел, тут же, впрочем, вновь позволив себе ухмылку.
- Ну что, - деловито сказал он, - наша клиентка Лиманская сплошь в гипсе и бинтах. Аки мумия. И везти ее придется аки мумию. Состояние у нее относительно нормальное, никакой угрозы для жизни нет, но выглядит она!.. - светловолосый едва сдержался, чтоб не присвистнуть. - Неприятно, конечно, это сознавать, но знаешь, что я думаю?
- Знаю, - Ейщаров сложил список. - Что окажись ты на месте Шталь, сделал бы то же самое. Думаю, я бы тоже.
- Главное, чтоб она не делала этого слишком часто! - пробормотал Михаил. - Гришка был сплошь в синяках, у Симаковой, вон, дырка в ноге, Лиманская... ну я уже говорил. Как бы следующего нам не пришлось изымать из реанимации! Кстати, теперь она знает, что возможно... - он сердито замолчал.
-...заражение, - закончил за него Ейщаров. - Будем надеяться, что она правильно распорядится этой информацией.
- Главное, чтобы ты потом правильно распорядился самой Шталь, - хмуро заметил Михаил
IV
ШАЛУНЫ
Аркадий Алексеевич вошел в столовую постепенно. Вначале вошел живот Аркадия Алексеевича, выплыв из дверного проема гладкой, внушительной полусферой, обтянутой светлой тканью рубашки. Почти сразу же, задержавшись лишь самую малость, вошли грудь Аркадия Алексеевича и массивный и острый, как нос ледокола подбородок Аркадия Алексеевича. Следом же вошло все прочее, тоже принадлежащее Аркадию Алексеевичу, глубоко вздохнуло, оглядевшись по сторонам, и, крякнув, опустилось на стоявший у стены огромный ампирный диван, опирающийся на ковер четырьмя резными львиными лапами. Приняв на себя хозяина, диван тоже крякнул, сразу же став выглядеть весьма скромно, и возле дивана сразу же оказался бесшумный молодой человек и осведомился, не желает ли Аркадий Алексеевич чего-нибудь. Сидящий на диване сказал, что желает покоя и литровую кружку холодного пива, но молодого человека мгновенно отодвинула на задний план высокая рыжеволосая женщина, сделав тому отсылающий жест, и вознегодовала:
- Какое пиво, котик, какое пиво?! Гости вот-вот начнут собираться!
Аркадий Алексеевич оценил степень негодования, интонацию и искательную мягкость движения, с каким женщина скользнула на шелковую обивку рядом с ним, и, прикрыв один глаз, спросил:
- И чего тебе надо?
- Наташа мне сказала, что ты внес изменения в меню. Да и какие изменения! А я узнаю об этом только сейчас! Как же так, Аркаша?!
- Пива мне! - прогрохотал Аркадий Алексеевич, простирая руку, и подбежавший молодой человек немедленно всунул в нее запотевший холодный бокал с горкой шуршащей пены. - А вот так, Тася! Посмотрел я твою меню - ужасная меню! Трава, лапша, угри да медузы... ж-жуть! Разве русского мужика этим накормишь?! Вон, одного Свиридова возьми - ну куда ему твоя лапша, да еще эта... как его... кокос на теплом фейхоа. Им мясо нужно, мясо!
- Кокос на теплом фейхоа - это десерт! - оскорбилась Тася. - Между прочим, восточная еда все еще одна из самых модных! А мясо там было! Куриные крылышки в имбире, пномпеньская говядина...
- У-ха-ха! - сказал Аркадий Алексеевич. - Короче, Тася, будет и твое, и мое. Вы, девочки, коли охота, будете клевать свой парной рис со шпинатом и осьминогами и чем там еще, а мы уж как-нибудь по-простому, по-нашему! И зачем каждый раз все эти разговоры?
- Я, вообще-то, хотела в тот новый японский ресторан! Между прочим, это мой день рождения!
- А я за него плачу, - он смачным шлепком припечатал круглящееся под синим атласом бедро, и получил сдачу игривым смешком. - Ну подарочки-то, Тася? Греют подарочки?
Тасин улыбающийся взгляд устремился через дверной проем в гостиную - туда, где из столовой хорошо был виден кресельный гарнитур из резного бука в стиле Людовика XIV. Устремился туда и взгляд Аркадия Алексеевича, но во взгляде этом, впрочем, не было ничего особенного. Райские птицы, порхающие по обивке, казались ему слишком пестрыми, сами кресла - слишком аляпистыми, а буку он предпочитал дуб и карельскую березу. Это был не его стиль. Полностью разделяя увлечение супруги антикварной мебелью, Аркадий Алексеевич в корне расходился с ней в нескольких важных пунктах этого увлечения. Тася отдавала предпочтение стилям барокко, рококо и викторианской эклектике, тогда как Аркадий Алексеевич был устремлен к ампиру и классицизму. Тася с придыханием говорила о Людовиках, Шарле Буле1, Эбене и Ризенере2, маркизе де Помпадур и Версале, Аркадий же Алексеевич навстречу этим сладостным придыханием выдвигал Павла I и Екатерину II, Тура и Гамбса, Абрамцево, Талашкино и Сергиев Посад. Тася была уверена, что лучшую мебель делали во Франции, Аркадий Алексеевич же считал непревзойденными русских мебельщиков. Тася обожала стулья, скамеечки, изящные диванчики, софы и столики, Аркадий Алексеевич тяготел к монументальным диванам, более похожим на дворцы, тяжелым столам и комодам, которые не по силам было бы сдвинуть и четверым Аркадиям Алексеевичам, и, неожиданно, к легким резным полочкам и шкафчикам, родившимся непременно в абрамцевских и талашкинских мастерских. Поэтому в вопросе обстановки дома они категорически не сходились. И тот, и другая непременно хотели что-то свое - антикварное или стилизованное, никто не желал уступать, и посему дом решили поделить поровну и обставлять каждую половину в своем стиле, но из этого тоже ничего не вышло - то в пышную версальскую спальню прокрадется вдруг тяжеловесный березовый комод с вазами, то в парадной и величественной столовой вдруг окажется совершенно легкомысленный индийский палисандровый шкафчик. В конце концов, все перемешалось, покупали то, что понравилось, и просто ставили на свободное место, в довершение ко всему почти все дверные проемы отделали лепниной и позолотой, и к нынешнему дню дом походил то ли на музей мебели, то ли на результат творения перепившихся дизайнеров, и обитатели дома скорее казались здесь одночасными посетителями. Животных в доме не держали - они могли испортить мебель. Детей держали, но их перемещения среди мебели тщательно отслеживались.
